***

Когда всё кончилось... Ну, не кончилось, прям кончилось, конечно!.. Но когда он откинулся отдышаться, чтобы броситься на второй заход, мужчина прижал Волшебницу к себе поплотнее и позволил себе порычать в уме на тему: «Никому не отдам!», «Не отпущу!», «Порабощу и сделаю своей навечно!»...

А ещё... Ну, это само, как-то, и чисто в продолжение, накатило: «Как, наверное, неповторимо и замечательно бы было... Было бы и самому, в силу классического воспитания, ответно! Как это неподражаемо-волшебно, и самому, «вежливо-алаверды-ответно», навсегда сделаться Её рабом!»...

ГЛАВА 20.

Иногда… когда на неё вдруг (и без конкретных причин) накатывал леденящий ужас, когда сердце начинало так часто, так отчаянно биться, что, казалось, оно сейчас разорвёт грудь и, с мокрым плюхом, шлёпнется к ногам вниз, когда дыхание перехватывало и дышать было по-настоящему больно, а не просто трудно, Маша думала, что это – такая вот у неё: «за всё важное, полагается плата»!

Ничего не бывает просто так, безвозмездно-подарочно, бесплатно, «за красивые глазки», «шикарно подфартило» и «случайно пропёрло»! За всё! Тем более, когда это «всё» – так ошеломительно, так прекрасно! За всё в жизни, приходится, тем или иным образом, платить!

И она платила этим, накатывающим на неё, обычно по ночам, страхом. Платила ужасом, что всё закончится! Закончится вот-вот!

В такие часы, у девушки было ощущение, что она, по неосторожности, уже сорвала какой-то самый важный и «ни в коем случае, не срывай!»-стоп-кран, и теперь её поезд несётся под откос, всё набирая и набирая скорость! Несётся так стремительно, так беспощадно, так неостановимо, что до последней, в жизни Маши… до самой страшной и всё, на своём пути, сметающей катастрофы, остались лишь незначительные мгновенья! Осталось лишь пару раз вдохнуть, пару раз взглянуть на мир своими новыми глазами, а потом – всё!

Через страшную боль, последует холодная, безжизненная, «навечная» чернота…

Остальное же время, девчонка, по всем признакам, ощущала, что попала в самую невероятную и в самую волшебную сказку! В сказку, где есть Принцесса, и есть, соответственно, влюблённый в неё Принц. И оба они навсегда заполучили друг друга! И оба они, обязательно, и в помыслах, и внешне-внутренне – безупречно-прекрасны! И оба живут долго и счастливо – как и положено в любой, уважающей себя сказке. И, понятное дело, умрут очень не скоро и непременно, в один день!

И, в этой волшебной сказке, нет места ни страшным Кощеям, ни огнедышащим драконам, ни злобным и завистливым мачехам! Даже самым обычным и помогающим Золушкам, феям никакого мешающего места нет!!

Никого больше нет, потому что, кроме Него, Маша никого и ничего не замечала! Потому что только ОН был ей нужен, чтобы дышать, чтобы жить и чтобы чувствовать себя бесконечно счастливой!

Никого больше нет и, дай, Бог, не появится никогда!..

***

Наверное, его тогда слишком захватила мысль о взаимном, с девчонкой, и безоговорочном рабстве! Мысль, которая представлялась естественной и горячо желанной, потому что Александр, при более позднем и объективном анализе, на две недели, был такой взаимностью, фанатично одержим!

У него не было ни сил, ни желания хоть мгновение «просто подумать», хоть на мгновение остановиться! Да что там? Не напрашивалось даже, хотя бы, подсознательно, повертеть пылающей башкой и оглядеться!

Нет! То, что он тогда ощущал, что чувствовал и к чему стремился, это подходило именно под определения: «полное сумасшествие», «бешеная одержимость» или «неизлечимая болезнь», которая воспринималась пылко желанной и жизненно необходимой!

То его состояние, для ранее здравомыслящего и, с определёнными стремлениями и целями, человека, без просветов, собой всё-всё основательно заслонило!

Он выпал из реальности, выпал из общения и из деловой жизни! Его затянуло, его засосало, его проглотило и радостно погрузило с головой в восхитительное и болезненно-сладостное «это», а он даже ни разу не вспомнил о том, что надо бы, пусть и на секундочку, но всплыть на поверхность! Всплыть и, элементарно, набрать воздуха в лёгкие и отдышаться!

