Сифакс вдруг затормозил, проходя мимо нас с Бьёрном.

- Э-э-э… могу я просить о разговоре наедине?

Мы с мужем переглянулись.

Бьёрн кивнул.

***

За пределами лагеря асов чернело бездонное ущелье. Мы остановились там, откуда виднелись огни охотничьего лагеря. Звуки заздравных песен асов сюда уже не долетали.

- Знаете ли вы что-то о судьбе моего старшего сына? – сразу взял быка за рога Сифакс. – Ципион исчез вскоре после того, как вы покинули нашу деревню.

Бьёрн какое-то время молча смотрел на него, не торопясь отвечать.

На лице Охотника застыла неподвижная маска. Я думаю, он уже знал ответ. Только хотел подтверждения.

- Я убил вашего сына.

Глаза Сифакса окаменели.

Скупо и коротко Бьёрн рассказал, что произошло. Словно невзначай он положил руку на рукоять меча и сжал её, когда Сифакс с непроницаемым лицом вынул свою секиру.

Два шага к нам. Три.

Бьёрн аккуратно задвигает меня за спину.

Сифакс опускается на колени и кладёт своё оружие к ногам Бьёрна, опускает голову.

Тихо, словно каждое слово давалось ему с огромным трудом, едва ворочая языком, вождь проговорил:

- Мой… сын… совершил тяжкий грех. Посягнул на замужнюю.

Бьёрн перебил с холодной яростью:

– Посягнул на честь женщины! Нет разницы, попыталась бы эта свинья сделать такое до нашего замужества или после.

Сифакс покорно выслушал его. У него был вид человека, который уже мёртв внутри.

- Я готов собственной кровью искупить это несмываемое пятно позора на своей семье.

Закусив губу, я ждала.

Бьёрн ничего не ответил.

Но хищно дрогнувшее острие клинка опустилось.

- Встань! Никто не может быть в ответе за чужие грехи. Но если ты и правда хочешь искупления… в благодарность за то, что я сохранил тебе жизнь, проследи, чтобы требования нового короля асов беспрекословно соблюдались. – Поколебавшись, он добавил. – Когда-нибудь мы с женой заглянем в гости в Долину, чтоб проверить. И возможно… заключить торговый союз.

Тяжело покачнувшись, Сифакс поднялся с колен.

Долго смотрел на свою секиру. А потом поднял её из грязи, и, широко размахнувшись, забросил в ущелье.

- Да будет так.

Подошёл к Бьёрну и протянул безоружную руку.

- Вас всегда будут ждать в Долине с гостеприимством.

Бьёрн смотрел на протянутую ладонь несколько долгих мгновений, а потом одним резким движением вдел меч обратно в ножны и коротко и сухо её пожал.

Я улыбнулась и вздохнула.

- Как жаль, что мои ненастоящие бабушка и дедушка не дожили до этого момента. Я бы так хотела, чтоб они знали, что у меня наконец-то всё хорошо. И что в Долине всё тоже изменится к лучшему.

Сифакс посмотрел на меня как-то странно.

- В благодарность за великодушие кое-что скажу тебе... принцесса.

Мы встретились взглядами, и я с удивлением увидела на суровом лице, покрытом резкими чертами морщин, грустную улыбку.

- Помню ту ночь, когда наш отряд подобрал девочку в снежной пустоши. Она была крохотная такая, нескладная, как кузнечик. Лёгкая совсем. Думал, уже померла. Своими руками вынес её из каменных развалин. Они обрушились, стоило нам покинуть чёрные своды. Другие говорили – оставь. Такая слабая не доживёт даже до утра. Она задержит нас. Но я почему-то не мог бросить. У меня самого недавно родилась младшая дочка.

Он усмехнулся.

- Я оказался прав, а они ошибались. Вон какая красавица выросла! Когда принёс девочку в деревню, стал думать, куда её деть. Хотел сначала оставить у себя. У нас большое хозяйство, много слуг и наложниц, лишний рот бы прокормили. Тем более сын… мой сын очень просил оставить. Но мне не понравилось, как он смотрел на ребёнка. Как на игрушку, которой фанатично хочет обладать. Он не отходил от соломенного тюфяка, на котором спала девчушка, мечущаяся в жару и бреду. Часами сидел рядом и смотрел. Он сам ещё был ребёнком, но я понимал, что будущий мужчина не должен так привыкать к игрушкам. Поэтому как только девочке стало лучше, я решил сбагрить её куда-нибудь. А тут как раз подвернулась удача.

Он помолчал и продолжил. Я, затаив дыхание, жадно ловила каждое слово.

- Старуха Лоримель приходила к моей жене продавать платки из козьего пуха. Когда она увидела девочку, стала упрашивать меня отдать найдёныша им с мужем. Плакала и говорила – мол, не дали им боги ни детей, ни внуков, не с кем коротать старость. Я решил уважить стариков, хоть и все знали, что они практически нищие и с трудом бы прокормили ребенка. Им это как-то удалось, пусть и от тяжкого труда старик скоро совсем сгорбился, а старуха стала терять зрение. Но оба просто светились счастьем и всем в деревне рассказывали, что боги их благословили. Хотя все уже к тому моменту поняли, что от этого «подарочка» одни лишь несчастья. Но… когда девчонка подросла, я понял, почему они так настойчиво просили.

Сифакс снова улыбнулся, и эта печальная улыбка совершенно преобразила его угрюмое лицо.

- Ты похожа на неё. Очень. На дочку их. Глазами. Нет, не цветом! Выражением. И ещё чем-то… я не могу объяснить.

Бьёрн в нетерпении вмешался, сжимая мои пальцы в ладони.

- Вы же говорили, у них не было детей?

Я растерянно слушала Сифакса. И медленно-медленно приходило осознание.

Вождь покачал головой.

- Много лет назад их дочь совершила тяжкий грех. Забеременела до свадьбы. Неизвестно от кого. Она не признавалась, как бы на неё ни кричали старейшины при всей деревне, на сборе у костра. За такой позор обычно следует закономерная кара. Блудница становится рабыней, а её будущий ребенок – рабом, сразу с рождения. Беременную в свой дом никто не хотел брать, это же кормить надо, а пользы мало от бабы с пузом. Мужчины только посматривали на девку, и решали, кому её брать потом, а пока что ждали разрешения от бремени. Она красивая была, желающих было немало.

Он замолчал.

У меня внутри всё похолодело.

Бьёрн с потемневшими от ярости глазами процедил сквозь зубы:

- Надеюсь, вы понимаете, что вот этот отвратительный обычай отныне тоже останется в прошлом? Ни одна женщина и ни один ребенок больше не станет рабом в Долине! Или я передумаю и лично приду за твоей головой.

Сифакс помолчал и продолжил:

- Ты тоже должен понять, что с такими обычаями нашему народу будет трудно расставаться. Особенно главам родов, хозяйство которых держится на труде рабов. Но я понимаю, что пути назад нет. Терять собственную свободу под пятой асов мы хотим еще меньше. Так что всё будет сделано.

- Тогда ты тоже поймёшь. И примешь следующее моё решение. Раз в год мы станем присылать торговцев из Таарна. И во всеуслышание должно быть объявлено, при всех, так же громко, как вы кричите на своих сборищах, - что все, кого не устраивают порядки в деревне, особенно женщины и дети, могут переселиться в Таарн, отправившись вместе с торговым караваном обратно!

Стало слышно, как у Сифакса скрипнули зубы. Но он кивнул.

Я бросила взгляд на точёный профиль мужа, обрисованный в свете полной луны. Я тоже горжусь тобой, любовь моя! Из тебя получится мудрый правитель когда-нибудь. Но прямо сейчас об этом очень уж думать не получалось. История Сифакса заставила моё сердце оглушительно биться в грудной клетке. Как хорошо, что эта историческая ночь ещё не закончилась! Прямо сейчас срывались последние покровы с тайны моего рождения.

- Расскажите, что было дальше с той девушкой? – попросила я. Но я уже знала ответ.

Сифакс пожал плечами, по-прежнему не отводя глаз от меня.

- Её не смогли сломать. Она была отважной. Не зря я сам подумывал оставить её. Да жена упёрлась рогом и воспротивилась. Однажды ночью… дочь Лоримель просто сбежала. Беременная, с пузом, в снежную метель, какой давно не видали! Снег быстро замёл все следы, догнать не смогли. Мы долго гадали, где она взяла денег в дорогу, ведь все знали, что родители её едва сводят концы с концами, с ними даже припасов не наскребёшь в узелок. Пока не выяснили, что она продала нашему кузнецу единственную ценную побрякушку, которая у неё была. Бог знает, откуда она её взяла. Видимо, хахаль её подарил. То ли кольцо, то ли брошку, уже не помню…