- Здравствуйте Габриэль, привет земляк! - Магомаев пожал мне руку. - Хочу вас познакомить с моей давней подругой и коллегой - Ларисой Мондрус. Габриэль, конечно её не знает, а ты, Саша должен был видеть её на "Голубых огоньках".

- Здравствуйте, Лариса! - я пожал протянутую мне руку. - Конечно помню! А песня " Билет в детство" у меня одна из самых любимых ещё с детства!

- Вот как?! - мило улыбнулась Мондрус. - Очень приятно! А мне Муслим с самого утра все уши прожужал о вас. Я, к сожалению не видела вашего выступления, мы прилетели поздно вечером, но если такой человек, как Магомаев восхищается вами, значит это что-то действительно выдающееся! Он говорит, что вы автор всех песен?

- Да это Габриэль виновата! - улыбнулся я. - Я бы может так и играл на танцах в гарнизонном доме офицеров " песни советских композиторов", но вот, по несчастью, влюбился без памяти, а серенад никаких не знаю - пришлось самому сочинять!

Магомаев с Мондрус расхохотались, а Габи смутилась, но посмотрела на меня благодарными глазами.

- Муслим успел рассказать, что вы не только сами серенады для вашей любимой пели, но и её заставили? - улыбаясь сказала Лариса.

Я не успел ответить, Габи меня опередила:

- А разве можно было устоять перед таким мужчиной? Пришлось и мне петь ему в ответ!

Я в изумлении посмотрел на неё, никак не ожидая такой смелости. А Лариса и Муслим переглянулись и Мондрус, покачав головой, сказала:

- Ну, такой творческий союз не может не породить шедевры. Очень рада за вас и с нетерпением жду вашего выступления.

- А я - вашего! - ответил я. - Будете "Билет в детство" исполнять?

- Обязательно! - блеснула улыбкой Лариса. - И могу сказать вам по секрету, я хочу спеть здесь много того, чего мне не дают петь там!

Лариса кивнула куда-то в сторону, где, как она полагала, находится Советский союз.

- А может не надо, Лариса? - став вдруг серьёзным спросил Муслим. - Тебя и так заклевали эти чинуши из Минкульта, как никого другого! Зачем тебе лишние скандалы? Тебя уже отлучили от телеэфиров, запретили гастроли даже в социалистические страны. Да какие там гастроли, если ты даже сольные концерты давать не можешь, только в сборных солянках участвуешь! Как тебя сюда пустили - ума не приложу! Я когда тебя увидел - глазам своим не поверил!

- Не пустили бы, конечно! - горько усмехнулась Мондрус. - Но, говорят устроители прислали список артистов, которых они хотят видеть на фестивале, причём список этот был из самой канцелярии Вилли Брандта! - понизив голос сказала певица. - В любом другом случае не видать мне было заграницы уже никогда!

- Так зачем ты хочешь дразнить этих... - Муслим не нашел приличного слова и просто махнул рукой.

- А надоело, Муслим! - вздохнула Мондрус. - Ну сколько можно терпеть издевательства этих тупых бездарей, которые возомнили о себе черт знает что и считают, что они имеют право указывать любому артисту как и что ему петь, как стоять на сцене, что одевать, какую прическу, черт возьми! - делать! С меня хватит! Пусть запрещают, но я зато от души хлопну дверью! Говорят, что телевидение ФРГ транслирует все выступления, так что, как говорится: " На миру и смерть красна!"

Я мало что помнил о жизни певицы и её творчестве. " Билет в детство" была единственная песня, которая осталась у меня памяти и которая мне действительно нравилась, потому что песня это была американской группы Easy Riders. После Мондрус её пела Эдита Пьеха и все советские слушатели как и я, думали, что эта песня, конечно же советских композиторов. Уже совсем взрослым я услышал американский оригинал и он, естественно был на голову лучше исполнения и Мондрус и Пьехи.

- А вы приехали вместе со своим мужем? - спросил я.

- Да, - удивилась Лариса. - А вы знаете Эгила?

- Нет, конечно, я просто так спросил. - я не стал распространяться о своих знаниях, тем более, что мало чего помнил. Но то, что Лариса Мондрус вместе со свои мужем Эгилом Шварцем эмигрируют из СССР, помнил. И было это в 1973 году. Значит решила "хлопнуть дверью"...

