Его слова подхватил Ступ:

- В час великой нужды, когда возникает необходимость дать отпор противнику, мы должны объединить собственные силы и отринуть всё, что нас разделяет. Датарол и воинство Атрака – это сильные противники. А потому мы будем с тобой, великий заступник. И со всеми, кто сейчас находится рядом.

Йимир был очень благодарен всем троим даргам за такую поддержку. Чародей и так был силён духом, но теперь, когда рядом с ним такие сильные союзники, он укрепился сверх того. И хоть Моран ничего не сказал Йимиру, ведь его братья сделали это за него, одно лишь присутствие близкого друга бодрило и придавало сил сполна.

Опустился амак. Хахор воодушевлял псаров, Ступ – сенонцев, а Моран был с Йимиром, Олией и Сименторием, глядя на юг, туда, где неспеша к Кольену приближалось воинство захватчиков в багровых доспехах. Было видно, что там, откуда они надвигаются, небеса имеют красный оттенок, как будто бы Хавор сошёл с ума и поменял место своего заката. Йимир расспрашивал дарга света о том, как в былые дни происходило завоевания миров Датаролом. Моран всячески пытался избежать этих подробностей, однако даргар-адронг не отступал, уверяя крылатого в том, что это никак не повлияет на него, что величие Датарола не затмит его решимость сражаться за свой мир. Он даже не задумывался о смерти, как будто бы понимал, что гибель – не конец, что он сможет возродиться. Может, статься, он в тот миг полагался на силу Йора, что, пав во время сражения за тех, кого создал великий чародей, он удостоится получить возрождение от своего владыки. Как бы то ни было, из уст Морана прозвучало всё то, что он уже слышал от Кселая. Но, вынужден был признаться, очередной пересказ завоеваний багряного воинства не слишком хорошо сказался на его боевом духе.

На утро третьего хавора Ступ и Хахор слетелись к границе Кольена, где всё это время находились Йимир, Олия, Сименторий и Моран. Их пришествие означало, что встреча с врагами скоро произойдёт. Чуть позднее к ним присоединился и Зандр. Он сообщил Йимиру о том, что его псары готовы в любой момент переместиться сюда для внезапного нападения. Йимир поблагодарил своего соглядатая за преданность, а после обратился к Олии, интересуясь, готовы ли те из сенонцев, кто прибыли сюда, переместить псаров и явиться сами, когда будет объявлена война. Та, не разрывая связи с эфиром, утвердительно кивнула ему в ответ. Йимир не был уверен в победе. Но сейчас вокруг него те, на кого он может положиться. И этого было достаточно. Красные силуэты уже виднелись впереди. Но сердце чародеев было спокойно. И вот, к середине хавора захватчики достигли территории Кольена. Тут же связь с эфиром была потеряна.

Они были высокими, но не многочисленными. Их мощное телосложение дополнялось тяжёлыми латными доспехами. Но оружий в их руках почему-то не было. Как и рассказывал Кселай, одни носили на своих лицах различные маски, когда как лица других были открыты и выражали полное безразличие ко всему и всем. Однако в одном сарином всё-таки ошибся – их глаза не сияли оранжевым светом, ведь оранжевыми были только их зрачки. Йимир смотрел на них с небольшим трепетом, который усиливался от того, что он видел, как эфир будто бы обступает этих воителей. Сами же они вообще не обладали никакой магией. И вот из их числа отделяется один, тот, кто стоял в переднем ряду. Он подался вперёд, и Йимир тут же узнал по его широким наплечникам, что это был Датарол – предводитель воинства Атрака. И в самом деле, пока он стоял в их числе, отделить его от общего воинства, было невозможно. Йимир ожидал, что диалог начнёт завоеватель, однако неожиданно раздался голос Морана:

- Отложи эти воинственные намерения, бог войны. Тебе незачем разжигать вражду в этом мире, где вершится великое предназначение.

Воитель остановился, чуть помолчал и ответил:

- Стало быть, ты знаешь, что такое великое предназначение? Так открой его мне.

Дарг задал ему вопрос, который очень озадачил Йимира:

- Что сказал Датарол по этому поводу?

Кольер с недоумением поглядел на дракона, как бы задавая вопрос:

- Что? Он не Датарол? Тогда кто же?

Но дарг с золотой чешуёй был сосредоточен на том, кто стоит перед ним, а потому не стал отвечать Йимиру. Тем временем не-Датарол отвечал Морану:

- Ничего. Именно поэтому я и жажду проникнуть своим разумом в то, что делал мой отец.

- Если уж великий ничего не поведал, что уж говорить о нас, их творениях.

