— Нет, спасибо, — коротко отозвался Винделор, плотнее кутаясь в плащ.

Илай не шелохнулся. Его пальцы продолжали сновать иглой, пришивая мех к плащу, а взгляд оставался прикованным к звёздам — далёким, холодным, недосягаемым. Он не услышал старика, не заметил его жеста. Весь его мир сузился до мерцания в небе да бесконечной тени внутри.

— Вы с нами только до «Тридцать первого»? — спросил старик, затянувшись горьковатым дымом, что разнёсся едким шлейфом в морозном воздухе. — А потом куда путь держите?

— На юг, к Чёрному морю, — отозвался Винделор, голос его был ровным, но в нём сквозила лёгкая усталость.

— Понятно, — старик кивнул, выпуская дым тонкой струйкой. — Сам бы туда подался, да жена всё не соглашается. Люблю тепло, знаете ли. А эти холода выматывают душу.

Тишина повисла над привалом, нарушаемая лишь треском костра да вздохами ветра. Старик докурил, аккуратно затушил окурок о край скамьи и спрятал его в портсигар, словно драгоценность.

— Не дешёвое нынче удовольствие, — пояснил он, поймав взгляд Винделора. — Скоро рассветёт, пойду вздремну в кабине. Удачи вам, молодые люди. На юге, уверен, найдёте, что ищете.

— Спасибо, — коротко бросил Винделор, и его глаза невольно скользнули к Илаю. Тот по-прежнему смотрел на звёзды, точно заворожённый их холодным светом.

С первыми лучами рассвета караван тронулся. Морозное утро принесло новые сугробы, и караванщики, ворча и проклиная стужу, расчищали путь. Илай помогал разгребать завалы, но лицо его оставалось непроницаемым, словно он был где-то за пределами этой белой пустыни.

К полудню вдали проступили очертания городских стен — тёмные, массивные, точно высеченные из самой земли. Караван приблизился, и перед путниками распахнулись ворота «Тридцать первого» — огромные, украшенные золотыми узорами, где переплетались изображения весов, монет и торжествующих торговцев. Металл поблёскивал в слабом зимнем свете, обещая богатство и коварство в равной мере. Караван замер, и воздух наполнился выкриками стражи да скрипом ржавых цепей, что тянули створки. Золотые весы на воротах блестели холодно, напоминая каждому входящему: здесь всё имеет цену.

Из-за стен выступила дюжина стражников в тёмных плащах, отороченных мехом, — их обветренные, суровые лица не сулили тепла. В руках блестели винтовки, за поясами виднелись ножи, готовые в любой миг напомнить о порядке. — Назовись, — бросил старший стражник, шагнув к головной телеге. Его голос был хриплым, будто выжженный морозом.

Из фургона, кряхтя, выбрался рыжий широкоплечий мужчина, чья борода топорщилась от инея. Он расправил плечи и ответил: — Караван из «Двадцать седьмого». Я — Торв, это мои люди. Везём товар, всё по документам.

Стражник прищурился, окинув его взглядом, затем кивнул. Его люди обступили телеги, перетряхивая груз. Молодой страж с острым носом ткнул копьём в свёрток. — Развяжи. Посмотрим.

Торв вздохнул, развязал узел, показав стопки разноцветной одежды. Стражник поковырял их дулом винтовки, фыркнул и отступил. Другой страж, с сальными волосами, подошёл к Винделору и Илаю. — Вы кто такие? Имена, живо.

— Винделор, — отозвался тот, не поднимая глаз от снега. — А это Илай. Мы с караваном, идём на юг.

Стражник хмыкнул, ткнул пальцем в Илая. — А этот что, немой? Пусть скажет.

Илай замер, игла застыла в воздухе. Его взгляд, блуждавший за горизонтом, переместился на стражника. В глазах мелькнула тень усталости. — Илай, — выдавил он тихо и вернулся к шитью.

Стражник сплюнул в снег, но отстал. Писец, тощий паренёк в длинном плаще, тащил кипу бумаг и чернильницу, примёрзшую к пальцам. Дрожа от холода, он принял от Торва мятый лист накладной и принялся сверять груз, бормоча. Перо скрипело, чернила застывали, заставляя его дуть на них, точно на угли.

— Всё сходится, — пробубнил писец. — Сбор — пять монет с телеги, два с человека.

Торв закряхтел, отсчитал горсть монет и бросил их в подставленную ладонь. Стражники, проверив днища телег, отступили. Один ударил древком копья о створку, и ворота со скрежетом разошлись шире. Винделор смотрел на золотые весы, чувствуя, как их блеск режет глаза. Илай спрятал иглу в карман и двинулся вперёд, не оглядываясь. За их спинами стража делила сбор, а писец, ёжась, убирал бумаги, оставляя на снегу чёрные кляксы чернил.

За воротами Торв подошёл к ним. — Сбор за вас уплатил, — начал он, скрестив руки. — Рассчитайтесь, в «Тридцать первом» даром ничего не делают.

Винделор отсчитал потёртые монеты. Торв, взвесив их, спрятал в кошель. — Если будете в наших краях, ищите меня. Работа найдётся. А ты, парень, — он глянул на Илая, — проявляй больше жизни. Может, свидимся. Удачи.

Торв ушёл, растворившись в толпе. Илай и Винделор двинулись в город. «Тридцать первый» ослеплял: улицы из чёрного базальта прорезались жилами расплавленного металла, дома из стали и стекла вздымались к небу, их шпили, усеянные ржавыми антеннами, казались символами ушедшей эпохи. Воздух пах свинцом, чернилами и дымом от плавильных печей. Гул монет, счётных машин и шорох бумаг наполнял пространство. Торговцы в меховых пальто, счётчики с гроссбухами, мальчишки с мелочью двигались стремительно.

Илай остановился у канала с чёрной, маслянистой водой, отражавшей свет фонарей из старых автомобильных фар. Автомат выдавал воду «только для держателей акций». Он отвернулся, приподняв брови в удивлении. Улицы вились, дома росли выше, вывески мигали, обещая ткани и обломки техники. На перекрёстке двое в дорогих плащах торговались за клочок земли, усеянный стеклом, их голоса звенели яростью. Винделор ускорил шаг.

Площадь встретила их гулом рынка, окружённого колоннами с капителями в виде шестерён, покрытых сусальным золотом. Лотки ломились от проволоки, консервов, пластика, но в центре, на помосте, торговали людьми. Закованные в цепи мужчины, женщины и дети стояли под выкрики надсмотрщиков в алых куртках. Толпа звенела кошелями, торгуясь за власть над чужими судьбами.

Винделор замер, лицо окаменело. Илай смотрел на помост, пальцы сжали плащ. На краю стояла девушка, юная, с тёмными волосами и глазами, полными ужаса и вызова. Её черты — изгиб скул, тень под глазами — резанули Илая по сердцу, напомнив о прошлом, о той, кого он не смог спасти.

— Мы должны её взять, — тихо сказал он Винделору.

Тот вздохнул, скрестив руки. — Зачем, Илай? У нас почти ничего нет. Почему она?

— Посмотри на неё, — Илай кивнул на помост, голос дрогнул. — Мы не можем пройти мимо. Не сейчас.

— Что мы сможем ей дать? — спросил Винделор мягко. — Мы сами еле держимся.

— Ей нужно, чтобы её не бросили. Как… как тогда, — возразил Илай, его слова повисли, острые, как нож.

Винделор отвёл взгляд, слова жгли его виной за ложь о той, что умерла. — Хорошо, — выдохнул он. — Твой выбор.

Надсмотрщик выкрикивал: — Десять монет за эту! Кто больше? Худая, но живая — сгодится для работы!

Илай шагнул к помосту, вытащил последние монеты и крикнул: — Пятнадцать!

Надсмотрщик рассмеялся. — Пятнадцать? От таких, как вы? — но, пересчитав монеты, махнул рукой. — Берите.

Страж толкнул девушку к ним. Она споткнулась, цепи звякнули, и рухнула на колени. Её взгляд, дикий от страха, застыл на Илае. Она ждала удара, но он присел перед ней.

— Как тебя зовут? — спросил он мягко, но твёрдо.

Её цепи звякнули, и в молчании, пропитанном страхом, зажглась слабая искра.

Привет!

История Винделора и Илая продолжается.

Что ждёт их впереди — страх или надежда, падение или преображение — узнаете совсем скоро.

Первая глава нового цикла уже здесь: https://author.today/work/452259

Публикации — ежедневно в 9:00 по МСК.

Добро пожаловать обратно в путь.

Глава 2

Глава 2

— Как тебя зовут? — спросил Илай. Его голос, мягкий, но твёрдый, прорезал шум площади, как нож сквозь морозный воздух.