К тому же никакой элитой мы не являлись. Несмотря на год в академии, мы оставались кучей двадцатилетних дебилов, которым год пытались вбить в головы довоенный принцип «Служить и защищать». Да, конечно, учеба не прошла зря, нас научили искать улики, вести допрос и проводить задержание. Попутно я окреп физически, напрактиковался в оказании первой помощи и узнал много нового о географии и истории страны, в которой родился.

Все это происходило между подработок у караванщиков и попыток подкатить к местным девчонкам. Содержания курсанта катастрофически не хватало на развлечения, список которых в Хабе оказался гораздо обширнее, чем в Шейди Сэндс, а вот женский пол наоборот, не радовал. Куда им до столичных? Тут же даже климат другой, более мягкий.

Впрочем, нам это не мешало. Особым успехом пользовался Галлас, но и мы с Канолем не отставали. Однако сейчас год, проведенный вдали от дома воспринимался отстраненно, будто сквозь пелену. Хотелось только, чтобы Буль поскорее закончил свою речь, и нас отпустили по домам. Соскучился я по матери, хоть у нас все чаще и возникали разногласия по поводу моей дальнейшей жизни.

Ей хотелось, чтобы я прожил спокойную и размеренную жизнь административного работника здесь в Шейди. А я наоборот страстно желал пойти по стопам отца, который был рейнджером НКР и честно служил делу Республики, пока не погиб.

Это было во время очередного боя с рейдерами, банды которых буквально наводнили земли севернее столицы. Сослуживцы рассказывали, что он вырвался вперед, когда остальных оттеснили плотным огнем. А потом отца зажали в укрытии и забросали гранатами.

Я мало что помнил о нем. Самым ярким воспоминанием были похороны: закрытый гроб, накрытый флагом республики, плачущую мать и полковника Элизу. Все, что от него осталось – это две фотографии, медаль в коробке, покрытой красным бархатом, и старый «Кольт 6520», сейчас висевший у меня на бедре, в кобуре.

Жизнь сразу стала гораздо труднее, пенсии положенной вдове не хватало, и матери пришлось устроиться на работу бухгалтером в одной из контор. А потом, когда я подрос, принялся помогать - подрабатывал грузчиком у караванщиков на рынке, ходил за город на охоту, обдирая убитых гекконов и отрезая хвосты радскорпионам.

Кстати, именно благодаря нужде мы с Канолем и сблизились, я приметил уже тогда отличавшегося внушительными габаритами черного парня, грузившего ящики, и предложил ему вместе сходить на охоту.

Именно разногласия с матерью и заставили меня записаться в академию и отправиться в Хаб. Конечно, больше всего в жизни я желал стать рейнджером, как отец, но набор в корпус сильно ужесточили. К тому же я решил, что могу принести больше пользы раскрывая преступления, чем гоняясь за ублюдками с винтовкой наперевес.

- Завтра вы должны явиться к шерифу Дюмону, - слова сержанта отвлекли меня от грустных мыслей. – Он распределит вас по участкам, где вы будете работать, охранять покой граждан Республики и следить за соблюдением порядка, - он замолчал на секунду, после чего поднес ладонь ко лбу, выполняя воинское приветствие. Мы рефлекторно повторили его жест. – Курсанты, свободны.

Он прошел мимо нас и вошел в здание офиса охраны. Александер, который в целом был немногословен, улыбнулся, повернулся и отправился по своим делам. Строй разбился за секунду, вчерашние курсанты быстро образовали несколько компаний по интересам. Мы же не сдвинулись с места.

- Ну что, куда теперь? – спросил Галлас.

- Домой, - ответил Каноль и на лице его появилось мечтательное выражение. – Повидаюсь, наконец, с мамой, с сестренками.

- Я тоже, - усмехнулся я.

- Что, увидимся вечером в «Грубой Шкуре», - спросил Галлас. – Или лучше у Дасти? Отпразднуем, что наконец-то вернулись домой.

- Не, - я помотал головой. – Уверен, дома мне хватит дел как минимум на ближайшую неделю. Мать в последнем письме жаловалась, что плита барахлит, а если уж она стала писать о таком, то там точно все разваливается.

- Тебе бы тоже стоило с матерью вечер провести, миссис Галлас наверняка скучала по тебе, - заметил негр.

