Артём сразу понял – так просто мимо он не проедет. Именно это и случилось. Стоило курьеру подъехать чуть ближе, псина с лаем бросилась на него. Из-за блока мусорных контейнеров показались ещё бродячие псы. Все как на подбор – рослые. Среди них выделялся один – гладкошёрстный, полностью белый, но с чёрной головой. Артём даже не понял, как они успели его окружить. Лай поднялся такой, что уши закладывало. Курьер попытался от них уехать, но белый кобель с чёрной головой так ткнулся в электросамокат, что Артём улетел на газон, покатился по нему, несмотря на внушительный короб за спиной. Наушник из уха вылетел. Моментально вскочив, курьер выхватил из кармана перцовый баллончик. Вовремя. Собаки его уже окружили. Все большие, беспородные, рождённые улицей. Они рычали, лаяли, скалили зубы, явно собирались напасть. Самокат находился за ними.
За спиной послышался щелчок. Мельком оглянувшись, Артём увидел, как из калитки выглянул внушительного роста и медвежьей комплекции пожилой мужчина в зелёных штанах и фиолетовой футболке.
– Помогите! – крикнул курьер.
Вожак у стаи белый пёс с чёрной головой – самый крупный. Скаля внушительные зубы, он вышел вперёд. В палисаднике, как назло, не имелось ничего увесистого, чем можно себя защитить. Артём не помнил, как именно газ действует на собак. Однако в этот момент ему стало не до перебора методов самозащиты. Курьер брызнул в пса из баллончика.
Мощная струя попала прямо в чёрную морду. Собака невольно шарахнулась назад, прекратила скалить зубы и рычать. Наклонив голову, начала ей трусить, поскуливая. Вся стая чуть отступила, но не прекратила рычать и лаять. Однако как взять самокат Артём не представлял. Оставлять же его здесь – слишком дорогое удовольствие.
И тут он вспомнил о деде. Повернувшись, хотел попроситься во двор, чтобы переждать, когда собаки уйдут, а после забрать самокат.
Пожилой мужчина уже оказался на расстоянии вытянутой руки. Он на голову превосходил Артёма, который на рост никогда не жаловался. Да и комплекции такой, будто каждое утро, перед завтраком, сгибал железнодорожный рельс. В следующий момент дед выбросил вперёд руку с электрошокером. Артём почувствовал, что его начало колотить. Уже через секунду перед глазами почернело. Последнее, что запомнил – рядом лаяли псы.
***
Когда Артём открыл глаза, то первое, что увидел – облупившийся потолок, на котором, оторвавшись с одного крепления, висел светильник с парой люминесцентных ламп. Одна светила мёртво-голубым, вторая желтоватым.
Во рту пересохло. Кое-как сев на металлической койке, Артём обнаружил себя в небольшой комнате с облупившейся зелёной краской. Кроме постели, которая на поверку оказалась тележкой для перевозки больных, в помещении ещё находился маленький холодильник, старенький, но крепкий табурет, унитаз без бачка, да древняя квадратная раковина из нержавейки в углу. На учительском столе, перекочевавшем в это место прямо из СССР, лежало множество разнообразных хирургических инструментов. Под ним, между тумб с ящиками, пылилась двести тридцатая угловая шлифовальная машина, в простонародье именуемая болгаркой. Отрезной алмазный диск, установленный на неё, фактически отработал свой ресурс. На гвоздике висело два чёрных фартука мясника. Рядом со столом стояла жёлтая тепловая пушка, направленная на тележку для перевозки больных. Нагревательные элементы накалились, но вентилятор молчал.
Пол в помещении покрывал коричневый линолеум, местами пропаленный, местами протёртый. Вокруг тележки для перевозки больных он оказался щедро запачкан чёрными пятнами.
Больше всего Артёма поразило то, что он увидел в широком коридоре. Там, в углублении, текла самая настоящая река.
Курьер даже потёр глаза, совершенно не понимая, где оказался. Шорты и футболка, как и кеды, на нём остались. Непонятно куда делась сумка доставщика со спины. А так же телефон и ключи от дома. Новенькая бейсболка тоже исчезла.