Нет! Нельзя было терять, на всё пустое, неинтересное и крайне неважное, ни одного вздоха, ни одной мысли, ни единой секунды!

Он, как самый скупой в мире скряга, даже еле-еле выгадывал время на поддерживающий силы и кратковременный сон!

Это было проклятие и, одновременно, невероятное благословение Свыше! Это был самый реальный и самый неуловимый, в своих зыбких и иллюзорных пределах, морок! Это было наваждение, которое так всеобъемлюще и так достоверно заменяло собой реальность, что он даже не ощущал, что не жил по-настоящему всё это время!..

И он не собирался, на такие глупости, как «реальность-не реальность», терять драгоценное и быстро утекающее время! Всё, до последнего мгновения, он радостно и благодарно тратил, исключительно и только на Неё!..

***

У них появился ритуал (вернее, у них появилось много традиций и ритуалов! Но этот был особенным, потому что его выдумала Она!): каждое утро, когда он заезжал за ней в общагу, чтобы поехать «проветриться-погулять-покататься», чтобы начать совместно свой новый и обязательно радужный день, она высматривала из окна его машину и, не дожидаясь, когда он выйдет, сама навстречу выпархивала к нему.

Её комната была на одиннадцатом, почти в самом поднебесье, но он всегда был так нетерпелив, что никогда не пользовался лифтом. Он нёсся, сломя голову, не считая ступенек, и они встречались, они наталкивались друг на друга, они врывались друг другу в объятия и страстно, словно вечность не виделись, целовались. Запойно-ошеломительно целовались на лестнице, и всегда на уровне шестого, разделительного этажа.

Она ещё в первый день заметила, что это – к счастью: не подгадывая, встречаться на самой середине! Это значит, всё у них и всегда будет хорошо!

И он каждый раз боялся не успеть или, наоборот, боялся обогнать маленькую и слабосильную девчонку! «Не подгадывая», к обещанному будущему блаженству, было, естественно, ключевое! И поэтому он весь путь страшно боялся «перебрать» или «недобрать»! Страшно! Страшно боялся, своей медлительностью или торопливостью, всё испортить… Боялся, что он будет виноват, если именно сегодня на них обрушится «конец»…

***

Кстати говоря, насчёт ночёвок врозь и Её общаги! В своей мании, он был так страстно неудержим, что, если бы он всё решал, то они бы, вообще, никогда не расставались!

Но это было жёсткое условие, было требование, высказанное таким… Да! Таким настоятельным, разумным, перепугавшим и даже, на мгновение, отрезвившим его тоном, что он беспрекословно подчинился. Подчинился этой рыжей и подозрительной мегере (которая, кажется, всё про них наперёд знала!)…

Подчинился её хладнокровной подружке а не, непосредственно, такой же пьяной и неудержимой Ней!..

Он прекрасно запомнил тот разговор, который, после всего, ещё долго ему вспоминался. Разговор случился ещё в их первый, ненастоящий, нереальный, но сказочно-волшебный день!

Он завёз Машку домой, чтобы собрала вещички, чтобы подружку предупредила, чтобы, вообще, всё быстренько переделала, что полагается переделать застигнутым врасплох девчонкам… И, пока Она металась по комнате, пока тараторила и суетилась, рыжая девица, которую он, вроде как, смутно, но помнил, потянула его в коридор:

- Поговорим?

Да, он вышел вслед за этой… за этой соседкой, напыщенно уверенный, что он тут всем руководит, хотя бы потому, что старше!

Но она вдруг повела себя неожиданно! Она вдруг его перепугала… Перепугала слишком реалистичной правдой. Правдой про настоящего, а не про сказочного него.

- Кто Вы, а кто – она? Прошу Вас, ради Неё, взглянуть на ситуацию адекватно! – прошипела она холодно и, одновременно, страстно, - Александр Викторович, Вы же, надеюсь, порядочный? Надеюсь, разумный? Надеюсь, помните, сколько Вам лет?

Он, конечно, кинулся пылко отвечать на риторические вопросы, кинулся заверять, обещать и злиться! Даже грубо «посоветовал» «не лезть не в своё дело»!