Последнее слово прозвучало как приговор. Елена ощутила, как по спине пробежал холодок. Она должна была испугаться, позвать на помощь, но вместо этого почувствовала странный прилив силы.

– Я не инструмент, — ответила она, удивляясь твердости своего голоса. — И я хочу знать, что вы такое.

Существо рассмеялось, и от этого звука задрожали колбы в шкафах.

– О, доктор, — произнесло оно. — Вы скоро узнаете гораздо больше, чем хотели бы. Грядет война между мирами. И ваша способность видеть нити жизни делает вас идеальным… чемпионом.

***

Михаил Старовойтов жил в мире, где время остановилось в девятнадцатом веке. Не внезапно — это был осознанный выбор целой нации. Когда временные парадоксы начали разрушать реальность, лучшие умы решили стабилизировать ход времени, заморозив технологическое развитие на уровне паровых машин и механических устройств.

В этом мире паровые омнибусы грохотали по булыжным мостовым, а городские фонари на перекрестках зажигали фонарщики в синих форменных сюртуках. Гидравлические лифты и пневматические трубы почтовой связи считались вершиной прогресса, а механические счётные машины — пределом вычислительной техники.

Его мастерская в старом особняке на Петроградской стороне считалась лучшей в городе. Массивная дубовая дверь с медной табличкой "М.А. Старовойтов. Хронометрист" вела в просторное помещение, освещённое газовыми светильниками с хрустальными плафонами. Сотни часов на стенах отмеряли время синхронно, наполняя пространство музыкой тиканья и колокольчиков, отбивающих четверти часа.

Михаил любил этот звук — размеренный, предсказуемый, вечный. Точность была его страстью. Гравировка на внутренней стороне карманных часов, которые он всегда носил с собой, гласила: "Время — единственное, что невозможно вернуть". Эту истину он помнил с детства, когда его отец — тоже часовщик — впервые объяснил ему устройство хронометра.

Сегодня что-то было не так. Михаил чувствовал это в движении маятников, в тиканье сотен механизмов. Время словно спотыкалось, сбивалось с ритма. Его пальцы, обычно такие уверенные, дрожали, когда он работал над часами Морозова.

Секундная стрелка двигалась рывками, словно время сопротивлялось своему естественному течению. И дело было не в механизме — он разобрал и собрал часы дважды, каждая деталь была безупречна.

— Странно, — пробормотал Михаил, протирая тонкие стёкла очков. Он потёр виски, пытаясь унять нарастающую головную боль. Последние недели эти приступы участились — словно его тело реагировало на какие-то невидимые изменения вокруг.

Звякнул колокольчик над дверью. В мастерскую вошёл высокий седой мужчина в идеально скроенном сюртуке. Михаил невольно отметил, что ткань выглядела слишком совершенной, такой не шили даже для аристократии.

— Здравствуйте, Михаил Алексеевич, — сказал незнакомец. Его голос звучал как далёкое эхо, словно доносился издалека, хотя мужчина стоял прямо перед ним. — Нам нужно поговорить о природе времени.

Михаил застыл с лупой в руке. Незнакомец произнёс вслух то, что он сам ощущал всю последнюю неделю — странные сбои в привычном ходе вещей, неуловимые нарушения в том, что он интуитивно воспринимал как правильное течение времени.

— Кто вы? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.

— Это не так важно, я пришёл предупредить вас, — седовласый человек повернулся к стене с часами. — Вы заметили, не так ли? Время начинает искажаться. Это лишь начало. Скоро вам придётся сделать выбор.

— Выбор?

— Да. Между тем, чтобы сохранить этот мир... или позволить ему изменить свой курс, — он провёл рукой в воздухе, и на мгновение Михаил почувствовал головокружение, словно реальность вокруг него дрогнула. В голове промелькнули образы небоскрёбов и летающих машин, мир, совершенно не похожий на тот, к которому он привык.

— Я не понимаю, — Михаил почувствовал, как часы в его кармане нагрелись, словно реагируя на присутствие загадочного гостя.

— Пока и не нужно. Просто будьте готовы. Когда придёт время — вы узнаете, — незнакомец направился к выходу. Но перед тем, как открыть дверь, обернулся. — И ещё. Вы не одиноки. Есть и другие, как вы. В других мирах.

