Да, мне ужасно хочется обернуться, посмотреть на Илью и махнуть ему рукой на прощание.

И почти у самой двери я оборачиваюсь! Но…

Машины на месте, где она стояла уже нет.

Поняв, что Илья уехал, перестаю чувствовать себя счастливой женщиной.

Той, которой я была еще сегодня утром, когда меня пусть и телесно, но любили и даже носили на руках.

И все равно не веря собственным глазам, оглядываюсь по сторонам.

Надеюсь, что Илья просто отъехал немного, чтобы не мешать другим машинам. Но…

Увы и ах, ни авто, ни Илюши Муромца.

Со мной остались только мои воспоминания. Хотя нет..

Еще предательницы слезы, которые тут же повисли на ресничном ряду.

Промаргиваю глаза, скидывая соленые капли разочарования и душевной тоски, что накрывает меня.

Раньше всегда думала, что любовница - это бесконечный праздник и фейерверк любви.

Сейчас, хотя между мной и Ильей, ни разу не возникало разговора о чувствах, понимаю: у слова любовница есть и другая неприглядная сторона медали.

И она даже не в порицании порока, что вкладывает в него нравственность и мораль.

Да, не без этого, но все же в другом.

В пустоте и одиночестве!

Именно они остаются внутри, когда уходит тот, кто дает тебе ощущение любви и наполненности твоей жизни.

Вздыхаю над своими мыслями, смахивая с ресниц слезы.

Подношу палец к губам. Пробую соль своего короткого счастья на вкус.

Набираю много воздуха в легкие.

Шумно выдыхаю, словно освобождая себя от морока. И делаю шаг внутрь аэропорта.

До стойки регистратора иду, ощущая, как мое сердце отбивает рваный ритм в области солнечного сплетения. Понимаю: это от нерва.

Было бы бессмысленным обманывать саму себя. Потому как причина мне снова хорошо понятна: встреча с мужем, предстоящие объяснения и разборки.

Сначала начинаю искать Хохрина глазами. Но…

Тут же запрещаю себе этот делать. Решаю, что если ему нужно, то пусть подходит сам.

У стойки регистрации этого не случается.

Дойдя до накопителя выхода на посадку, замечаю Бориса.

Он меня тоже видит. Некоторое время стоит и просто смотрит. После все же направляется в мою сторону.

Наблюдая за его приближением, стараюсь взять себя в руки, чтобы не показать волнения.

– Ну, что отдохнула, шлюшка? Хорошо тебе было без мужа, но на его деньги развлекаться? – тут же начинает злобно зудеть Хохрин. – Поди в каком-то хостеле ночевала? Или торгов…

– Достаточно, Борис… Остановись.., – перебиваю его. – Не падай в моих глазах еще ниже. Я с твоей карты не потратила ни рубля. Мне хватило и своей пенсионной.

– У тебя нет своих денег, – хоть и тихо, но все же злобно рявкает Борис. – Я всю жизнь содержал тебя и парней. Привез тебя на курор…

– Ты растил своих детей, Борис! Этим выполнял свой родительский долг, – снова перебиваю Хохрина. – А если говорить обо мне, то я практически всю жизнь работала. За что, к твоему сведению, мне и была назначена пенсия.

– Ах, значит, работала?

– Да, у меня есть трудовая книжка. Если у тебя память короткая, то можешь ознакомиться.

– И посмотрю, когда будет нужно. Шмотье, я смотрю, ты тоже заработала… Понятно каким местом, – язвит Борис, дергая меня за полу шелкового пиджака. – Или может тебе твоих копеек хватило и на жилье, и на барахло?

– На что хватило, на то и хватило. Тебя это больше не касается, – отвечаю спокойно и делаю шаг в сторону, но отойти не успеваю.

Борис с силой хватает меня за руку.

– Люди вокруг. Давай поговорим обо всем, как будем дома, – произношу спокойно, искренне радуясь тому, что мы прошли регистрацию в разное время, потому сидеть будем отдельно.

Весь полет смотрю на облака и думаю над тем, как быть дальше.

Одно понимаю точно: назад дороги нет, и в дом, где мы жили вместе, я не поеду.

