Если уж на то пошло, галоклин в форме круга вообще никто не видел.

Подвязав отвисшие челюсти, пилоты наконец-то сообщили диспетчеру о находке. По их словам, центр галоклина выглядел неправильным и точно бы вогнутым, словно в океане покоилась огромная собирающая линза. Поскольку маршрут борта PR-537 заканчивался в аэропорту Сайпан, одном из двух аэропортов Северных Марианских островов, удалось собрать лишь крохи информации.

В те же сутки на сайте «Красная Орбита» опубликовали статью под названием «Черная линза Эльмова жёлоба». В ней основатель сайта, больше известный как Пестролицый, изложил всю доступную на тот момент информацию об аномалии, а заодно обнародовал визгливые переговоры пилотов борта PR-537.

Статья вызвала определенные возмущения, но уже через пару часов критики выбросили белый флаг, когда Пестролицый дополнил статью снимками, сделанными китайским спутником Бэйдо́у. Снимки наглядно демонстрировали сферический галоклин и водоворот в его центре.

Спустя два дня из порта Манилы вышло научно-исследовательское судно «Академик Калесник». Отмахав три тысячи километров, «Калесник» тринадцатого августа прибыл к Эльмову жёлобу – одному из девятнадцати известных глубоководных желобо́в и конкретно к четырнадцатому, если говорить о Тихом океане. Здесь, в водах Микронезии, Калесник лег в дрейф, удерживая себя на месте ленивым движением гребных винтов.

Судно затаилось.

«Собственно, это всё. Не так много, но и не мало. – Радий вновь поднял бинокль к глазам. – И никакая она не черная, прости, господи, того пестролицего засранца».

Над Черной Линзой кружили птицы. Расстояние до галоклина составляло немногим меньше километра, так что Радий, даже вооруженный оптикой, не мог определить, кто это.

Его раздражение заметила Таша.

– Господи, дыши спокойнее, Радий. Это большие фрегаты западной части Тихого океана. Настоящие морские разбойники. Простой ответ, правда?

– А выглядят как помесь чайки и стервятника. Мерзкая ты птица.

Таша нахмурилась, а Радий испытал смутное удовлетворение, словно он произвел выстрел в молоко, за который тем не менее полагался пустячный приз. Юлиан открыл было рот, чтобы вступиться за Ташу, но осекся, заметив поднимавшегося на площадку капитана.

Сегодня капитанская фуражка Стаса Шемякина выглядела так, словно она ворочалась до двух пополуночи, пытаясь уснуть. Оно и неудивительно, учитывая тот факт, что всем пришлось изрядно попотеть, высчитывая расстояние до водоворота – безопасное, но практичное, сулящее выгоду внутреннему исследователю.

– Значит, большие фрегаты. Так-так-так. – Арктические глаза Шемякина окинули чуть туманный горизонт. – Если не ошибаюсь, это островные птицы, верно?

– Да, – кивнула Таша.

– И что же они здесь позабыли? Неужто где-то во впадине затерялся островок?

– Только если это островок тоски и кислой печали, – пробормотал Радий.

Капитан с любопытством скосился в его сторону.

На глазах у людей скоординированный полет стаи был нарушен. Несколько птиц камнем упали в Черную Линзу. Какое-то время все напряженно наблюдали за происходящим. Наконец птицы покинули водоворот. Вылетали тяжело – так, словно боролись с одышкой. Одна из них держала в клюве брыкавшуюся рыбину.

Шемякин хмыкнул:

– Я бы туда не сунулся, даже если бы там сверкал огонь святого Эльма, певший голосом моей женушки.

– Одна из птиц так и не вернулась. – Таша не отрывалась от бинокля, хотя остальные уже доверились своим глазам. – И вообще, мурмурация1 нетипична для фрегатов. Их что-то пугает. Как и люди, птицы в случае опасности жмутся друг к другу.

Пока остальные с затаенным страхом в глазах осмысливали услышанное, Радий боролся с внезапно нахлынувшей обидой. Ему хотелось сказать жене что-то гадкое и донельзя глупое. Что-то вроде того, что хоть она и морской биолог, незачем совать нос в птичьи задницы, а заодно и в задницы всяких низеньких гидрографов.

Радий зыркнул на Юлиана. В разуме вспыхнула та самая неприглядная сцена. Кровь прилила к рукам – и тут же отхлынула.

