Федоров меж тем закурил, взял лежавшую на столе французскую газету «Тан» и углубился в статью о французских тревогах по поводу неустойчивости франка на европейском рынке.

Савинков прочитал письмо Павловского довольно быстро и, отложив его в сторону, мгновенно прочитал коротенькое письмо Твердова.

Федоров шумно сложил газету, демонстративно положил ее на стол, но и этим не привлек внимания Савинкова. Только минуту-другую спустя Савинков, медленно выходя из задумчивости, сказал негромко:

— Я ему завидую — он в России.

— Борис Викторович, умоляю вас, давайте перейдем, наконец, от мелодекламации к делу, — взмолился Федоров. — Кроме всего прочего, я крайне ограничен временем — у меня в Париже на этот раз довольно сложные служебные дела.

— То есть? — искусно удивился Савинков, хотя Философов сообщил ему об этом еще вчера.

Федоров объяснил свое положение и попросил Савинкова выслушать очень важное сообщение, которое он обязан сделать от имени центрального комитета «ЛД» и только что созданного объединенного руководящего центра.

Сообщение это было кратким обзором внутреннего положения Советской России и организации «ЛД». В России дела большевиков совсем не плохи, и на этом фоне совершенно нетерпимо то, что происходит в «ЛД». Организация фактически уже раскололась на два направления: «накописты» и «активисты». Еще недавно «накописты» — сторонники дальнейшего накопления сил — составляли подавляющее большинство, но теперь картина резко изменилась. Руководство приняло совет Савинкова, который он дал раньше, и стало наиболее настойчивых «активистов» выделять в хорошо законспирированные пятерки. Но, во-первых, это не удалось сделать втайне от других и привело к тому, что некоторые пятерки самостоятельно разрослись в двадцатки; в результате есть случаи необдуманных выступлений, есть уже и аресты. С приездом Павловского руководство «ЛД» и ее лидер Твердов пошли на создание объединенного руководящего центра. Более того, председателем центра заочно избран Савинков. Этот шаг был вынужденным, и Савинков эту правду должен знать. Известие о том, что лидером организации стал Савинков и что теперь надо терпеливо ждать поворота во всей деятельности «ЛД», значительно умерило пыл «активистов». Но на какой срок? Павловский — фигура, конечно, более крупная, чем Шешеня и Фомичев, и именно поэтому лидер «ЛД» пошел на создание объединенного руководящего центра с участием в нем Павловского. Но он заявил, что не настроен участвовать в повседневном руководстве организацией. Он хочет заняться добычей средств путем каких-то экспроприаций, а дрязги руководства, как он выразился, его не касаются. Более того, на первом заседании объединенного центра он посоветовал продолжать накапливать силы, иначе «вы загубите все наше дело» — он прямо так и сказал и этим поддержал «накопистов», а в среду «активистов» внес острый разлад. Так обстоят дела в «ЛД». Оказалось, и приезд Павловского их улучшению не содействовал. Процесс разделения организации на две части пока коснулся главным образом Москвы и частично Петрограда, но является ли этот процесс обратимым? Руководство «ЛД» поручило ему, члену ЦК Мухину, прямо спросить у господина Савинкова: собирается ли он вообще оказать «ЛД» конкретную помощь? Ему поручено сделать Савинкову следующее предложение: если он сам не решается принять на себя непосредственное руководство объединенными силами, пусть пошлет в Россию, в состав объединенного центра, хотя бы таких своих сотрудников, как Дикгоф-Деренталь, Философов и Шевченко, чей политический опыт может оказать пользу активному крылу «ЛД»…

Савинков выслушал все это с неподвижным лицом, он был крайне взволнован, несмотря на то, что сама постановка вопроса обижала и даже оскорбляла его. Он не мог защищаться и на удар отвечать ударом — эти люди из «ЛД» правы, они не могли не возмущаться, он понимал, что в создании такой ситуации есть и его вина. Он заранее знал, что встреча с представителем «ЛД» не сулит ему ничего приятного. И когда, прочитав письмо Павловского, сказал, что завидует ему, это было правдой.

— А как вы расцениваете обстановку в связи со смертью Ленина? — неожиданно спросил он.

— Одно могу сказать — тем энергичнее нам следует действовать, — ответил Федоров.

Савинков молчит, он и сам так думал. Но и теперь он не хочет торопиться.

— Хочу быть перед вами честным до конца, — сказал он. — Я сейчас не могу отказаться от того, что вы называете опорой на иностранные силы, а вы этого категорически не допускаете…

Федоров долго молчал, потом тихо сказал:

— Мы сняли это возражение. Более того, решили содействовать вашим делам, связанным с просьбами Польши. Последнее продиктовано достигнутым в нашем ЦК пониманием, что Польша на определенном этапе борьбы может стать даже нашим союзником или, во всяком случае, дверью в Европу. Наконец, все члены нашего ЦК поняли, что события не могут развертываться в России, как в некоем вакууме…

Теперь надолго замолчал Савинков. Он буквально смят тем, что услышал.

В мыслях он хватается за просьбу Федорова послать в Москву Деренталя, Философова и Шевченко. Послать! Послать! Это отсрочит предъявляемый ему ультиматум. Можно послать еще и Мациевского — он поставил бы у них внутреннюю разведку и укрепил конспирацию…

Но не случится ли так, что сам он попадет в Россию уже после того, как там развернутся главные события? И не может ли тогда произойти самое простое и вульгарное предательство со стороны посланных им в Россию приближенных? Разве может он беспредельно доверяться таким людям, как Деренталь или Шевченко? Можно послать туда еще даже и брата Виктора. На что, на что, а на слежку за своими он годится…

Чтобы скрыть смятение и растерянность, Савинков поднялся с кресла и стал смотреть в окно, делая вид, что обдумывает положение. На самом же деле он напряженно вспоминал все, что вызывало у него недоверие к истории с «ЛД» и к ее посланцу Мухину. Но что бы он ни вспомнил, одновременно вспоминалось, что это сомнение в свое время пришло к нему от Павловского. Но вот Павловский уже ТАМ, и видно, видно же, как он увлечен борьбой, как счастлив после парижского безделья? В его письме нет и тени сомнения в «ЛД». О том же говорил вчера по телефону и Философов, который тоже получил от Павловского хорошее письмо. И кстати, Философов сам намекнул, что он готов бы поехать в Москву. С чего бы это заторопился сей далеко не храбрейший теоретик? Почуял запах жареного? Значит, прав лидер «ЛД» Твердов, и тянуть больше нельзя?