- Это точно, но Лена с соседней улицы скучала по мне еще больше.

- Если она не вышла за Фрэда, - кивнул Каноль. – Ладно, пойду я, мне же в другую сторону.

Он пожал нам руки и отправился в сторону внешнего города. После смерти отца, его семья не могла платить за аренду жилья за стеной и им пришлось переехать в этот район, где законы НКР хоть и соблюдались, но далеко не так строго, как во внутренней части Шейди.

- За Фрэда, - усмехнулся Галлас. – Да, ну, чего этот Фрэд может противопоставить моему обаянию?

- Разве что деньги своего отца, - пожал я плечами.

- Ну ничего, Михаил, вот увидишь, скоро у меня будет столько денег, что я найму его отца встречать гостей у порога моего дома.

- Ага, это точно, - я расстегнул клапан нагрудного кармана куртки и вытащил из него паспорт гражданина НКР. Протянул документы охраннику, стоявшему у ворот.

- Из Хаба возвращаетесь? – спросил тот, видимо, обратив внимание на нашу форму.

- Точно. Год дома не были, - я принял документы и упрятал их назад в карман. – Есть новости?

- Да, все по-старому, - ответил охранник, проверяя документы Галласа. – Руды из Брокен Хиллз стало меньше приходить, по слухам у них какие-то проблемы с шахтой. Да, еще мы вот-вот присоединим Нью-Рино.

- Но ведь это дыра, - удивился мой друг.

- Не, Дыра - это дальше, севернее, там работорговцы, - полицейского передернуло. – А Рино это чуток западнее Брокен Хиллз. По слухам, скоро туда отправят батальон рейнджеров, чтобы навели порядок, и еще кого-то, из администрации. Будут решать вопросы с интеграцией.

- А смысл их интегрировать? – не понял я. – Они разве производят что-то кроме дури и шлюх?

- Не знаю, это же совет решил, не я. Давайте, проходите, - он повернулся, подал знак своему напарнику за стеной, и тот рванул вниз рубильник, отключая силовое поле.

Я сделал шаг вперед и оказался будто в другом мире. Благословенное место это – внутренний город Шейди Сэндс. Единственное действительно свободное от ужасов внешнего мира. Здесь нет ни проституции, ни работорговли, ни наркоманов. Любая банда, которая попытается нарушить покой местных жителей, будет немедленно уничтожена полицией.

Черт, я люблю свою родину. Не только столицу, всю Республику, иначе никогда не пошел бы учиться на полицейского.

Но особенно я люблю это место. Красивые дома из песчаника, асфальтовые дороги, небольшие дворики у каждого дома, а самое главное – зеленые газоны и много деревьев. Я мало где был, но уверен, что нигде в Калифорнийской Пустоши нет такого большого количества зелени.

И все это создано трудом наших предшественников. Конечно, не обошлось и без довоенных технологий. Без ГЭККа ничего этого не было бы. Не знаю, как конкретно это все работало, но чистая земля, растения, силовые поля, брикеты песчаника, из которых построены наши дома – все это стало возможно именно благодаря нему.

Мы с Галласом тепло попрощались и разошлись в разные стороны. Я шел по асфальту, вдыхая запах пыльцы и наслаждался. Подмигнул девушке, вытряхивавшей на пороге половик, ухмыльнулся в ответ на ее приветливую улыбку, свернул за угол, прошел мимо еще одного дома и остановился перед почтовым ящиком, на котором было написано «Стрелецки».

Редкая фамилия, сомневаюсь, что в НКР есть еще кто-нибудь с такой. Забавно, ведь из всех польских семей, что заселили в пятнадцатое убежище, мы – последняя.

Я наконец-то почувствовал себя дома.

Поднялся на крыльцо, и надавил на кнопку дверного звонка и через секунду в проеме появилась высокая блондинка на вид лет сорока, но не потерявшая с возрастом своей красоты. Моя мама.

- Сынок… - проговорила она, крепко обнимая меня. – Вернулся… Наконец-то.

***

Я открыл глаза, уткнулся взглядом в низкий потолок пещеры и вспомнил все, что произошло дальше. Посмотрел на светящиеся стрелки наручных часов – половина восьмого утра.