Из Черной Линзы вылетал последний фрегат, унося в клюве добычу.

– Ну и ну, голод сделает безумным кого угодно, – заметил Шемякин.

Таша пожала плечами и передала бинокль Юлиану.

– Скорее уж здесь вопрос дармовщинки.

– Дармовщинки? Они ведь ныряют в водоверть, рискуя жизнью, разве нет?

– Думаю, Радий преподнесет эту гипотезу куда лучше, чем я. Радий?

Радий потер лоб. Несмотря на возникший в их семейной жизни дымящийся кратер, они с женой ментально всё еще работали в одной упряжке. Она читала его мысли, а он… а он так и не сумел прочитать ее душу.

– Они не выхватывают рыбу из воды, Стас. Ее выбрасывает, и чертовы птицы падают, чтобы взять ее на лету. Оп-ап – и унесли.

Эти слова мгновенно сделали Радия объектом всеобщего внимания. Даже Горынин прекратил возиться с «Мишкой». Повернулись еще несколько голов.

– Что ты имеешь в виду, Радий? – осторожно спросил Шемякин. – Намекаешь, что водоворот имеет полость?

– Мы всё увидим, как только «Мишка» взмоет в небо. Но я и так скажу, что там. – Радий перевел взгляд на Черную Линзу. – Дно.

На сей раз пришел черед Юлиана удивляться.

– Дно? Хочешь сказать, галоклин – следствие подъёма глобигеринового ила?

– Не только ила. Взмыла и красная глина.

Удивление быстро оставило Юлиана. Робкая акула в вишневой рубашке приготовилась по-быстрому перекусить.

– Радий, Радий. Глубина Эльмова жёлоба составляет немногим больше семи километров. И ты хочешь сказать, что тело Линзы имеет такую же протяженность, а само оно при этом полое? Куда в таком случае уходит вода?

– А с чего ты решил, что дело только в воде? А вдруг Линза качает воздух? Ты только посмотри на скорость. Да там любое судно переломит! Но под нами, в каком-то километре, течения почти нет. Так не бывает, Юлиан.

– Какая глупость, Радий, но я уловил твой вывод. Ты полагаешь, будто за этим стоят похитители коров. «Ви-у, ви-у! Делаем заход над заливным лугом! Ви-у, ви-у! Где там этот выдумщик в шапочке из фольги?»

Лицо Радия вспыхнуло. Он вдруг понял, что именно сейчас, у всех на глазах, сделает то, что нужно было сделать еще три дня назад. И вообще, именно он, Имшенецкий Радий, руководил Пятой тихоокеанской экспедицией. А значит, отвечал за таких ее ослов, как Шацкий Юлиан, которые, как выяснилось, только и способны что спорить да трахать чужих жен.

– Я тебе покажу, сука, какой я глупый! – прошипел Радий. – И ты абсолютно прав: я настолько глуп, что до сих пор не списал тебя на берег – с увольнительной берестой в кармане и ее копией в заднице!

Брови Юлиана отразили крайнюю степень изумления. Не успев сделать и шага, Радий обнаружил, что его держат. На груди океанолога лежала рука капитана, частично перекрывая принт футболки «Тихоокеанский океанологический институт имени В. И. Ильичёва».

– Я чего-то не знаю? – Шемякин посмотрел на ученых. Обнаружил, что Таша быстро отвернулась. – Так-так-так, а вот теперь я даже не уверен, что нуждаюсь в каких-либо пояснениях.

– Вот уж точно, дорогой мой капитан. – Радий не сводил взбешенного взгляда со смущенного гидрографа.

Капитан мягким, но настойчивым движением вынудил океанолога отступить.

– Радий, ты и впрямь считаешь, будто водоворот уходит к самому дну?

– Если и не к самому, то куда-то очень и очень близко, – с неохотой признал Радий. – Скажем так, на достаточное расстояние, чтобы морские отложения вспорхнули и образовали галоклин.

Какое-то время сгустившуюся тишину ничто не нарушало, кроме тихого поскрипывания переборок, океанического гуда да постукивания стаканчика из-под кофе, катавшегося по палубе.

– Так мы поглядим, что там, или нет? – неожиданно вклинился Горынин.

Все посмотрели на вертолетчика. Тот радостно улыбался, подбрасывая на крепких загорелых руках пульт управления дроном. Сам «Мишка» уже был выставлен на платформе для взлета, готовый отправиться хоть к черту в пасть.