И они отправляются в путь, оставляя позади породившую их планету. Сперва нерешительно, затем все смелее, разлетаясь в разные стороны, подобно стайке неугомонных призраков. В один прекрасный день они вернутся — все когда-либо существовавшие поколения лай-силфов. Но этого не произойдет, пока не погаснет их родное светило; они будут продолжать полет, достигнут границы снова начавшей сжиматься Вселенной, переносясь от одного галактического скопления к другому, — и в конце концов окажутся в темном космическом яйце, вобравшем в себя все то, что оно когда-то растеряло. Вот это и будет их возвращением. Тогда, вновь собравшись вокруг черной звезды, они начнут делиться друг с другом полученными знаниями, пытаясь на их основе отыскать постоянно ускользающее от них окончательное понимание. А уж после этого они смогут узнать, что лежит за известными им пределами, и это знание, возможно, даст им надежду достичь следующего, качественно иного уровня развития. Возможно, лай-силфы будут единственными, кто переживет окончательное преображение Вселенной.

Пока же они просто изучают и запоминают. Сама их природа не позволяет им принимать участие в решении бесконечного множества проблем, разворачивающихся перед их эфемерными сущностями.

Или так им кажется.

«Язиус» вернулся к Сатурну, чтобы умереть. В трехстах пятидесяти километрах от серовато-бежевого покрова облаков газового гиганта открылось устье пространственного канала, из которого выскользнул в нормальное пространство космоястреб. Датчики, установленные на спутниках стратегической обороны, патрулировавших в той зоне газового гиганта, что была открыта для появления космических кораблей, тут же, стоило только лучам радаров коснуться корпуса появившегося корабля, уловили его инфракрасное излучение. «Язиус» немедленно известил ближайший хабитат о том, что он — свой, и назвал пароль. Спутники сразу утратили к нему интерес и вернулись к обычному режиму дежурства.

Капитан и члены экипажа воспользовались сверхмощными оптическими сенсорами корабля-биотеха, чтобы из космической дали взглянуть на огромную украшенную кольцами планету, хотя души их буквально разрывались от горького сознания того, что им предстоит. Они как раз летели над освещенным солнцем полушарием гиганта, выглядевшим как луна в последней четверти. Впереди и примерно в двух градусах ниже их протянулись кольца, казавшиеся твердыми, и в то же время бурлящими. Впечатление было такое, будто между двумя стеклянными панелями клубится газ с песком. Сквозь вещество колец пробивался свет далеких звезд. Трудно было увязать такую величественную красоту со столь трагической целью их возвращения.

Их сознания почувствовали прикосновение разума «Язиуса».

— Не печальтесь, — безмолвно обратился к ним корабль-биотех. — Берите пример с меня. Чему быть, того не миновать. Вы всегда старались сделать мою жизнь наполненной. И я вам благодарен за это.

Сидящая в своей каюте в одиночестве капитан Афина почувствовала, как ее мысленные слезы сменяются настоящими. Она была такой же высокой, как и большинство представительниц тех ста семейств, на которых сосредоточились первые генетики, стремившиеся добиться максимально крепкого потомства, с тем, чтобы их правнуки, которым большую часть жизни предстояло проводить в нелегких условиях космических полетов, не испытывали никаких неудобств. Тщательно выверенная наследственность наградила ее удлиненным красивым лицом, правда, теперь уже испещренным изрядным количеством морщин, и пышными темно-рыжими волосами, молодой блеск которых уже уступил место серебристому налету седины. В своей безукоризненной небесно-голубой униформе она буквально излучала величавую уверенность в себе, на которую все ее экипажи всегда отвечали полным доверием. Хотя сейчас от ее самообладания не осталось и следа, а в выразительных фиолетовых глазах отражалась сильнейшая душевная боль.

— Нет, Афина, пожалуйста, не надо.

— Ничего не могу с собой поделать, — всхлипнул ее разум. — Это же несправедливо. Нам следовало бы уйти вместе. Это наше право.

