Начало операции Серж подгадал к отъезду Греты Германовны в отпуск. Поскольку кому-то надо кормить кошку и поливать цветы, а соседка в больнице, тетке волей-неволей придется довериться племяннику. Она отдаст ему ключи, а он за две недели не только проковыряет отверстие в стене, но и успеет заделать его обратно. Идеальная кража! Ценности исчезают из замкнутого пространства, а следов взлома нет.

Однако план с самого начала оказался под угрозой срыва. Грета Германовна не доверила ключи беспутному родственнику, предпочла оставить их малознакомому соседу-хоккеисту. Сержа это поначалу поставило в тупик. Тем не менее отступать он не захотел и стал усиленно искать другие способы реализации намеченного. Он узнал, что геолог из сопредельного подъезда в паузе между экспедициями приехал на несколько дней в Ленинград и подыскивает новых жильцов для своей квартиры. Плата была пустяковой, и Серж снял его порядком запущенную конуру сроком на месяц. Геолог уехал по своим поисковым делам, Грета Германовна улетела в Гагры, и Серж наконец получил возможность приступить к работе.

Как он и предполагал, отсыревший кирпич не стал непреодолимым препятствием. Главная сложность состояла в том, чтобы не привлечь к себе внимания соседей. Работал глубокими ночами, по три-четыре часа в сутки, когда все спали, а в квартире Греты Германовны не было никого, кроме кошки. Старался не шуметь, молоток использовал лишь в крайних случаях, действовал в основном зубилом и стамеской, процарапывая ими рыхлый раствор и аккуратно вынимая кирпичи. Это сильно затягивало процесс, но, несмотря ни на что, Сержу удалось за три дня проделать лаз из квартиры геолога в квартиру тетки.

Половина пути, таким образом, была преодолена. Предстоял наиболее сложный этап – пробуравить такую же дыру в квартиру заслуженной балерины. Возникли всевозможные помехи: то Касаткин задерживался подолгу, то Клотильда устраивала истерику. Сержа она знала по его визитам к Грете Германовне и никогда не любила, потому что слышала, как хозяйка бранит его и гонит прочь. А тут он осмелился залезть к ним домой без спроса и, безусловно, не из лучших побуждений. Однажды Сержу надоело ее свирепое мяуканье, и он запустил в нее толстой книгой с теткиной полки. Клотильда не осталась в долгу, произошла стычка, в результате чего Серж получил кровавую отметину от острых кошачьих когтей.

Но к тому времени его уже ничто не могло остановить. Еще одна ночь – и он достиг цели: последний мешавший кирпич был вынут и открылся доступ к старухиным драгоценностям. Серж вел себя с предельной осмотрительностью – убирал неизбежно накапливающийся мусор, следил за тем, чтобы гобелены с оленями надежно прикрывали прорехи в стенах. Но он не учел, что страж теткиной квартиры устроит засаду.

Эксперты из милиции долго цокали языками и качали головами, оценивая труды Сержа. Светил ему немалый срок за порчу недвижимого имущества и кражу, но для этого надо было определить размеры ущерба. Если с повреждениями, нанесенными жилому зданию, все было более-менее ясно, то в отношении похищенных драгоценностей возникла загвоздка. Доставленная из больничной палаты артистка проехалась по квартире в инвалидном кресле и объявила, что из ее коллекции пропал только один экспонат, зато самый ценный, – перстень с бриллиантом, преподнесенный ей первым премьер-министром Индии Джавахарлалом Неру.

Серж на допросах божился, что ничего не тронул. Да, в квартиру к балерине пролез, да, бюро с сокровищами открыл, но, спугнутый Касаткиным, совершить кражу не успел, и куда подевался перстень, знать не знает. Нужно ли говорить, что его тщательно обыскали и ничего не нашли. Подробному осмотру подверглась и квартира Греты Германовны. Бриллиантовый перстень как в воду канул.

