И вот теперь одержимые столпились на берегу в намерении позабавиться — отпраздновать свое последнее приобретение. Последнее перед тем, как Лалонд навсегда исчезнет из вселенной.

Первый снаряд, пролетев со свистом над хрупким суденышком Шаса, взорвался в скоплении снежных лилий метрах в тридцати от лодки. Пурпурный дым и десятиметровый столб пламени взлетели к небу, как будто зажглась гигантская Римская Свеча.

Опершись на локти, Шас непонимающе воззрился на цветной огонь. Лилии вокруг лодки таяли, растворяясь в искрящейся голубой воде. Расслышав доносившиеся с берега восклицания, он обернулся.

Величественный Даррингем, город белоснежных башен, куполов, шпилей и висячих садов, высылал за ним великолепную флотилию. Здесь были и полинезийские боевые каноэ с гребцами в цветочных гирляндах, и гребные восьмерки, на банках которых сидели вспотевшие поджарые молодые люди, налегавшие на весла по зычной команде, и греческие триремы с синхронно двигавшимися рядами весел. Ветер наполнял разноцветные паруса драккаров викингов, арабских фелюг, китайских джонок и малайских сампанов, а впереди флотилии под горделиво реявшим «Веселым Роджером» плыл трехмачтовый пиратский корабль. На реях бесновались корсары.

Пристани были запружены народом, громкими возгласами подбадривавшим участников этой карнавальной атаки.

Шас утратил дар речи.

«Весь мир ополчился против меня!» — сквозило в его мозгу. Он стал мишенью, игрушкой, добычей для всего города.

Импланты давали сбой, обезболивающие блоки уже не срабатывали. По всему телу прокатывались нестерпимые волны боли.

— Ублюдки! — отчаянно закричал он. — Я вам не игрушка, подонки! Я ваш враг! Враг, будьте вы прокляты!

Пушка с пиратского корабля театрально бабахнула, выпустив изящное кольцо дыма. Пушечное ядро взбило пенистый фонтан в десяти метрах от лодки, и она подскочила на волнах.

— Подонки! — это был уже не крик, даже не шепот — ни на то, ни на другое у него не осталось сил. — Погодите, уроды. Я вам задам. Вы меня еще узнаете. Я не шучу.

С берега доносилось разухабистое пение, под звуки которого Шас датавизировал активационный код в висевшую у него на боку бомбу. Ядерную, мощностью в килотонну. «Поете, гады, — подумал он. — Ничего, сейчас вы еще и попляшете».

Однако взрыва не произошло: его нейронаноника отказала. Боль прожигала тело и мозг насквозь, однако он еще пытался открыть крышку и привести взрывной механизм в действие вручную. Ценой невероятных усилий ему удалось сдвинуть панель, но ни один индикатор клавиатуры не светился. Бомба оставалась инертной. Он потерпел поражение.

В уголках его глаз появились слезы. Естественный продукт слезных желез, о существовании которых он успел забыть.

Пара трирем догоняла пиратский корабль. Эти три судна лидировали в гонке, однако и команда каноэ не собиралась сдаваться. Воины налегали на весла, потные тела блестели, как смазанные маслом. С пристани доносились подбадривающие восклицания и песнопения всех времен существования человечества.

Пиратский корабль, чтобы нагнать на добычу страху, выпустил еще одно ядро.

— Хрен вы меня получите! — прорычал Шас, стараясь раскачать лодку на поднятых ядром волнах. — Никогда. Я не ваш и вашим не буду.

В последний момент боль парализовала его, однако он успел накренить суденышко настолько, что вода перехлестнула через планшир. Этого оказалось достаточно, чтобы лодка перевернулась и Шас погрузился в воду. Он увидел, как забурлили пузырьки. Поверхность реки расстилалась над ним мягкой фольгой. Неожиданно импланты снова заработали, наноника сообщила о заполнении легких водой. Здесь им его не достать! — кричала каждая клеточка мозга. Все работающие сенсоры, все оставшиеся силы Шас соредоточил на одном — активации тянувшей его ко дну бомбы.

Как только лодка перевернулась, пение и радостные восклицания стихли. Стоны разочарования перемежались теперь с угрозами: негодяй, попытавшийся испортить забаву, должен за это поплатиться.