Она ощутила, как вдоль ее позвоночника будто прошлась чья-то невидимая ласковая рука. Ни один мужчина не смог бы коснуться ее столь нежно. Каждый день из прожитых ею ста восьми лет она ощущала эти прикосновения. Да это и была ее единственная настоящая любовь. Ни к одному из своих трех мужей она не была так привязана, как к «Язиусу», и даже, хотя порой это и казалось ей настоящим кощунством, ни к одному из своих восьмерых детей, троих из которых выносила сама. Однако остальные эденисты относились к ее чувствам с пониманием и даже с симпатией; учитывая уровень их эмоциональной близости, ни одному человеку просто не удалось бы скрыть истинные эмоции или утаить правду. Духовная связь между космоястребами и их капитанами была настолько сильна, что могла выдержать практически любое испытание, которому подверг бы их космос. «Кроме смерти», — вдруг услышала она шепоток, донесшийся из потаенного уголка подсознания.

— Мое время пришло, — просто сказал «Язиус». Теперь в его словах чувствовалось даже нечто вроде удовлетворения. Афина подумала, что если бы у «ястреба» были легкие, он, наверное, сейчас бы облегченно вздохнул.

— Знаю, — тоскливо отозвалась она. Последние несколько недель это становилось все более и более очевидным. Когда-то всемогущие энергоклетки теперь едва могли открыть пространственный тоннель. Хотя всего полвека назад им с «Язиусом» казалось, что всю Вселенную можно преодолеть одним махом, теперь их охватывало чувство облегчения, если при прыжке в пятнадцать светолет они оказывались всего в световом месяце от пункта назначения. — Чертовы генетики. Неужели так сложно всех сделать равными? — не сдержалась она.

— Когда-нибудь, может, и удастся добиться того, чтобы корабль жил столько же, сколько и его капитан. Но и нынешнее положение вещей кажется мне вполне справедливым. Кто-то же должен растить наших детей. Я уверен, что мать из тебя получится ничуть не хуже, чем капитан.

Неожиданно прозвучавшие в этом мысленном голосе довольство и убежденность в правоте заставили ее невольно улыбнуться. Влажные ресницы смахнули с глаз солоноватые слезы.

— В моем-то возрасте да воспитать десятерых. Невероятно!

— У тебя все прекрасно получится. Детям с тобой будет замечательно. Я очень рад этому.

— Я люблю тебя, «Язиус». Если бы мне довелось прожить жизнь заново, я не изменила бы в ней ни секунды.

— А я бы изменил.

— Неужели? — удивленно спросила она.

— Да. Я хотел бы прожить хоть один день человеком. Хочется узнать, на что это похоже.

— Поверь мне, все переживаемые людьми положительные и отрицательные эмоции сильно преувеличены.

«Язиус» усмехнулся. Его оптически чувствительные клетки, похожие на вспучившиеся на корпусе волдыри, наконец, обнаружили хабитат Ромулус, а потом корабль, испуская небольшие волны искажения пространства, создаваемые его энергоклетками, нащупал и его массу. Разум «Язиуса» зафиксировал местоположение хабитата — огромного тела, вращающегося по орбите вокруг кольца-Ф. Огромного, но полого внутри. Цилиндрической формы полип-биотех, сорока пяти километров в длину и десяти километров в поперечнике, был одной из двух первых баз космоястребов, основанных сотней семей еще в 2225 году. Теперь вокруг Сатурна вращалось шестьдесят восемь подобных ему баз, не считая вспомогательных промышленных станций. Такое их количество служило весомым доказательством того, насколько важными стали корабли-биотехи для экономики эденистов.

Энергоклетки корабля начали испускать слабые волны энергии, искажающей пространство вокруг, хотя и совершенно недостаточной для открытия прохода в пространстве. Корабль оседлал эту искажающую волну и несся к хабитату, подобно мчащемуся к берегу на гребне волны серферу, вскоре разогнавшись до трех g. Повторным выбросом искажающей энергии было создано противоперегрузочное поле для экипажа, создающее внутри корабля ускорение всего лишь в один g. Плавный, приятный полет, абсолютно недоступный адамистам с их термоядерными двигателями.