- Саша, так ты сыграешь соло в моих песнях? - Муслим решил переменить тему.

- Конечно, мы же договорились! - кивнул я и набравшись наглости добавил: - И если разрешите, даже спою пару куплетов. Для контраста.

- Ну, если ты так хочешь... - Магомаев был явно удивлён и скорее всего не очень доволен, но возражать не стал.

Наша группа выступала в этот день последней, что было понятно: днём зрители состояли в основном из публики постарше, а также чиновников разных рангов разных стран. Молодёжь подтягивалась ближе к вечеру. Я поневоле прослушал всех советских артистов. Всех их я знал по прошлой жизни, но слушал впервые, потому что заставить меня тогда слушать этот отстой не смог ни один преподаватель ни в музыкальной школе, ни в музучилище. А вот теперь приходилось, хотя мы в основном болтали между собой, да перекидывались несколькими словами с другими артистами, ждущими своего выхода. Впечатление, конечно было не ахти....

- Ой, она поёт нашу песню! - воскликнула Габи, когда Гелена Великанова запела знаменитые "Ландыши".

- Это не наша песня, солнышко, - улыбнулся я. - Я же тебе говорил, что это старая песня, а мы просто её осовременили, ну и текст на немецком ты написала. И как тебе её исполнение?

Габи состроила гримаску и посмотрела нам меня как бы извиняясь.

- Не нравится? - рассмеялся я.

- Как-то она поёт не так! По- старому, что ли?... - попыталась объяснить Габи. - И на месте стоит, как памятник. А это же веселая песня!

- А вот мы им всем и покажем, как её нужно петь!- подмигнул я ей.

- А вы тоже исполняете эту песню? - спросила Мондрус. Оказывается она всё слышала.

- Да, только мы её адаптировали под немецкую публику и Габи написала текст на немецком.

- Саша, следующие мы! - подошёл ко мне Магомаев. - " Синяя вечность".

- Моя любимая! - кивнул я. - Вы пойте, как обычно, а как закончите - продолжу я.

- Ну, смотри! - Муслим недоверчиво покрутил головой. - Музыкантов хоть предупреди!

- Обязательно, Муслим Магометович, не беспокойтесь! - беспечно улыбнулся я. -Тут такие профи сидят, что для них это семечки!

- Семечки? Ну-ну...

Зыкина закончила петь свою неизменную и самую, наверное знаменитую песню " Течёт река Волга", раскланялась под довольно громкие аплодисменты и с достоинством неся свою мощную фигуру, уплыла со сцены. Музыканты стали открывать ноты новой песни, а я подошёл к уже знакомому ударнику:

- Жорж, как только певец закончит и дирижёр даст отмашку оркестру, ты делаешь длинный брек по всей своей установке и я вступаю на гитаре в долю.

- Не проблема, Алекс! - улыбнулся в бороду Жорж. - С тобой интересно играть, всегда что-то новое придумаешь! А то я бы уже сдох здесь от скуки от некоторых "шедевров"!

- Потерпи немного, скоро мы выйдем! - подмигнул я ему и пошёл к дирижёру предупредить об изменениях.

Муслим запел и у меня мурашки побежали от макушки до самых пяток! Такой голосище! Я вспомнил, что после его смерти, читал что-то об уникальности его тембра. Даже не идеальные записи, которые мы слушали в юности, никого не могли оставить равнодушным, а тут - живое выступление и вот он - всего в шаге от меня! Песня была просто замечательная, но очень короткая и я решил слегка это дело поправить. Когда Муслим дошёл до финала и отгремел последний аккорд, я повернулся к Жоржу и после его длинного прохода по всем барабанам взрывным, "Гарри муровским" звуком на Гибсоне начал соло, сначала просто повторив мелодию песни, а дальше полез в дебри импровизации. Всласть отыграв соло, я неожиданно для всех запел третий, несуществующий куплет:

Вслед за звездою, в синюю вечность,

Сердце готово сорваться в полёт.

Сердце так верит, в радость и встречу,

Верит, что море любит и ждёт.

Краем глаза я увидел широко открытые в изумлении глаза Магомаева и с трудом подавил в себе желание исполнить припев в его первоначальном виде, который нравился Муслиму, но из-за опасения цензуры был им изменён. А были там такие слова: