А костер! Как прекрасно, что она попала как раз на костер! Пришли моряки. Девочки с гордостью рассказали Лине, что они часто приходят к ним.
На костер пришли и кое-кто из родителей, и Танины папа и мама, такие приветливые, веселые и совсем молодые. Танину маму все звали «тетя Галинка», и было видно, — она для всех тут близкая. Андрей Сергеевич шутил с мальчиками и, смешно сложив руки, говорил пионервожатому Леве — их Леве, приехавшему снова сюда на лето пионервожатым:
— Лева, примите и меня в лагерь, тут у вас веселее!
На костре моряки рассказывали интересные истории и даже одну о том, как ловили шпиона. А потом все пели «В гавани, в далеком плаванье» и другие морские песни.
Таня спросила у Левы, может ли Лина остаться в лагере на ночь, или она должна пойти к маме. Они обо всем спрашивали Леву, хотя были с ним на «ты», ведь он учился вместе с ними в одной школе. Лева разрешил. Лина с Таней стащили матрасик с раскладушки на пол и, смеясь, улеглись.
— И мы, мы тоже так! — обрадовались Оксанка и Эмма. — Девочки, мы с вами!
Соседки тоже стянули матрасы на пол, и все легли вповалку.
— Ну, что за выдумки, — пробормотала пятая девочка из комнаты — Золя. Ее звали очень пышно — Изольда, а фамилия была — Зозуля. — Просто как обезьяны.
— Ты не хочешь — и не надо, — сказала ей Эмма.
— Там одной ей удобнее кушать мамины пирожки, — заметила Оксана.
— Ну и что? Имею полное право. Мне надо поправляться!
— Девочки, ну чего вы, право, — заступилась Таня. — Кто как хочет, так и поступает.
...Почему вдруг она вспомнила ее... Золю? Как не вспомнить!
Это была их первая встреча — и кто мог знать, что такая невинная встреча обернется таким ужасом!
Никогда не забыть Лине этот счастливый лагерь над Черным морем...
Ей пришлось потом встретиться с Золей — Изольдой Зозулей и с Левой — пионервожатым... Но это потом...
Неприятности начались осенью. Ей вдруг стало тяжело дома. Она еще крепче полюбила школу, товарищей, Таню. И ей казалось — жизнь дома совсем не такая, какой должна быть. Она задумывалась. Папа очень занят, успокаивала она себя, он много работает и не обращает внимания на мелочи быта. А мама всегда говорит: «Я должна создать ему условия, никакие мелочи не должны мешать в его тяжелой работе».
Папа стал мрачнее, каким-то растерянным. Но говорить дома о своих неприятностях он не привык. Дома должно было быть «все в порядке».
Лина старалась чаще уходить из дома. С Таней они увлекались академическими и учебными концертами в консерватории, любили вдвоем ходить в детскую библиотеку, во Дворец пионеров. Часто и уроки готовили у Тани, а потом Лина всегда играла для дедушки.
Когда ночью раздался звонок, она только перевернулась на другой бок. Отец часто возвращался поздно, иногда к нему приходили по делам и ночью.
Но Лина больше не заснула. Она слышала чьи-то шаги, приглушенный разговор. Вдруг двери в ее комнату распахнулись и вошла мать, в халатике, непричесанная, с дрожащими губами и руками. Она села на кровать и обессиленно произнесла:
— Отца арестовали...
Лина вскочила с кровати и прямо в пижаме выбежала в коридор.
Там стояли незнакомые, чужие люди. Отец сделал шаг к ней и тихо сказал:
— Я виновен перед партией и народом, я недосмотрел... я должен искупить. Прости и ты меня, дочка. Никогда не забывай, что тебя зовут Лениной.
Вот так повернулась вся жизнь.
В тресте, которым руководил отец, обнаружили огромную растрату. Его опутали мерзкие люди.
Несколько дней Лина не ходила в школу. Как ей встретиться с Таней, всем классом, ей — гордой, независимой Лине? На следующий день позвонила Таня:
— Лина, что нам задали по литературе и физике? Мама заболела, и я не была в школе. Может, и завтра не пойду. Маме очень плохо, а папа в командировке.
Значит, Таня не была в школе и еще ничего не знает. А как другие?.. Знают, наверное, знают...
Она пересилила себя и пошла в школу.