Артём слез с койки, глянул ещё раз на стол, покрытый разнообразными хирургическими инструментами. На фартуки мясников. В душе зашевелилось нехорошее предчувствие, но он постарался не обращать на него внимания. Вышел в коридор. Продолговатое пятнадцатиметровое помещение освещалось лишь светом из комнаты. С одной стороны оно начиналось с завала, в котором виднелся бетон, камни и земля, а заканчивалось глухой стеной. Помимо комнаты, откуда вышел Артём, наличествовало ещё две, но светильников больше нигде не имелось. Бетонный пол коридора по всей длине будто разрезал грунторез. Вода, заполнявшая этот ров, текла из-под завала. Возле глухой стены она закручивалась в водоворот и проваливалась. Импровизированная река казалась на удивление глубокой – где-то до бедра. Проверять курьер не стал. Он прошёлся вдоль коридора, заглядывая в соседние помещения, похожие на то, где очнулся Артём. Судя по всему, они не использовались вовсе. В ближайшем имелась точно такая же тележка для перевозки больных, раковина в углу, да унитаз. В третьем обнаружилась только раковина и унитаз.
Возле воды в воздухе витала свежесть. Стоило отойти на пару шагов, ноздри сковывал запах затхлости смешанный с душным смрадом вековой пыли.
Артём ещё раз прошёлся по коридору вдоль комнат, не понимая, где оказался и как сюда вообще попал. Больше всего это место походило на подземный бункер. Потолок висел прямо над головой. Казалось, подпрыгни и стукнешься о него макушкой. Бетонные стены имели метровую толщину. В проёме каждого помещения металлическая коробка, куда в незапамятные времена вставлялась гермодверь. Однако самих дверей и след простыл. На глухой стене коридора имелась местами облупившаяся белая надпись: «Уч. 137».
Температура в освещённой комнате комфортная – сказывалась работа тепловой пушки. В остальных помещениях оказалось заметно холоднее.
Вернувшись к тележке для перевозки больных, Артём вновь огляделся. Почесал затылок. Напрягая память, попытался воспроизвести в мыслях, что произошло. Помнил, как на него напали собаки. После властвовала чернота. Однако в голове крутилось, что забыл кое-что крайне важное.
Артём ещё раз отправился на обход помещения, где очутился. На этот раз заходил в соседние комнаты. Слышал, как под ногами хрустела пыль. В каждом из помещений дал время привыкнуть глазам к тьме, чтобы внимательно оглядеть стены. Ничего примечательного не обнаружил.
Выхода не имелось. Как и входа.
Тогда Артём вернулся в единственную светлую комнату. Подошёл, поглядел на разложенный хирургический инструмент. Пилы, скальпели, щипцы и ещё множество агрегатов, не только названия, но и назначения которых он не представлял. На душе зашевелилось нехорошее предчувствие, когда перевёл взгляд с инструмента на тёмные пятна, коих особенно много вокруг металлической тележки для перевозки больных.
Тогда Артём подошёл к холодильнику. Пришлось наклониться, чтобы взяться за ручку. Распахнув его, курьер застыл, точно замороженный. Во-первых, это оказался не холодильник, а морозильная камера. Во-вторых, она под завязку забита расчленёнными человеческими останками. Артём видел кисть и ступню – остальные куски не мог идентифицировать.
В следующий миг он закрыл морозильную камеру. Мозг отказывался признавать то, что видели глаза. Выпрямившись, курьер ещё несколько мгновений глядел на бетонную стену с облупившейся зелёной краской. Затем наклонился, ещё раз открыл морозильник, рассчитывая увидеть там, что угодно, кроме частей тела. Чуда не произошло. Артём отчётливо видел, что кого-то расчленили, рассовали по пакетам, а потом впихнули в морозильную камеру. Если судить по кисти руки – мужчину.
Он вновь захлопнул морозильную камеру, отошёл на пару шагов. Не в силах оторвать от неё взгляд, схватился за лицо.
– Твою мать! – прошептал Артём.
Глаза перебежали на разложенный хирургический инструмент, на тёмные пятна. В голове всё моментально встало на места.
Хотелось орать – звать на помощь. Невероятным усилием воли, Артём сдержался. Сто против одного, что никто, кто сумеет ему помочь, не услышит. Зато услышит тот, кто расчленил человека, упаковал его и заморозил. Требовалось выиграть время, чтобы самостоятельно найти выход.