То есть получалось, что имела место не кража, а всего лишь попытка. Меж тем отставная балерина твердила, что подарок премьера лежал в бюро и взять его, кроме вора, никто не мог. Следователи готовы были списать все на ее старческий склероз (дескать, сама куда-нибудь засунула, а потом забыла), но вмешался случай. У Греты Германовны стала вянуть любимая бегония. Пожелтели и поникли листья, стебель, прежде упругий и сочный, сделался дряблым, и цветок наклонился набок, опершись на деревянную лесенку. Хозяйка хлопотала над чахнувшим растением, словно сиделка над больным. Ставила его под лампу, добавляла в почву удобрения – все было тщетно.

Спустя неделю секрет раскрылся: Грета Германовна, взрыхляя палочкой землю в цветочном горшке, наткнулась на нечто твердое и извлекла на свет перепачканный перстень, в котором ее именитая соседка признала свою пропавшую реликвию. Перед лицом неоспоримых фактов Серж перестал вилять и сказал, что похитил перстень и вынес его в кармане, но, застигнутый Касаткиным в гостиной у тетки, засунул опасную улику в первый попавшийся горшок. Возможно, перстень так и пролежал бы в земле долгие годы, если б не повредил корневую систему бегонии.

Что еще добавить? К Грете Германовне нагрянула бригада рабочих, они заделали дыры в стенах, но при этом изгваздали и засорили чистенькую хозяйкину спальню. На волне произошедшего жильцы дома составили адресованную властям петицию с требованием провести оценку состояния несущих конструкций. Оценку провели, экспертная комиссия выдала заключение, что дом нуждается в ремонте, но жить в нем можно. Прачечную с первого этажа убрали, а по квартирам прошли специалисты из ЖЭКа с мощными софитами, при помощи которых подсушили перекрытия и убрали лишнюю влагу. Интерьеры подъездов подновили – на этом все и закончилось.

Героиней номер один стала Клотильда. Грета Германовна, знавшая детали только понаслышке, сочла, что именно благодаря кошке подлый Серж был изловлен и разоблачен. В качестве награды за свои заслуги Клотильда месяц питалась не пикшей, а отборным палтусом и, как следствие, растолстела, набрав три лишних килограмма.

P. S. Ах, да! На Восьмое марта Леша Касаткин подарил Юле фен отечественного производства за сорок пять рублей. Подарок смотрелся убого, избалованная Юля не удержалась от саркастических комментариев, отчего настроение Касаткина упало, и он так и не решился сделать ей предложение руки и сердца.

Крик, полный отчаяния и ярости, доносился откуда-то из темноты. Агата подскочила, не сразу сообразив, где находится и почему спит не в своей кровати. В перепутанном сознании даже мелькнула мысль: она опять влезла в какую-то неприятную ситуацию и уехала домой без табельного, которое лежало в сейфе на работе. И только спустя мгновение сообразила включить свет.

Тусклая лампочка прикроватного ночника осветила типовой номер средней гостиницы, без особых изысков. Кровать, две прикроватные тумбочки, стол, телевизор, платяной шкаф, все стерильно-безликое, только на стене картина неизвестного художника – мрачноватый пейзаж русской глубинки – да неожиданно богатые шторы из золотистой материи. Щурясь, Агата огляделась по сторонам, но никакие злодеи по углам не прятались. Из коридора тоже не доносилось ни звука.

«Приснилось», – подумала Агата и сползла обратно на подушку. В свете недавних событий, произошедших с ней, кошмары были делом вполне обычным. По большому счету сюда она приехала в стремлении избавиться от преследующих ее ужасов. Здесь, в санатории, окруженном озерами и хвойными лесами, царили покой и умиротворение. Агата нащупала выключатель и погасила ночник.

Крик повторился. На сей раз в нем было меньше ярости, но больше отчаяния. Агата снова включила свет, схватила халат и, запутавшись в рукавах, натянула его на ходу, выскочив из номера. В коридоре уже гудели голоса, значит, ей это не послышалось, обеспокоенные постояльцы тоже вышли поинтересоваться, что случилось. В последний момент, уже в дверях, Агата быстро оглядела номер: нет ли какого тяжелого предмета, чтобы можно было огреть злодея, но ничего подходящего на глаза не попалось. Продравшись сквозь толпу полуодетых людей, которые тоже сорвались с кроватей в половине второго ночи, Агата торопливо бросилась на звук, уже определив его источник.