– С главами дворянских семейств ты же общаешься, – с удивлением посмотрела на неё Лена.

– Это другое, – махнула рукой Алина. – Если есть полномочия говорить от имени семейства, то мне этого достаточно. И неважно, кто это – да хоть говорящая лошадь. Мне для себя трудно представить мужчину в роли главы.

– И Кеннера не можешь представить? – с любопытством спросила Лена.

– Кеннера? – она задумалась. – Не знаю… Так-то Кеннер всегда мил и обаятелен, но временами в самом деле может сильно надавить. Знаешь, иногда из него прямо лезет Кеннер Ренский, а вот того кем угодно можно было представить.

– Ты просто ограничиваешься одарёнными, а из них действительно сложно выбрать кого-то приличного. У нас на боевом их и нет, нормальных-то мужчин. Разве что Иван уже более-менее, девчонки его здорово пообтесали.

– Ладно, что это мы вдруг взялись сплетничать о мужчинах, – недовольно сказала Алина. – У нас, вообще-то, занятие. Или ты за чем-то другим приехала?

– Нет, у нас занятие, – подтвердила Лена. – Закончили сплетничать, работаем.

– Скажи мне, – проницательно посмотрела на неё Алина, – ты не замечала в последнее время в себе какое-нибудь изменение восприятия мира?

– А знаешь, замечала, – подумав, ответила та. – Но там какая-то дурацкая картина. Довольно неприятная, и я стараюсь так не смотреть.

– Давай, рассказывай, – живо заинтересовалась Алина.

– Ну… – протянула Лена, подбирая слова. – Мы же видим Сияние как множество светящихся нитей, так?

– Очень упрощённо, и в целом не совсем верно, – с сомнением сказала Алина. – Так видят в основном низкоранговые Владеющие. Но если не вдаваться в детали, то можно сказать и так.

– Вот эти нити у меня начали складываться в паутину, по которой мы все перемещаемся. Она прогибается под нами, пружинит, постоянно вибрирует. Она вибрирует вообще от всего – достаточно бросить камешек, чтобы по ней пошли волны. И вот от этого бесконечного колыхания у меня очень быстро начинает кружиться голова.

– Это действительно неприятно, – согласилась Алина.

– Нет, неприятно не поэтому, – покачала головой Лена. – Если присмотреться, то где-то наверху угадывается тень огромной паучихи, которая наблюдает за всем, что копошится в её паутине. Я просто чувствую её холодный взгляд, и это действительно жутко.

– Какой необычный образ Госпожи Рассвета, – восхищённо сказала Алина. – Никогда не слышала о такой интерпретации. И давно у тебя это началось?

– После того как получила эссенцию, – грустно сказала Лена.

– И ты теперь хочешь избавиться от эссенции, – предположила Алина.

– Не думаю, что это поможет, – покачала головой Лена. – Похоже, что этот образ будет всегда со мной. Но избавиться от эссенции я действительно хочу.

– Так это просто сделать, – хмыкнула Алина. – Просто полетай день-другой, вся эссенция на это и уйдёт.

– Нет, это не самый лучший вариант, – усмехнулась Лена. – Если у тебя есть ненужная, но очень ценная вещь, ты же её не выбрасываешь, а меняешь на что-нибудь полезное, верно? Вот и я хочу избавиться от этой эссенции с пользой, а не просто так пустить её на ветер.

Я окинул грустным взглядом роскошно отделанный коридор – в одиночестве вся эта роскошь меня совершенно не радовала. И ведь это, по сути, всего лишь начало путешествия, а что же будет в конце? Наверное, совсем озверею. «Всё-таки надо было лететь вместе, – в очередной раз подумал я. – Открыли бы этот самый модный дом чуть позже, ничего бы не случилось». Немного покрутил эту мысль в голове и со вздохом двинулся к неприметной двери в конце коридора.

За дверью открылся маленький тамбур, а за ним – узкая винтовая лестница из какого-то упругого пластика. С виду этот пластик выглядел почти как металл, и его легко можно было бы с металлом перепутать, если бы лестница не находилась в постоянном движении – изгибалась, снова выпрямлялась, скручивалась, как пружина, и тут же раскручивалась обратно. Здесь сразу становилось понятно, что спокойствие пассажирской гондолы совершенно искусственное, а на самом деле воздушный океан сейчас изрядно штормит.

Я кое-как преодолел лестницу, цепляясь за ледяные перила, которые постоянно норовили вырваться из рук, и, наконец, достиг второго тамбура. В основной гондоле качка тоже была заметной, но по крайней мере, здесь пол не пытался выскочить из-под ног и убежать куда-то в сторону. Несколько коротких коридоров, ещё пара лесенок, и я, наконец, оказался в главном коридоре, по которому и двинулся в сторону рубки, изредка прижимаясь к стене, чтобы пропустить матросов, пробегающих мимо с озабоченным видом. Судя по моему опыту, если работник напускает на себя очень озабоченный вид, то это обычно означает, что он сачкует, но возможно, у воздушников всё иначе.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.