Гребцы на судах карнавальной флотилии опустили весла, пираты повисли на вантах как сонные пауки. Все угрюмо разглядывали перевернутую лодчонку.

Однако одержимые Даррингема сдаваться не собирались. Они объединили усилия, и вода вокруг опустевшей лодки заклокотала.

— Эгей, Моисей! — заорал кто-то на берегу. Зрители захохотали, затопали и захлопали в ладоши, словно болельщики, требующие выхода чемпиона.

— Мо-и-сей! — гремело над Джулиффом. — Мо-и-сей! Мо-и-сей!

Воды реки стали расступаться.

Шас почувствовал, что вода становится менее плотной и давление ее ослабевает. Однако занимало его не это, а светящаяся под его пальцами рубиновая клавиатура управления взрывным устройством. Заставляя себя не торопиться — он понимал, что времени исправить ошибку уже не будет, — Шас ввел код. Пронумерованные квадраты приобрели зеленую окраску.

Забурлила отступающая вода, донный поток перекрутил его бессильные ноги. Спустя миг он оказался на воздухе, на дне двадцатиметровой воронки, стены которой сформировались из рябящей, морщившейся под пленкой поверхностного натяжения воды.

Но было уже поздно.

Бомба взорвалась.

Из реки поднялся ослепительный сияющий шар, и казалось, что весь Джуллиф потянулся за ним. Волна смертоносной радиации смела с берегов всякий намек на жизнь. Украденные тела одежимых распались на молекулы прежде, чем они успели осознать происходящее. Осознание пришло позднее, когда их души уже пребывали по ту сторону. Во мраке и отчаянии запредельности.

Спустя две секунды после взрыва двигавшаяся почти со скоростью звука сорокаметровая стена воды обрушилась на Дарингем, и десятки тысяч оживших мертвецов, наполнявших изысканные особняки и причудливые дворцы, умерли снова, осененные лучезарной тенью гигантского ядерного гриба.

Благодаря тому, что импланты сетчатки глаз работали в режиме полного разрешения, Варлоу казалось, что он летит в каком-то сухом, переливающемся тумане. Частицы, из которых состояли кольца, все еще медленно двигались, периодически выбрасывая сгустки энергии. Ручейки микроскопической пыли медленно огибали крупные валуны и глыбы льда. Несмотря на мерцающее свечение, он фактически летел вслепую. Время от времени ему удавалось различить проблески звезд, мерцавших у него под ногами. Они были похожи на маленькие угольки, вылетевшие из какого-то невидимого костра.

Покинув «Леди Макбет», он двинулся прочь от Мурора, и, преодолев двенадцать километров, оказался позади укрывшегося от преследователей звездолета. Большая темная сфера отражала мертвенно-красный свет, падавший от собственных панелей термосброса. Через три минуты Варлоу уже не мог разглядеть корпус своего звездолета. Почти тотчас на него навалилось чувство полного одиночества. Как это ни странно, но именно здесь, где с трудом можно было различить, что происходит в десяти метрах, он слишком остро осознал всю необъятность Вселенной.

К его груди была прикреплена бомба мощностью десять мегатонн. Она представляла собой массивное яйцо, длиной в семьдесят пять сантиметров. Почти невесомое устройство из титана и композита оказалось весьма тяжелым моральным грузом.

Сара снабдила его блоками эденистских биотех-процессоров, которые она усилила дополнительными модулями. Теперь у него была связь с Этрой, необходимая в том случае, если бы «Грамин» неожиданно изменил маршрут.

«Как всегда, все сделано наспех».

— Можно поговорить с тобой наедине? — спросил он.

— Конечно, — ответило обиталище. — Я буду рад составить тебе компанию. У тебя опасное задание.

— Но оно по силам только мне.

— Ты лучший специалист.

— Благодарю тебя. Я хочу задать тебе вопрос, который касается смерти.

— Слушаю.

— Но сначала я расскажу тебе одну маленькую историю.

— Рассказывай. Я люблю слушать рассказы о жизни людей. Хотя мне в наследство досталось великое множество данных, но я еще очень мало знаю о вашем биологическом виде.