Замирает на мгновение. Дрогнувшие ресницы.

А потом остатки льда сметает волной жаркого пламени.

Когда он тоже находит – единственно правильный ответ.

Сжимая мою талию до боли и отрывая мои ноги от земли. Чтобы прижать к себе и впиться в мои губы голодным, жадным до умопомрачения, солёным как соль и сладким, как признание, поцелуем.

Контраст его холодной кожи и горячих губ сводит с ума.

Умираю и возрождаюсь вновь в этом поцелуе, как птица феникс из древних сказок.

Откидываю голову, когда его губы кусают поцелуями горло. Темнеет в глазах от удовольствия. Кровь всё быстрее и быстрее бежит по венам. Я согреваюсь вся, до кончиков заледеневших пальцев на ногах. Я снова чувствую себя живой.

Между короткими жгучими поцелуями шепчет лихорадочно мне в шею:

- Прости… прости… чёрт побери, никогда не думал, что могу так ревновать… Думал, ревнуют только идиоты…

Падает бретелька с плеча. Мне уже не важно. Так ведь удобнее – намного удобнее, когда нетерпеливые губы добираются до моих плеч.

- М-м-м… а оказывается, невозможно не ревновать… когда тебе впервые в жизни не всё равно.

Отрывается от моей кожи, чтобы снова посмотреть в глаза. Я вижу в них своё отражение – растрёпанная, с приоткрытым исцелованным ртом… невероятно счастливая. Смотрит на меня ужасно серьёзно.

- У меня чуть сердце не остановилось, когда браслет упал с руки. Едва Клыка насмерть не загнал. Думал, с тобой что-то случилось. А тут такие новости.

- Он слишком жёгся, и мне пришлось снять, - виновато поясняю я.

- Не потеряла, надеюсь? – сощуривается Бьёрн. И моё бедное сердечко в который раз делает кульбит в груди. Когда осторожно ставит меня на землю.

И вытаскивает из кармана свой.

Протягивает мне на раскрытой ладони. Смотрю на полоску серого металла растерянно, не веря глазам.

- Надень.

Видя, что я по-прежнему в ступоре и ничего не отвечаю, Бьёрн теряет терпение и, взяв мою руку, поворачивает ладонью вверх. Осторожно вкладывает в неё свой браслет.

- Надень, - повторяет тихо.

И протягивает мне сжатый кулак с оголённым крепким запястьем. Молча пережидая, пока я отойду от шока и пойму, что происходит.

А я слишком хорошо знаю, как много значит для нас обоих этот простой жест, чтобы не волноваться. Хотя вряд ли то, что происходит в моей душе в этот момент, можно передать этим преступно простым словом «волнение».

Наверное, невесты на свадьбах не волнуются так.

Как я, когда дрогнувшими пальцами касаюсь прохладного металла, а потом, осмелев, беру его в руку и чуть не уронив, надеваю обручальный браслет на своего мужчину. Тёплая улыбка на его губах, с которой он смотрит на мою неуклюжую возню, отзывается в моём сердце таким всплеском счастья, что становится почти больно.

Я же помню, как он злился, когда я его «окольцевала» в первый раз. Как был в ярости за то, что я украла его свободу. И теперь добровольно отдаёт мне её обратно…

Это же признание?

Что всё не просто так?

Что же теперь между нами – по-прежнему договор, или…

Я не успеваю додумать мысль. Когда браслет с сухим щелчком захлопывается на руке Бьёрна, мой муж резко и без предупреждения пропадает, растворяется в пространстве.

Пугаюсь до чёртиков.

- Нет! Вернись!

Хватаю его за руку, потому что меня охватывает паника, что он меня оставит. Горячая кожа, под которой быстро и тяжело бьётся пульс, оказывается под моими пальцами, и это одно слегка успокаивает меня, что мой любимый мужчина не исчез из моей жизни снова. Не сбылся мой самый страшный кошмар. Потому что я до сих пор не совсем верю, что всё происходит на самом деле. Разве может быть всё настолько хорошо? Всё время кажется, что что-то случится.

Вот оно и случилось.

- Вернись ко мне, - повторяю снова отчаянно.

Он не уходит, не выдёргивает руку из моей… но и не появляется снова.

- Сейчас… - цедит сквозь сжатые зубы из пустоты, и меня ещё больше пугает его странный, напряжённый голос. – Сейчас… погоди… дай мне минутку… я пытаюсь!

Слышу, как тяжело дышит. Сейчас, когда его не видно, все мои чувства обострены до предела, и кажется, я начинаю чувствовать каким-то шестым чувством, где именно он находится, и улавливать малейшие следы присутствия. Дыхание постепенно выравнивается. Слышу глубокий вдох… длинный выдох… ещё раз… и ещё…

Так же резко, как пропал, Бьёрн появляется передо мной. Со взглядом тёмным и мрачным, как ночь.

Исчезает снова.

Снова появляется.

Закрытые глаза. Желваки ходят на скулах. Я продолжаю держать его за руку, как будто если отпущу, произойдёт что-то плохое. Как держат падающего в пропасть дорогого человека, даже если, падая, он утащит за собой.

Наконец «мелькание» прекращается, и Бьёрн появляется передо мной насовсем. Стоит с закрытыми глазами несколько минут молча, и я тоже боюсь проронить даже слово.

- Что это за…

- Ничего. Всё хорошо. Сейчас пройдёт.

Открывает глаза и улыбается мне так спокойно, будто ничего не случилось. А меня уже всю трясёт нервной дрожью.

Бросает быстрый взгляд на моё лицо, а потом прижимает к себе. Обнимает крепко-крепко, целует в макушку.

- Не бери в голову. Так, где твой? Давай сюда!

Неловко порывшись в куче одежды, которую уронила на пол, когда увидела Бьёрна в своих покоях, нахожу в кармане плаща тонкий обруч своего браслета. Бьёрн забирает его у меня из рук.

- В прошлый раз ты сделала это сама. Непорядок. Всё-таки это моя прерогатива.

Улыбается мне и подмигивает так, будто вообще ничего не случилось. У меня слегка отлегло, но пережитый ужас всё ещё напоминает о себе бешеным биением сердца. И всё-таки Бьёрну удаётся направить мои мысли в совершенно другое русло, когда под его пальцами металлический ободок осторожно и мягко ложится на моё запястье.

Это и правда совершенно по-другому чувствуется.

В прошлый раз я надевала свой обручальный браслет на себя сама – в спешке, впопыхах, как вор, который боится, что его застанут на месте. Умирая от страха и стыда, испытывая мучительное чувство вины за то, что вынуждена поступить так с человеком, который нравится. В перекрестье чужих ядовитых взглядов. Испытывая непреодолимый страх перед будущем и ужасающее одиночество.

Сейчас… это похоже на торжественный обряд.

Наше обещание друг другу. Я не знаю, какими словами его выразить. И что именно пообещали наши сердца в этот момент. Но уверена, что это было что-то большое и очень-очень важное.

Снова приподнимаюсь на цыпочках и делаю то, чего мне так хотелось. Кончиками пальцев стираю с его бровей снежную росу. Бьёрн перехватывает мою ладонь. И целует ее сердцевину. Там, где линия жизни. Потом горячие губы смещаются ниже и касаются браслета ещё одним неторопливым поцелуем. Запах его кожи и волос так близко сводит с ума. В полумраке лишь мерцающие синим огоньки на потолке, как стая прикорнувших светляков, освещает нас. Как будто мы одни в храме. А мой мужчина смотрит так мне в глаза, продолжая целовать моё запястье, что всё быстрее кружится голова.

- Надеюсь, мне больше не придётся его снимать… - говорю тихо.

- Уж я постараюсь… - ворчит Бьёрн.

Хочет добавить ещё что-то, но в этот момент меня чуть не сбивает с ног что-то большое, невидимое, заснеженное и оглушительно мурчащее.

Это бедный кот, про которого мы так бессовестно забыли, вторгается в наше уединение, всем своим существом давая понять, что приказ ждать на холодном балконе подальше от такой вкусной и любимой хозяйки, был какой-то неправильный, поэтому киса лучше сделает вид, что про него благополучно забыла.

Оттеснив от меня смеющегося Бьёрна, Клык кинулся облизывать моё лицо.

Я как могла отпихивала от себя невидимую лохматую башку, улыбаясь, но пока не облизал как следует, кот не успокоился. А потом принялся виться вокруг и тереться об меня. Учитывая габариты, получилось не об ноги, а об меня всю, периодически задевая хвостом так, что я начала бояться, что в порыве чувств любвеобильный котик меня-таки сшибёт сегодня на пол.