— Не думаю, что нам удастся в ближайшее время исполнить свои мечты.

— Нет. Но когда-нибудь исполним, когда Эклунд захватит Мортонридж. Тогда у нас хватит силы побаловать себя.

— Эта женщина… Боже, как я ее испугалась. Мне пришлось держать заложника, пока она говорила с солдатом. Он так молил, так плакал, что мне пришлось отдать его другому, я не могла его мучить.

— Своего я вовсе отпустил.

— Правда?

— Да. Он был еще ребенок. Думаю, он добрался до морпехов, пока те не улетели. Надеюсь.

— Вы добрый человек.

— Да. Сейчас я мог позволить себе эту роскошь. Но если эта княгиня Салдана пошлет сюда войска, чтобы отправить нас обратно, я буду драться. Я сделаю все что только можно, чтобы остаться в этом теле.

— Я слышу эту женщину, — прошептала Стефани. — Она во мне, ей одиноко и страшно. Она все время плачет.

— Моего хозяина зовут Эбен Пэвит, и он все время бесится. Но в глубине души он напуган.

— Они не лучше, чем души в бездне. Все от нас чего-то требуют.

— Не слушайте их. Вы это можете. По сравнению с бездной тут просто рай.

— Ну, не совсем. Но его преддверие.

Он допил шоколад и улыбнулся:

— Не хотите прогуляться, посмотреть на наш новый город?

— Спасибо, Мойо. С удовольствием составлю вам компанию.

Разведывательная служба космофлота Конфедерации создавалась поначалу, чтобы проникать в подпольные синдикаты, производившие антиматерию, и выслеживать их производственные станции. С тех давних пор поле ее деятельности расширялось вместе с расширением полномочий флота. К тому времени, когда служба перешла под командование адмирала Лалвани, одной из основных ее задач стало отслеживать, анализировать и оценивать по степени реальной опасности неимоверное количество хитроумных разновидностей оружия, создаваемого правительствами и астроинженерными конгломератами по всей Конфедерации. Особый упор делался, естественно, на нелегальные технологии. А потом строителям лабораторного корпуса оружейных технологий была дана цель — создать систему, позволяющую сдержать любую опасность, от биологического заражения и выброса нановирусов до небольшого ядерного взрыва.

Вход в комплекс был только один — прорубленный в скале длинный коридор, делавший два поворота под прямым углом; в коридор мог бы пролезть тяжелый грузовик или даже челнок. В трех местах его перекрывали двери, каждая из двухметровой толщины блоков карботаниевого композита, укрепленного усилителями вандерваальсовых сил. Первые две перегородки поднимались только по команде из комнаты дежурного, извне комплекса, третья — только изнутри. После прибытия Жаклин Кутер жители Трафальгара стали называть комплекс «ловушкой для демонов» — вполне подобающее название, признал Самуэль Александрович, когда под шипение сжатого газа и звонкий вой моторов перед ним отворилась последняя дверь. По другую сторону его поджидали доктор Гилмор и его коллеги.

— Рад, что могу ради разнообразия сообщить вам добрые вести, — говорил Гилмор, проводя первого адмирала к изолированной зоне биологического отделения. — О Новой Калифорнии мы все наслышаны. Их действительно ведет Аль Капоне?

— Доказательств обратного у нас нет, — ответила Лалвани. — Эденисты в системе перехватывают передачи с планеты. Капоне, похоже, обожает саморекламу. Он проезжает по городам планеты, выступает перед одержимыми, словно какой-то средневековый монарх. Он называет это «быть ближе к народу». Толпу репортеров оставили неодержанными только ради того, чтобы они могли записать это.

— И этот дикарь докосмичсской эры смог захватить один из самых развитых наших миров? — переспросил Гилмор. — Трудно поверить.

— Зря, — отозвалась Лалвани. — Мы подняли его биографию из архивов. Это генетический вожак. Такие, как он, обладают интуитивной способностью форматировать под себя окружающие социальные структуры на любом уровне — от уличных банд до целых наций. По счастью, такие люди рождаются редко, и способности их обычно незначительны, но уж коли появился такой вожак, остальным следует поостеречься.