Пытаясь себя отвлечь от тягостных мыслей, снова вспоминанию моменты четырех прекрасных дней с Ильей.

Вот мы на одном из склонов массива Ай-Петри на водопаде Учан-Су. Муромец меня сначала фотографирует. Потом обнимает сзади, и мы молча смотрим на потоки воды, что падают вниз.

Или вот… Неспешно гуляем по пещерному городу Чуфут-Кале, что недалеко от Бахчисарая.

А сейчас в моих воспоминаниях подъем по канатной дороге из Мисхора на вершину Ай-Петри. Богатырь все время обнимает и целует меня.

И во время морской прогулки на катере тоже. Еще интересно с шутками и прибаутками рассказывает о Балаклавской бухте, скале Золотые ворота и скалах-кораблях.

Вспоминаю нашу веселую поездку в Коктебель, а после в Лисью бухту, где мы купались голышом.

Думая об Илье, просматриваю фотографии, на которых его нет.

И все же один снимок богатыря у меня находится.

Я успела сделать его во время морской прогулки. Илюша стоит за штурвалом в фуражке капитана. Ветер треплет его длинные пшеничные кудри.

Илья смотрит на меня, играя своей задорной, мальчишеской улыбкой и обалденно очаровательными ямочками на щеках.

Рассматриваю фотографию на приближении. Любуюсь Муромцем. Провожу пальцем по бровям, полным чувственным губам, прямому носу и квадратному мужскому подбородку с ямочкой упрямства.

Подношу руку к носу и чувствую запах его парфюма. Удивляюсь. Откуда? Но…

После вспоминаю, что почти всю дорогу в аэропорт ладонь Ильи лежала на моей.

Тяжело вздыхаю, думая о том, почему я не спросила номер его телефона и не дала свой.

Ответ на поверхности: да, потому что все как в песне: “Это был короткий роман любви моей. Это был красивый обман — игра теней. Далеко ушёл караван случайных дней, где они растаяли — кто теперь знает.”

И тут же память подкидывает последние слова Илюши: “И помни: все что не делается - к лучшему…”

После приземления самолета на аэродроме из салона выхожу самая последняя.

В зону прилета тоже не спешу. Жалею, что не могу прошмыгнуть через какой-нибудь служебный.

Выйдя, вижу сыновей и Бориса. Все трое стоят со смурными лицами.

Подхожу с улыбкой. Обнимаю своих мальчишек. Целую каждого.

– Ну, расскажи сыновьям, где ты, их мать, болталась, – тут же брызжет ядом Хохрин.

– Мои любимые Юра и Леша, я ухожу от вашего отца. Развожусь с ним. Моя любовь к вам от этого меньше не станет, – говоря, стараюсь держать голос и слезы, которые снова стоят на ресничном ряду. – Вы отвезите отца домой. Я поеду к бабушке. Боря, за вещами приеду позже. На развод подам сама. Спасибо за отпуск.

Еще раз целую сыновей, разворачиваюсь и иду на выход к маршрутному такси.

“Что там, Эми! В сорок лет жизнь только начинается?! – интересуется у меня мой внутренний голос и тут же утешает. – Ты, конечно, подзадержалась на десятку, но ничего страшного. И в пятьдесят её тоже можно начать с чистого листа…”

🔻🔻🔻

Друзья, сегодня и завтра у меня грандиозная СКИДКА 40% на подписку жаркой истории “Вишенка 45. Сильным трусы не нужны”.

Сегодня стартовал РОЗЫГРЫШ покупателей подписки.

Напоминаю: уведомление о скидках и розыгрышах получают только те читатели, которые подписаны на автора.

ПЕРЕХОД НА МОЮ СТРАНИЦУ

Глава 21

– Эммочка, у Вас самые красивые букеты. Мне сегодня нужны три. И еще две открытки. Для мамы и тети.

С улыбкой смотрю на очень немолодого и очень грузного постоянного клиента Василия Ивановича.

Он почти каждый день покупает букеты в бутике, где я работаю флористом.

Мой выбор этой профессии не был не случайным. Меня в нее чуть ли не носом ткнул Илья, когда в один из наших дней в Партените решил побаловать меня цветами.

Тогда я попросила продавца, разрешить мне самой составить для себя букет.