Колокольчик звякнул снова, и незнакомец исчез, оставив Михаила в глубокой задумчивости. Его методичный ум отказывался принимать сказанное, но где-то глубоко внутри он знал, что слова гостя были правдой. Время в мастерской на секунду замерло, а потом все часы одновременно начали бить полдень — хотя было только одиннадцать.

***

Вечером Феликс ехал домой, наслаждаясь успешным днём, его чутьё пело от предвкушения - завтра ожидалась ещё одна блестящая сделка. Он включил музыку погромче, ощущая, как жизнь бурлит вокруг. Опустив стекло, впитывал городские звуки - шум транспорта, обрывки разговоров, музыку из кафе. Все эти элементы складывались для него в идеальную симфонию возможностей.

Внезапно что-то изменилось, словно тень мелькнула на периферии сознания. Впервые за много лет его внутренний компас дрогнул, стрелка закрутилась, не находя направления. Странное слепое пятно возникло там, где должно было быть предчувствие. Феликс нахмурился, снизил скорость, пытаясь понять, что происходит.

В этот момент из переулка вылетел грузовик.

Феликс резко вывернул руль, но в этот раз навыки его не спасли. Визг тормозов, скрежет металла… Время застыло. В замершем мгновении он увидел летящие осколки стекла, понял, что удар неизбежен, это было неправильно. Его чутьё кричало, что день должен был быть идеальным. Здесь что-то другое.

Глава 2: Танец с Судьбой

Время застыло хрустальной скульптурой. Осколки лобового стекла повисли в воздухе, преломляя свет заходящего солнца сотней радужных бликов. Феликс видел, как капли пота, сорвавшиеся с его лба, замерли, словно жемчужины на невидимой нити. Грузовик, выскочивший из переулка, застыл в полуметре от водительской двери.

Сердце Феликса колотилось в груди с невозможной скоростью, контрастируя с застывшим миром вокруг, во рту пересохло, в висках стучала кровь. Он моргнул. Движения давались с трудом, будто воздух превратился в густой мёд. Его натренированная интуиция кричала об абсолютной неправильности происходящего, но впервые в жизни он не мог расшифровать эти сигналы.

- Красиво, правда? - женский голос прозвучал с заднего сиденья, где ещё секунду назад никого не было. Феликс дёрнулся, инстинктивно вжимаясь в водительское кресло. В зеркале заднего вида сначала появились глаза, два сияющих янтарных огня в полумраке салона, затем соткался из воздуха силуэт, как будто кто-то невидимый нарисовал его акварельными красками. Тени в салоне сгустились, принимая форму струящегося платья цвета звёздной ночи. И вот уже женщина сидит по-королевски прямо, словно дорогой “Мерседес” был троном, а искажённое остановленным временем пространство вокруг - её дворцом. Тёмные волосы лежат по ее плечам подобно шёлку, а кожа светится изнутри, будто напитанная лунным светом.

- Момент, когда вероятности сходятся в одну точку, - продолжила она, изящно коснувшись пальцами виска. Пространство вокруг них прогнулось, и Феликс увидел застывшие осколки стекла в новой, почти гипнотической перспективе. - Когда все возможности схлопываются в единственный исход.

Феликсу стало трудно дышать, часть его сознания кричала, что происходящее невозможно, что это предсмертная галлюцинация или последствие удара головой. Но другая часть, та самая, которая всегда безошибочно чувствовала скрытые возможности, знала: это реальность.

- Фортуна, - произнёс он, и это не было вопросом. Он знал, кто перед ним, так же точно, как знал, что должен был умереть в этой аварии. Его губы дрогнули в привычной циничной усмешке: - Пришли лично проследить за исполнением приговора?

Богиня рассмеялась, и её смех напоминал перезвон хрустальных колокольчиков.

- О, мой дорогой Феликс. Всегда ищешь подвох, всегда готов к худшему. Это одна из причин, почему ты мне так интересен, - она слегка наклонилась вперёд, и пространство вокруг неё словно прогнулось, искажая интерьер автомобиля. - Но нет, я здесь не за этим. Я пришла предложить тебе сделку.