— И все же…

— Очевидно, что кто-то консультирует его по части современных условий. У него должен быть внутренний кабинет, круг ближайших помощников, но верховной властью он делиться не станет. Мы полагаем, что он психологически к этому не способен. Это может оказаться существенной слабостью, учитывая масштаб проблем, с которыми он должен столкнуться, наводя свои порядки.

— До сих пор система Новой Калифорнии — единственная полностью захваченная противником, — проговорил первый адмирал. — Еще семнадцать планет пострадали от крупномасштабных вторжений и пытаются отграничить очаги заражения. К счастью, законные правительства этих миров сохранили контроль за платформами СО. Наибольшие жертвы понесли астероидные поселения — по нашим последним оценкам, их захвачено уже более ста двадцати по всей Конфедерации. Если в поселение попадает одержимый, оно падет практически со стопроцентной вероятностью. В таких тесных помещениях справиться с ними трудно. На других планетах тоже возникали очаги, но гораздо меньшие. Похоже, что наше предупреждение свою роль сыграло — могло быть намного хуже.

— Наша основная забота сейчас — чтобы никто не попытался очертя голову броситься освобождать захваченные территории, — добавила Лалвани. — Многие национальные флоты смогли бы провести операцию соответствующего масштаба. Но пока что любые войска, вошедшие на захваченную территорию, скорее всего, будут одержаны сами.

— Но на военных давят политики, — мрачно заключил первый адмирал. — До сих пор единственным нашим безусловным успехом было уничтожение «Яку» в системе Хабрата. Мелочь. Более всего мы нуждаемся в оружии, способном нейтрализовать одержимых. Или в эффективном методе… экзорцизма. По возможности — и в том, и в другом.

— Полагаю, в первом случае мы можем вам помочь, — уверенно проговорил имплантолог.

Они остановились перед дверями изолированной биологической лаборатории, и он датавизировал двери свой код.

Получив разрешение продолжить свои работы, исследователи Юру зря времени не теряли. Заглянув в лабораторию, первый адмирал невольно сморщился. По его сторону барьера сидели за пультами маниакально погруженные в работу техники и ученые, вглядываясь в выдаваемые проекторами изображения, словно ожившая аллегория мастерства и научного поиска, поддерживающая безличную эффективность.

Самуэль Александрович сомневался, что команда могла бы иным способом достичь своей цели; научная беспристрастность служила, вероятно, психологическим барьером между ними и объектом их исследований. «Субъектом», — укорил он себя. Хотя в дни своей активной службы он навидался бесчеловечности куда более масштабной.

Вместе с капитаном Кханной он нерешительно двинулся к разделявшей вырубленную в скале залу напополам прозрачной стене, раздумывая, раздражение выказывать или одобрение. В конце концов, он натянул ту же маску безразличия, которую все работники лаборатории надевали вместе с мешковатыми белыми комбинезонами.

На операционном столе лежала иммобилизованная («Честней было бы сказать, прикованная», — подумал первый адмирал) нагая Жаклин Кутер. Тело ее охватывала клетка из серых композитных ребер, поддерживавших пары дисковых электродов, прижатых к предплечьям, животу и бедрам. Из-под блестящего металла сочился прозрачный проводящий гель, обеспечивая непрерывный контакт с телом. С потолка свисали два манипулятора, неслышно проводя над распростертым телом туда и обратно сборками сенсоров, похожими на связки толстых белых ружейных стволов. Металлический обруч, стягивавший выбритый череп одержимой, словно сросся с кожей. В анальное отверстие была вставлена трубка для дефекации, к вульве приклеен мочевой отсос, какими пользуются в невесомости. Что это — остатки цивилизованности или предельное издевательство, адмирал решить не мог.

Хотя Кутср в ее нынешнем состоянии это было, скорее всего, безразлично.