Макс парой фраз дал понять, что к одному из них обращаться с вопросами бесполезно, и Мосеса оставили в покое. Остальные говорили бы до самого утра, но Мо уснул сидя, начал крениться и гулко стукнулся головой о дерево. Охотник тут же извинился, что заболтал гостей, забыв, что они долго путешествовали и устали, предложил Кати свой плащ (Макса неприятно кольнуло чувство, которому он еще не знал названия) и растянулся около костра. Он явно намеревался спать так, без одеяла, плаща или спального мешка. Беглецы, не столь закаленные, полезли в мешки и раскинули постели, девушка устроилась спать в вытащенной на берег лодке. Засыпая, Алек увидел, как полная звезд тьма над лесом стала еще темнее, как бывает перед рассветом. Мелькнула падающая звезда, он успел загадать желание,

Жаждешь могущества?

но тут же его забыл…

Утро выдалось туманным. Дрожа от всепроникающей сырости, Макс встал, размялся, подкормил костер хворостом. Его ребята еще спали, собака где-то бегала, Дерека не было, но его копье осталось небрежно прислоненным к дереву.

Юноша терпеливо ждал, борясь с желанием закурить. Если здесь не знают курения джега, то лучше не дразнить судьбу. Тем более Дерек сказал, что у них злые духи не водятся, даже слов таких не знают…

Вторым проснулся Алек. Его малость потряхивало, вчерашние царапины ядовитого куста давали о себе знать. Допил приготовленное с вечера Кати зелье, пошел к реке и храбро омыл ранки. Вернувшись, сказал, что за ночь попалось еще несколько больших рыбин.

До возвращения их гостеприимного хозяина они выбрали сеть и развесили на просушку. Рыжка вернулась с толстой крысой в пасти, убедилась, что ее добыча хозяев не интересует, и снова исчезла.

Рыбы трепыхались в траве, постепенно затихая. Решив, что невежливо будет завтракать одним, беглецы достали бересту. Фишки они не взяли, но камней на берегу было сколько угодно.

Проснулся Джонатам. Он неприкаянно побродил по лагерю, посидел у костра.

– Присоединяйся, – сказал Макс.

Джонатам помотал нечесаной головой и сипло отозвался:

– Не, я не умею…

– Чего тут уметь, береста же, – удивился Алек, коротко глянул на него, потом присмотрелся внимательно и убедился, что не ошибся. Джо снова изобразил тайный знак, принятый среди детей младших классов Школы и означающий просьбу помочь. Потом повернулся и нырнул в кусты.

Алек отложил бересту и встал.

– Надоело…

Он нашел Джо на берегу реки. С другом было что-то не то. Джо смотрел в воду, подбирал камешки, бросал в реку.

– Чего тебе? – спросил Алек. – Что-то случилось?

– Случилось? – Джо издал странный звук, похожий на задушенный стон. – Случи… Ты еще спрашиваешь, как будто ничего не случилось!

– А что? – спросил растерянно Алек. – Ну, ушли мы из деревни Проклятых, ну и что?..

– Да я не из-за пастырей… А из-за вчера…

– Что – вчера?

Джо перестал бросать камешки, отвернулся.

– Я ведь тебя чуть не убил вчера…

– Но ведь не убил же. – Алек попытался сказать это беззаботным тоном, но в горле встал ком. Искаженное безумием лицо, холодно сверкающее жало копья… – Ты не виноват. Тебя заморочили. Еретики или Дивы Ночи…

Джонатам мотнул головой:

– Я тебе скажу, что со мной случилось. Уж я-то в этом разбираюсь. Не Еретики и не Дивы Ночи. Пастыри. Это они заморочили меня. Чтобы я сошел с ума при попытке уйти из деревни Проклятых или еще что-нибудь выкинул. А потом их заморочка случайно сработала.

Такое со всеми нами сделали, но к Максу и Кати грязь не прилипнет, Влад и Старик простоваты для таких дел, а ты – ты слишком силен. Только я оказался слабаком…

– Ты вовсе не…

– Знаешь, у меня никогда не было настоящего друга… – перебил Джо. Странно так сказал, почти по-детски. Торопливо отвернулся, сплел Узор, и несколько камешков принялось летать вокруг его ладони. – Слишком рано я попал в деревню Проклятых. Это все потому, что я был сильным сердцеведом… Ну, эмпатом по-ихнему, по-церковному…

Вся Школа об этом знала, и со мной никто водиться не хотел. Что за радость дружить с пацаном, который может прочесть твои мысли… Все сторонились. Я старался не использовать это, но оно выходило само. Я даже ауры видел не так, как все… Ты знал мальчишку, который в десять лет умел различать уровни и сложные цвета?

Алек кивнул и стукнул себя в грудь.

– А потом один парень, из соседней деревни… Вечно ко всем приставал, обижал младших. Я однажды от злости ударил его… мысленно… Я исказил его так, что он только слюни пускал. Патэ Ламан говорил, что потом поправился, но, по-моему, врал. Меня приговорили…

В деревне Проклятых ко мне относились лучше, чем даже дома, но друзей у меня все равно не было. Мо… что с него возьмешь? Только и знает что свои железяки. Макс, ну… старший брат, не друг. Кати – девчонка. К тому же они влюблены друг в друга… Не заметил? Они и сами еще не заметили, а я даже после Избавления такие вещи секу на раз.

Еще был Старик… жаль, что ты его не знал. Он был совсем псих, но добрый, а иногда такое сказанет – куда там притчам из Книги… Он мне здорово помог. Старик часто уходил и в последний раз не вернулся. Наверное, в очередной его долгой прогулке заморочка все-таки сработала, и он погиб. Человека нельзя околдовать, чтобы он убил себя, зато можно заморочить до такой степени, что он поведет себя так, что его убьют окружающие.

Помнишь, когда мы гуляли в лесу, еще на палках дрались, и ты меня постоянно побеждал… А потом поддался, думал, не замечу? Я подумал, что ты меня жалеешь, вечером обкурился покой-травы, чуть не помер, и всю ночь, как девчонка, проплакал, сам не знаю отчего…

Джонатам замолчал и шмыгнул носом, отвернулся, уткнулся в рукав. Сейчас он выглядел маленьким и жалким, как вороненок под дождем. Камешки попадали на землю.

– Я тебя едва не убил…

– Все не так, – сказал Алек решительно. – Ты не слабак. Ты тоже сильный. Тебя заморочили, но ты почти одолел это. Если бы ты взаправду хотел бы меня убить, я бы с тобой не справился. Ты помнил, кто ты.

Хочешь понять, кто ты?

Джо поднял голову. Алек сел рядом, набрал полную горсть гальки. Придирчиво выбрал один камешек, красивый, черный с белыми крапинками. Бросил в воду.

– Ты правда так думаешь? – спросил Джо каким-то просветленным голосом.

– Посмотри. Спроси Бога, потрогай ауру, или как это там у вас, эмпатов, делается, – с нарочитой грубостью сказал Алек, бросая еще один камешек. – Я не буду закрываться.

Джо неуверенно улыбнулся.

– Какой же я эмпат… Я так, недоразумение одно. Да и не поступают так… – Он запнулся.

– Да, – сказал Алек, – договаривай уж. Не поступают так… с друзьями, это ты хотел сказать?

Джо молчал.

– Я твой друг.

Джо вдруг всхлипнул, отвернулся. Алек взял его за плечо, заставил повернуться, делая вид, что не замечает мокрых щек.

– Я твой друг. Вот тебе моя рука.

Они пожали друг другу руки.

Джо вдруг вытащил нож, шмыгая носом, протянул Алеку рукоятью вперед.

– Вот, возьми. Это единственное, что у меня осталось от дома.

Алек покачал головой.

– Не возьму. Больно дорогой подарок, отдаривать нечем.

– Возьми, прошу тебя…

Алек взял нож, Джо собрался было снять ножны, но Алек развязал рукав, закатал, выбрав место, где не пролегали синие дорожки вен, резанул глубоко. Кровь брызнула яркая, капала на камни.

Алек передал окровавленный нож Джонатаму.

Тот смотрел остолбенело. Осторожно, с величайшим почтением принял нож, сталь просекла кожу, он нажал еще, едва не на палец разрезав руку. Их кровь смешалась на лезвии.

– Беру в свидетели Стихии… Ветер, Река, Скалы, Пламя…

Джонатам показал стихиям окровавленный нож, потом протянул Алеку. Брат по крови покачал головой, Джонатам вздохнул и одним движением зашвырнул нож в реку.

– Ты чего?! – Алек даже вскочил.

– Говорят, Мета впадает в реку столь огромную, что ее называют просто Ривэ, – нараспев сказал Джо. – А Ривэ впадает в Большую Горькую Воду, где на дне в самом глубоком месте спит Повелитель Всей Воды и видит во сне все, что происходит…