Этот бог войны откуда-то знал, что перед ним стоят дарги, творения Йора. Однако это его нисколько не напугало, а даже наоборот, раззадорило, так что он изъявил желание сразиться с ними троими одновременно. То, с какой уверенность и даже энтузиазмом он произнёс это, изумило Йимира, ведь какое другое существо, взглянув хотя бы уж на одного такого дарга, поддалось бы страху, а этот хочет сразиться сразу с тремя. Хахор даже принял его вызов. И Йимир увидел, как изменились глаза предводителя багрового воинства – теперь они больше соответствовали описаниям Кселая и целиком стали оранжевыми. Но Моран вмешался, и его рык в тот миг был настолько оглушительным, что, его, наверное, слышали даже на Дароисе. Далее пошли довольно мирные разговоры о великом предназначении. Так что посреднику подумалось, будто бы даргам удалось победить его словом, и никаких сражений больше не будет. Однако разговор быстро закончился, и зрачки бога войны глянули на Йимира. В тот миг кольер понял, что пришло время говорить ему. Он сделал тон своего голоса приветливым и принялся тщательно подбирать слова, чтобы не спровоцировать раздражение:

- Рад приветствовать моего воинственного брата из Атрака здесь у нас на Сеноне. Моё имя – Йимир, а это моя – супруга Олия, мой друг – Сименторий, мой советник и главный следопыт – Зандр. Ну а этих огромных даргов ты и сам знаешь.

Йимир принялся ожидать то, что скажет предводитель. Однако тот молчал. И молчание начинало угнетать, а потому кольер продолжил:

- Скажи, великий полководец, как же твоё имя и для чего ты явился в этот процветающий мир?

Его глаза снова сделались целиком оранжевыми, и могучий голос, подобный раскату грома, прогремел на всю округу:

- Имя мне – Дракалес. И здесь я для того, чтобы завоевать Сенон. Готовься, Йимир, мы с тобой сейчас сразимся.

Это высказывание ошеломило Йимира, однако он тут же справился с ним и отвечал:

- Стой-стой! Ты забыл? Нельзя сражаться в мире, где вершится великое предназначение! Мы, конечно, не посвящены в замыслы великих, но раз уж они…

Однако Дракалес прервал его речи своими громоподобными словами:

- Всякий, представший передо мной, в тот же миг обращается воителем, хочет он того или нет. И вот, я объявил тебе войну. Бери своё оружие и сражайся со мной. Если ты не примешь моего вызова, я дам повеление своим воителям, чтобы они начали завоевание твоего Сенона, и тогда нас будет не остановить. Мы ринемся во все стороны и примемся убивать и разрушать. А потом я вернусь, чтобы сразиться с тобой. Уразумей же: наш поединок состоится так или иначе. Так что выбирай: кровопролитие и разрушение предшествуют или последуют за нашей битвой?

Йимир тяжко выдохнул, а после задался каскадом вопросов, пытаясь дать понять, что война Дракалеса бессмысленна. Однако воитель объяснил, что это не так. Оказывается, вся эта череда кровопролитных нашествий на разные миры есть некое испытание. Если бы те, с кем сражался Дракалес и его воители, оказались хотя бы уж наполовину сильны, как они, тогда бы он не стал завоёвывать эти народы. А теперь настал черёд пройти Сенону точно такое же испытание. И если Йимир окажет завоевателям достойный отпор, тогда багровое воинство отступит. В ином случае здесь начнётся завоевание. Йимир принялся уговаривать бога войны, чтобы тот просто оставил их всех в покое и ушёл. Однако всё было тщетно, и Дракалес даже не стал дослушивать его аргументы. Взведя руки к небесам, он призвал к себе свои оружия – два огроменных топора, не отличных друг от друга. Что это была за магия, посредник не мог понять. Но, что было самым с страшным во всём этом, так это острое желание воевать. Эти оружия каким-то невероятным образом воздействовали на разумы всех, кто тут находились, заставляя их желать сражаться. Но, несмотря на это, все, кто собрались перед захватчиками, достаточно успешно сопротивлялись этому воздействию, кроме лишь Йимира. Дух войны, который источали эта два топора, заставлял саткара внутри кольера пробуждаться. И хоть сущность краснокожей твари ему удавалось сдержать, но вот ярость, которая рвалась наружу, было уже нечем усмирить. Даже Олия, которая тут же обхватила руку своего возлюбленного в попытке погасить этот пламень, не смогла удержать его от погружения в эту бездну гнева. Отдёрнув свою руку, он заговори саткарским голосом: