– Почему ты это сделал?
Дерек сидел и тупо смотрел на тело.
Горбатый, тщедушный, лысый. Серая кожа. Лицо искажено ненавистью даже в смерти, рот оскален, показывая мелкие острые зубы. Шесть пальцев с полувершковыми когтями на каждой руке, на ногах пальцы срослись во что-то напоминающее копыта. Под одеянием угадывалась еще одна пара рук, Дерек вовсе не жаждал узнать, какие на ней пальцы.
Серокожий не ожидал встретить сопротивление и, получив ментальный удар Дерека, растерялся и упустил Узор. Это дало возможность мужчине подобраться вплотную и убить.
Дерек перевел взгляд на двух воинов. Смотреть на них было приятнее, чем на труп чудовищного человека.
Пара напоминала ощетинившихся иглоносцев. Мужчина бинтовал руку напарнице, бросая быстрые взгляды вокруг, она вытирала ему окровавленные губы. Они старались держаться естественно, но Дерек слишком часто видел подобные искры в глазах Риты и ее мужа, чтобы обмануться нарочно спокойными словами и неторопливыми жестами.
– Почему? – повторил мужчина. – Ты мог бы просто сбежать…
В глазах его были тоска и страх, парень ловил отголоски мыслей, пульсации Живы, незнакомые приемы исцеления, действенные и действующие.
Выстрел Дерека спас женщине жизнь, стрела рассекла стрелу, но наконечник продолжил полет и впился в плечо. Она сама вытянула вражеское железо, не моргнув и глазом, в отличие от напарника. Ему, наверное, казалось, что он являет собой верх самообладания.
– Ты не охотник. Ты вой.
Дерек кивнул.
– Ты впервые убивал, – полувопрошающе, полуутвердительно сказала женщина.
Парень кивнул снова.
– Ну и как?
Он честно сознался:
– Страшно.
– Зачем ты вмешался? – спросил мужчина.
– Я вой. Я защищаю. Семеро на двоих. Нечестно. И меня тоже хотели.
Они переглянулись и кивнули, принимая ответ.
– Спасибо, – сказала женщина. – Меня зовут Бета.
– Алеф, – назвался чеф.
– Значит, ему подарили эту штуку. И он ничего не сказал нам…
– Только мне.
– Ты войя! Ты должна была рассказать все, если не сразу, то тогда, когда началась война!
Вики стояла под перекрестным огнем презрительных взглядов, высоко подняв голову, чтобы не выронить слезы из глаз. Вой не жалеет ни о чем.
– Пусть в доме останутся только те, у чьих детей есть дети, – сказал Майнус.
– И вы его отпустили.
– Сэнир стратиг…
– Молчать. Вы отпустили мальчишку и даже подарили ему орион.
– Он спас…
– Молчать. Вы нарушили все правила. И поэтому я вас и оставляю в живых.
Стратига довольно часто называли сумасшедшим, и сегодня Алеф был на волосок от того, чтобы вслух озвучить это мнение. Он успел заметить тень усмешки на обычно непроницаемом лице собеседника.
А еще часто говорили, что стратиг способен читать мысли.
– Вы пренебрегли правилами ради врага, который вмешался в бой на вашей стороне. И теперь я верю, что вы действительно будете служить мне верой и правдой.
– Сэнир… – Алеф сделал попытку поклониться, Матис раздраженно махнул рукой.
– Перестаньте дергаться. Все эти придворные расшаркивания меня утомляют. Я думал, что Пес… что пластуны меньше времени уделяют политесу и больше делу.
Во тьме что-то шевельнулось. Алеф схватился за меч, Матис только покосился.
– Выходите, патэ Ирек.
Клок тьмы сформировался в патэ. Держа руку в складках одеяния, он пристально смотрел на пластуна.
– Я считаю, что нам стоит принять щедрое предложение помощи пластунов, – скучным голосом сказал стратиг. – Патэ Ирек, ваше мнение?
– Как будет угодно сэниру. – Священник отделался универсальной фразой, лицо было бесстрастно, но рука под одеждой расслабилась.
Стратиг вдруг улыбнулся страшно.
– Служить мне, – тихо и размеренно произнес он, выделяя каждую букву. – Не империи, не какой-то там идее – только мне.
– Клянусь! – сказал Алеф.
Ирек только кивнул, опасаясь, что голос подведет его.
– Патэ Ирек, – официальным голосом сказал стратиг, – подумайте на досуге, какие воинские части наиболее благожелательно настроены ко мне.
Ирек сглотнул.
– Слушаю, сэнир стратиг.
– Алеф!
– Мой сэнир?
– Продолжайте вашу обычную работу, регулярно докладывайте. Выкройте минутку в буднях непосильной суеты и пришлите своих бойцов ко мне, я хочу познакомиться со всеми.
Алеф явно собрался возражать, но рассеченные шрамом губы дрогнули:
– Как прикажете, мой стратиг. Какие уж теперь запреты.
– Как вы думаете, что будет с ней? – спросил незнакомый белобрысый парень с рукой на перевязи.
– Не наша забота, – угрюмо отозвался Макс.
Они шли по темным улицам. Влад брел, не глядя под ноги, споткнулся, Макс заботливо поддержал. Мысли кузнеца были где-то далеко. Макшем даже знал где.
У воличей решения о жизни и смерти соплеменника могли принимать только те, у которых есть внуки.
– …Казнить, – сказал сзади незнакомый голос. – Или изгнать, она заслужила…
Кузнец остановился, сжимая кулаки, говоривший налетел на него и отскочил, увидев перекошенное яростью лицо. Друзья схватили Влада за руки, потащили прочь, в полутьме люди натыкались на них, беззлобно ругали. Влад сопел угрожающе, болтун скрылся за спинами остальных.
Влад зло дернул плечами, его отпустили. Кати ласково уговаривала, даже погладила по плечу, кузнец вздрогнул.
Шли быстро, изредка перебрасываясь фразами. Влад угрюмо молчал. Вдруг ощутил быстрое пожатие пальцев, удивленно поднял голову и посмотрел в карие глаза.
– Не дергайся, ничего с ней не будет. – Лина подбадривающе улыбалась. Алек пихнул в бок с другой стороны, ухмыльнулся:
– Мы еще на вашей свадьбе…
Он осекся недоуменно, быстро шагнул в сторону и едва успел подхватить девушку. Он даже не сразу ее узнал, бледное застывшее лицо было похоже на старинную икону, синие глаза строго смотрели в темное небо…
Берег Реки
Он смотрел в фиолетовую темь предночного неба. Солнце зашло, быстротекущие облака старались закрыть Южную Звезду и Вен-Ру, но их холодное тревожное мерцание продолжало покалывать глаза сквозь дымную вуаль. Торопливые Звезды спешили по своим вековым тропинкам, скоро взойдет Луна…
Он спустился к реке и безо всякого удивления посмотрел на бездну под ногами. У реки действительно не было дна, страшное пустое пространство тянулось вниз бесконечно.
Он ощутил присутствие кого-то знакомого и пошел по запаху мысли, поглядывая вниз. Там простирались облачные равнины, с огромной высоты казались белыми скалами. Красиво.
За поворотом реки на изглаженной водой до белизны коряге сидела девушка. Болтала босыми ногами над пропастью, смотрела то на Южную, то вниз.
Когда он подошел, девушка неторопливо повернулась, еле заметно улыбнулась ему. Глаза у нее были синие-синие, словно осколки дневного неба.
– Привет, – сказала она.
– Здравствуй… те… – промямлил он.
Она улыбнулась одними уголками губ:
– Ты в своем Стате нахватался дурных манер. Кто же обращается к сестре на «вы»? А насчет того, что сейчас было решено там, снаружи, в яви…
Она бросила ему красный платок. Алек непроизвольно поймал и почувствовал ужас. Ткань была красна, и кровь незаметна на ней, но повязка взялась коркой, шуршала под пальцами – значит, довольно крови было пролито на нее…
– Нет, – выдохнул он.
– Да. – Она пожала плечами. – Красная повязка. Кровь еще будет. И береги ее.
– Я буду. Обещал.
Алек уронил повязку на камни, шевельнул пальцами, заскорузлая ткань затлела, вспыхнула хилыми чадными огоньками. Он держал огонь, пока не сжег повязку, и ветер развеял пепел. Поднял голову, девушка улыбнулась впервые по-настоящему:
– И значит, свадьба действительно была славная.
Алек кивнул, чувствуя, как ужас разжимает когти, сел рядом. Не стал разбираться в запутанности прошлого, настоящего, будущего, неизбежного, возможного и невероятного, просто с удовольствием припомнил тот осенний день. Который то ли случился, то ли случится, то ли был придуман.
– Да, свадьба была что надо, – согласился он, огляделся. – Значит, здесь ты сидишь на берегу реки и смотришь в воду?
– Рада, что ты сумел найти дорогу, братец, – сказала она. – Если бы ты знал, как я устала…
– Ничего, – сказал он. – Когда вернется…
Имя потерялось в синей пустоте. Сестра смотрела на него с тоской и предвкушением.
– Здесь нет имен, – сказала она. – Но ты прав. Когда он вернется… Вот, полюбуйся!
Она склонилась, с жадным любопытством глядя вниз. Он тоже с опаской перегнулся через берег. Внизу из-за облаков всходила луна, чужая, она была больше и страшнее, незнакомые пятна казались пятнами плесени на голой кости черепа.
Он передернулся, торопливо отступил от края. Мир вокруг вздрогнул, мелкие камешки на берегу реки пустоты посыпались вниз, с хрустом обвалился кусок противоположного берега и медленно утонул в синеве.
– Сколько раз смотрела, никак не могу привыкнуть, – сказала девушка.
– Это неизбежно? – спросил он, внутренне содрогаясь.
– Почти, – ответила она. – Зависит от нас. Особенно от тебя.
– Тогда нам надо возвращаться. Пора, сестренка.
– Да, пора, – согласилась она. – Ты еще придешь сюда? Разделишь мое одиночество?
– Не знаю. Вряд ли.
Она смотрела, ожидая, с детским любопытством.
– Это место пугает меня, – признался он. Сестра может знать.
– Это место пугает всех. Таково будущее, нам хочется знать заранее, и одновременно мы страшимся этого знания… Но нам действительно пора. – Девушка встала, гибко потянулась.
Алек вдруг понял, что не знает, как отсюда уйти. Но страх не успел оформиться.
– Это очень просто, – терпеливо сказала она, – вспомни имя, любое. Свое не вспомнишь, оно что-то значит лишь в устах другого человека. Например, в моих. Я помню, как тебя зовут – Александр!
