– Прекращайте уже, – на этаж поднимается Арс, – мы тебя поняли, Жека. Она получит лечение. Но на этом все. Сюсюкать и играть с ней в барби мы не будем. Ее отец не только нам должен, еще он подставил нас. Теперь каждый ублюдок будет думать, что мы лохи.

– Никто так не думает. Вас как боялись, так и боятся. И девочку не мучайте, ей и так несладко.

Выпроваживаем этого отца Терезу, блядь. Я иду в кабинет, чтобы немного остыть. Вся эта ситуация меня бесит. Почему просто не выбить из девчонки информацию? Изначально так и думал сделать.

Но этот ее взгляд. Он выжег мою грудную клетку. Глубокий, пронзительный. У меня просто не поднялась рука. Да и принципы все-таки есть… женщин я не бью. Еще в детском доме мне это вложили в голову.

В том месте, где мой свет окончательно погас. Возможно, именно поэтому я и взбесился, увидев Аву. Она напомнила мне… ее…

Плюхаюсь в кресло. Закрываю лицо руками.

Прошлое словно ожило в глазах этой мелкой девчонки. Темное, мрачное. Время, когда я позволял себе быть слабым. И сполна за это поплатился. Ненависть к себе превращается в агрессию к Авроре…

– С мотком шерсти все в порядке? – спрашивает Арс, глядя в окно.

– Угу… нужно было шею ему свернуть и дело с концом, – рычу, – возимся с этой хуйней на ножках.

– Мы не живодеры, – скалится Арс, – пусть живет мелкий. Тем более с ним Аве легче. Жека прав, не нужно жестить. Она сидит там, трясется вся. С ней в таком состоянии каши не сваришь…

– Какую кашу ты с ней собрался там варить?! – беснуюсь.

– Проехали, – вздыхает, – пойду скажу повару, чтобы приготовил ей еду. А ты набери Ритку, пусть осмотрит девчонку.

– Почему я-то?

– Она к тебе неровно дышит, Рин. И в любом случае приедет. Ритка болтать не станет, Ава у нас не совсем законно.

– Да похуй, полиция все равно под нами, – фыркаю.

– Не вся… – мрачно произносит, – мне напомнить тебе, кто в прошлый раз нас чуть не посадил? Евсонов – неподкупная тварь и давно уже точит зуб на нас с тобой. Если он прознает про Лукина… и его дочь… быстро сложит два плюс два.

– Он прознает, потому что какой-то бессмертный их квартиру сжег. Я с этим дерьмом разберусь, Жека уверен, что это Алиев. Если оно так, то следов он не оставил.

– Ладно… в общем, звони Ритке, а я пойду на кухню. Потом зайду к Аве. Узнаю, как она там.

– Еще надо ее шерстяному купить лекарства. Мне Жека оставил список.

Арс уходит. Я молча кручу телефон в руках. Мы никогда так с бабами не возились. Они либо у нас сосали и дырки подставляли… либо прислуживали другим способом. А с этой носимся, как с писаной, блядь, торбой!

Раздражает!

А еще сильнее меня бесит, что мой взгляд липнет к этой сопле запуганной. И мне не хочется ее обижать. Так быть не должно! Я снова становлюсь мягким и рискую потерять все…

Нужно запугать ее посильнее, чтобы боялась. А не смотрела так. Потроша душу и заглядывая туда своими глазищами.

Жека прав: Аврору Лукину нам нельзя! Вообще! Абсолютно!

Но почему тогда мне хочется подняться и проведать ее? Словно я волнуюсь… да ну нет… чушь собачья!

Стряхиваю розовые сопли и набираю номер врача…

Направляюсь в комнату Авы. Для дочери предателя, спиздившего наши бабки и свалившего ориентировочно за границу, она слишком спокойна. Ночью, правда, бедняжка впала в состояние, похожее на бред.

Мне пришлось ее положить на постель и накрыть пледом. А мотку шерсти закупить корма и всякой прочей хуйни. Поилки, кормилки, блядь! Будто у меня дел других нет.

Но и бросить этих двоих тоже не смог.

Ава, Ава…

Нервничает?

Или корчит из себя недотрогу? Знавали таких вот снежиночек. На поверку оказывались теми еще блядями. Наша с Рином жизнь никогда не подразумевала никаких отношений с телками, кроме постельных.

А чаще и вовсе коленно-локтевых. То есть нагнуть девчонку в углу или туалете клуба, задрать юбку и трахнуть. Все, на этом наши отношеньки заканчивались.

Толкаю дверь.