Контрольную по литературе она написала чуть хуже, чем обычно, но неплохо... Понемногу снова втянулась в занятия. Тяжелый камень давил и давил. Как жить? Надо учиться, быть настоящей пионеркой, готовиться к поступлению в комсомол. А может, ее теперь не примут? А почему нет? Если своей работой докажет, что достойна этого?
Странно, но Лине становится легче, когда приходит Сергей Леонидович... Он спокойный, мягкий, сдержанный, ни во что не вмешивается, но незаметно, словно мимоходом, посоветует именно то, что нужно.
Раздражает только то, как он смотрит на маму и с чересчур уж заискивающей улыбкой на Лину. Вообще, в присутствии Лины он смущается и теряется. Но он не совсем уж такой противный...
Очень тяжело было встретиться с Таней. Так вышло, что они долго не виделись. Несколько дней Таня не ходила в школу. Они встретились в воскресенье в библиотеке и пошли любимой, совсем не ближней дорогой в Пионерский парк. Так, чтобы пройти мимо Андреевского собора, спуститься с Владимирской горки, перейти улицу Кирова напротив Дворца пионеров, куда, немного стесняясь этого своего романтического увлечения, ходит в морской кружок Таня.
Там, над Днепром, под старым каштаном, состоялась их беседа, которую никогда не забывали ни Лина, ни Таня.
Лина вдруг рассказала все, — и как забирали отца, и как они неправильно, не по-хорошему жили, и как тяжело ей с матерью, и о Сергее Леонидовиче, и о том, что всей своей жизнью она должна доказать, что она настоящая советская девочка. А отца она все равно любит и не может не любить. Она знает, что он виноват, но он не враг. Как страшно в жизни! Безволие и бесхарактерность может привести к преступлению.
Таня держала ее за руку и, как-то болезненно приподняв правую черную бровь, вдруг сказала совсем некстати:
— Ты знаешь, папа мне не родной отец, только все равно я его люблю, только чуть меньше, чем маму.
— Как? — удивилась Лина и продолжала говорить о своем, таком болезненном и страшном. Но ей стало легче и свободнее говорить.
И там, в парке, они дали клятву всегда поддерживать друг друга и верить одна другой так, чтобы можно было все-все сказать.
Лина еще чаще стала бывать у Тани. На концерты они ходили втроем — Лина, Таня и Танин отец. А потом у Тани родился братик — Андрейка, и Лина переживала это все вместе со всей Таниной семьей, бегала с Таней покупать цветы, пеленки и разные забавные вещи для малышей.
Ей было легче переносить свое горе. Она не завидовала Тане, а радовалась вместе с ней.
Летом Лина с мамой поехали к тете в Триполье. Там и застало их 22 июня.
— Домой! Скорее домой! — рвалась Лина. С мамиными истериками сесть на пароход было невозможно. Но на следующий день весь запыленный, взволнованный к ним приехал Сергей Леонидович и отвез их обратно в Киев.
А потом сразу жизнь оборвалась. С Таней виделись дважды или трижды и то мельком — ни о чем как следует не поговорили, было некогда. Танин папа уже был в армии.
— Только бы никуда не уезжать, — сказала Таня. — Пока ни я, ни мама не боимся налетов. Но оставлять Киев! Это тяжелее всего... Я думаю, все-таки не придется.
Но вдруг ночью Лину разбудил телефонный звонок.
— Это я, Таня. Мы неожиданно уезжаем. Думаю, в Харьков. Не дальше. Линочка, а вы едете?
— Пока что нет...
Пока что! Линина мама вообще категорически сказала: «Никуда, ни за что не поеду! Разве все уезжают? Бросить квартиру, вещи... Нас, двоих женщин, никто не тронет. Кому мы нужны?..»
— Может, ты поедешь с нами... — тихо сказала Таня. — Спроси у своей мамы.
Нет, этого она не могла — оставить мать, да и Таня это поняла.
Таня быстро продиктовала адрес харьковских родственников, просила писать. Вот и все...
...Больше Лине ни о чем не хочется вспоминать. Последняя надежда на спасение пропала с отъездом Сергея Леонидовича. Как он и Лина уговаривали маму эвакуироваться! Лина прониклась настоящим уважением к Сергею Леонидовичу после последнего разговора. Мама нетактично в присутствии Лины сказала:
