– Да нет, не про то, – я вернулся к чистке картошки. – Можешь не отвечать, сколько конкретно. Я просто разговор один слышал… Сегодня на рынке…

Как бы так изящно передать маме послание из будущего, особенно когда у самого у меня на этот счет об этом только туманные знания? Что-то насчет накоплений пенсионеров, которые откладывались внукам на квартиры-машины-свадьбы, и вдруг одним махом на них стало можно купить пачку чипсов. И то если очень повезет. И о том, как стремительно на купюрах появились нули, а в лексиконе снова ожило нэповское словечко «лимон».

Пауза затянулась. Мама терпеливо смотрела на меня и ждала, что я скажу.

– Два мужика шли, представительные такие, прямо члены политбюро на выпасе, – начал наконец я. – Они обсуждали, что Советский Союз доживает последние недели, и нужно успеть с пользой вложить деньги, пока они что-то стоят.

– С каких это пор ты стал интересоваться политикой? – спросила мама. Вроде бы иронично, но взгляд стал цепким, внимательным. Будто в голове включился калькулятор.

– Не знаю уж, почему я так зацепился, – я бросил в кастрюлю последнюю очищенную картофелину и повернулся к маме. – Но я оставил прилавок на Лейлу и даже следом пошел. Не скажу, чтобы очень много понял, но, думаю, я подумал, что тебе может быть полезно такое знать. В общем, выкупил я несколько моментов. Переход к рынку обещает быть быстрым и очень болезненным. Деньги обесценятся буквально за какие-то недели, если не дни. И произойдет это где-то очень-очень скоро. Так что… Мам, я вроде слышал, что ты собиралась обновить оборудование и ткань закупить. Может, имеет смысл сделать это… прямо сейчас?

– Я собиралась ближе к весне закупить несколько новых промышленных оверлоков… – мама побарабанила пальцами по столу.

– Не хочешь перестраховаться и купить их прямо сейчас? – спросил я.

– Из-за одного разговора на базаре? – усмехнулась мама.

– Что-то мне подсказывает, что глобальные геополитические изменения не происходят внезапно, – сказал я. – Подумай, может в твоих кругах тоже есть звоночки? Только их по инерции как-то стараешься не замечать… Ладно-ладно, мам, я умолкаю! Много я понимаю в твоих делах. Просто разговор услышал, решил поделиться.

– Хорошо, что решил, – на мгновение лицо мамы стало растерянным, но она очень быстро снова взяла себя в руки. – Мне надо позвонить кое-куда…

– Только не очень долго, скоро будет готов обед! – громко сказал я ей вслед.

Услышал, как зашуршал по полу телефонный провод – мама понесла аппарат в их с отцом спальню.

Ну вот и ладушки. Как мог так и предупредил. Если у нее все срастется с оверлоками, то отлично. Деньги очень легко превращаются в резаную бумагу. А оборудование есть оборудование.

Я снова погрузился в готовку – поставил кастрюлю с картохой вариться, покромсал лук тонкими полукольцами, провел ревизию специй в шкафчике. Пожалуй, соли и черного перца будет достаточно. Мясо свежее, такое лишними приправами только портить…

Я разобрал штангу, водрузил на место блины и сделал пометку в своем блокноте. Пролистал странички, хмыкнул. Глянул в зеркало.

А хорошо быть молодым! Какой-то месяц занимаюсь, а прогресс вполне очевиден. Спина распрямилась, мускулатура обозначилась, вес чутка прибавил. Пожалуй, можно уже считать подготовительный период законченным и переходить к тренировкам на массу. Тем более, что источники полезных белков я разведал, да и деньжат на свой прокорм мало-мало заработал, так что не будет совестно, что я весь семейный холодильник сожру.

Особой уборки в качалке сегодня не было, так, салфеток несколько подобрать и скамьи протереть. Так что справился я быстро. В дверь постучали как раз в тот момент, когда я стоял с мешком мусора рядом с выключателем и собирался уходить.

– Да открывай, пацан, свои тут! – раздался снаружи хриплый голос Бобы.

– Привет! – сказал я, распахивая дверь. – Вроде поздно уже, я уходить собираюсь.

– Погодь чутка! – Боба цыкнул золотым зубом, оттур меня плечом обратно внутрь. Посторонился, запуская еще троих – двух высоких девиц в экстремально-коротких юбках и при парадном шлюшьем марафете и парня с хитрой лисьей рожей и здоровенным кофром и видекамерой в чехле.

– Вадим, может я вам ключ оставлю и пойду? – я ухмыльнулся, оглядев «честную компанию».

– Да погодь ты, торопыга какой! – девицы, с хихиканьем и перешептываниями прогуливались по длинному помещению качалки, а Боба уволок меня в темный угол рядом с дверью. – Дело есть к тебе… В общем, мы тут хотим кое-что устроить… Такое. Чисто для себя, так сказать.

– Порнушку снимать собираетесь? – подмигнул я.

– Да тихо ты! – цыкнул Боба. – В общем, Француз это дело может не одобрить, но я ведь ничего такого, да? Просто дл прикола, как бы. Так что давай ты сейчас уйдешь, а ему ничего не скажешь? Ну, чисто навел марафет и ушел, как обычно, лады?

– А вы точно потом бардак тут не оставите? – я сделал строгое лицо. – А то Француз с меня шкуру спустит и выкинет на мороз. Придется как лоху дома тренироваться.

– Да ты чо, братан! – Боба ударил себя кулаком в грудь. – Все будет чики-пуки, отвечаю! Если телки намусорят, я их же самих тут заставлю все отдраить, гадом буду!

– А они точно умеют? – уже со смехом усомнился я.

– Братан, мамой клянусь, я тебя не подставлю! – Боба опять стукнул себя кулаком в грудь. Потом полез в карман, вынул оттуда комок купюр и запихал их в карман моей куртки. – Ты же нам из качалки чисто Версаль сделал! Теперь сюда даже маму не стыдно привести, даже окна чистые, в про унитазы я в натуре думал, что они коричневые с самого начала были! Не, братан, зуб на сало, все будет конкретно так в порядке. Только не говори Французу, ладно?

– А почему, кстати? – спросил я, уже согласно кивнув. – Он не одобряет? Порнушка так-то выгодное дело, можно неплохих денег заработать.

– Не знаю я, – смутился Боба. – Я же чисто для себя, вроде как. Чтобы на пенсии было что в видике позырить.

– Ладно, я пошел, – я подмигнул нашему стеснительному «золотому зубу» и повернулся к двери. Оглянулся. – Но так-то ты подумай, вдруг у тебя дар режиссера фильмов для взрослых. Будешь в золоте купаться, чисто как Скрудж Макдак.

– Точно не скажешь Французу? – Боба подался вперед и ухватил меня за куртку.

– Зуб на сало, Боба, – кивнул я. – Навел порядок, ушел и никого не видел. Не скучайте тут. И с той скамьей, которая у дальней стенки осторожнее, она что-то качается.

Бельфегор караулил меня у подъезда. Топтался нетерпеливо, поглядывал на часы. Как только заметил, что я иду, бросился ко мне навстречу вприпрыжку.

– Ты чего так долго? – радостно заголосил он издалалека. – Нас уже ребята ждут, мы же договаривались! Сегодня у Астарота мама в ночь как раз!

– О, черт, забыл ведь! – я хлопнул себя по лбу. – Слушай, давай зайдем ко мне, я хоть душ приму, а то я же только с тренировки.

– Да блиииин! – Бельфегор от нетерпения заплясал на месте.

– Ой, да ладно тебе! – я хлопнул приятеля по плечу. – У нас вся ночь впереди на празднование, пятнадцать минут погоды не сделают.

– Ну ладно… – согласился Бельфегор, и мы двинули в подъезд. – Блин, ты не представляешь, как я сегодня обрадовался! Думал заору прямо там возле доски, даже неудобно стало!

– Кстати, забыл тогда спросить, – сказал я, доставая ключи. – А кроме нас кто еще попал в число кандидатов?

– Еще трое! – бодро отозвался Бельфегор. – «Ключ на старт», «Бородавчник» и «Кекс-кекс-кекс». Последние типа под вопросом.

– А «Логарифмическая линейка»? – уточнил я.

– Неа, – помотал головой Бельфегор. – Вот ведь странно, а? Они ведь так хорошо пели, мне даже как-то после них выходить было стремно. А их не взяли… Почему-то…

– Ну теперь мы уже почти в рок-клубе, может и решим эту загадку когда-нибудь, – я пожал плечами. На самом деле, когда Ян грохнул дверью и ушел, у меня возникли некоторые сомнения. Ева не уточняла, как прошел их «серьезный разговор», но несложно было догадаться, что с его стороны имеются некоторые… вопросики.