Мелкая сидит. Как только захожу, подпрыгивает и в угол забивается. Ничего, пусть боится. Так не обнаглеет. Тут у нас не санаторий. Прохожу вглубь, сую руки в карманы джинсов.

– Как себя чувствуешь? – сухо спрашиваю.

Молчит. Глаза только таращит. Губы свои пухлые жует. Невольно рассматриваю ее лицо. Миленькая, хоть и тощая, как спичка. Под глазами мешки синющие, бледная.

– Я спросил, как чувствуешь себя, – рычу, – глухая, что ли?

– Нормально, – вижу, как дрожит вся.

Пиздит.

– А если правду? – подхожу ближе, она вообще в самый угол забивается, обнимает себя руками.

– Не трогайте меня! – всхлипывает. – Я не знаю… ничего не знаю! Пожалуйста…

Хмыкаю, смотрю на нее. Хочу сделать шаг, но внезапно в ногу что-то впивается. Шиплю от боли, опускаю взгляд. Моток шерсти, когтями вцепившись в мою лодыжку, ползет вверх.

Я ему дерево, что ли?!

– Ты не ахуел часом, шерстяной? – хочу вышвырнуть зверюгу в окно, но рука не поднимается.

Срываю кота со своей ноги, держу за холку. Он висит, смотрит на меня своими тупыми глазами.

– Отдайте, пожалуйста, – Аврора тихо просит, – не трогайте его! Он не специально… Хэппи просто играет!

Ее голос дрожит, девчонка безумно боится за этот рыжий моток шерсти. Да не трону я его, блядь! Зачем тогда в ночи катался в ближайший зоомагазин черти куда?

– Я не… – тихо произношу, ахуевая от собственного желания оправдаться перед девчонкой, – в общем, забирай свой моток шерсти. И без глупостей!

– Я поняла, – тихо говорит, а у меня почему-то сердце сжимается.

Спокойно, Арс. Это все может быть лишь мастерской игрой. Как ее отец к нам внедрился, а затем забрал бабки и свалил, так и она прикидывается ромашкой, чтобы сбежать.

Разворачиваюсь и делаю пару шагов к двери.

– Простите, Арсений? – тихо зовет меня, голосок уставший и больной.

– Что? – не поворачиваюсь.

– Мне нужно в университет… там важная практика, и… – она запинается, начинает кашлять.

– Ты ничего не перепутала? – всеми силами давлю в себе жалость к этой девчонке. – Это не дом отдыха, Ава. Не надо думать, что мы какие-то лохи, которых можно милой мордашкой купить…

– Я не… я ничего, – захлебывается слезами, – меня отчислят… пожалуйста!

– Нет, – рычу, затем выхожу.

Придумала, блядь! Иду в свою комнату, громко хлопаю дверью. Этот взгляд ее невинный перед глазами стоит. Какова актриса! Вся в папашу!

– Сука! – бью кулаком в стену, не могу понять, откуда это жжение в груди.

Так и хожу почти час из одного конца комнаты в другой. Как зверь в клетке. И ведь внутри сидит это чертово желание… никуда не деться от него! Сука…

Спускаюсь на первый этаж, иду в домик охраны. Часть из них патрулирует территорию особняка,

– Так! – гаркаю, они подходят ко мне. – Найдите мне телефон ректора универа, в котором учится Ава. И рычаги давления на него. У вас пятнадцать минут. И выясните все о том, кто поджег квартиру Лукиных. Выполняйте.

– Босс! А девчонку… можно… ну… – гогочут.

– Нельзя! Даже взглядом ее не трогать, ясно? – и снова не понимаю, почему так отчаянно защищаю Аврору. – Узнаю, пойдете на корм собакам, понятно?

– Угу, – расстраиваются.

Возвращаюсь в дом. И спустя десять минут мне приходит личный номер ректора. Отлично. Ладно, Ава, я помогу тебе. Только в этот раз.

Звоню.

– Да? – слышу голос пожилого мужчины. – Алло?

– Слушай сюда. Лукина Аврора сейчас на больничном, – ледяным тоном говорю, – и никаких санкций к ней не применять…

– Да кто вы?! Как вы смеете? – возмущается. – Кто такая Лукина?

– Кто я, неважно. Важно, что если ты не захочешь пойти навстречу, то фото тебя и твоей малолетней шлюхи уже завтра будут у жены на телефоне. Сечешь, ректор?

Молчит. А я жду. Мне доставляет огромное удовольствие давить таких вот червяков. Они думают, что у них в руках власть. Что они распоряжаются судьбами. Но каждый из таких ублюдков – гребаный извращенец, уж я-то знаю.