Значит, со стороны мужа была любовь, а с ее – расчет?

– Рикки, а что ты говорил про долг Руфусу?

Мальчуган сразу грустнеет, смотрит на меня, наклонив голову, словно не хочет отвечать, но и молчать не смеет.

Молчание затягивается.

– Не хочешь говорить? – спрашиваю я. – Или не знаешь?

– Знаю только, что Руфус вас шантажировал.

– Чем?

– Что расскажет о вас господину.

Значит, связь таки была. Неужели она началась как случайная? Или принудительная? С этого Руфуса станется – явился сюда, вел себя так, словно домой пришел, а я его служанка.

«Алисия, не расскажешь, что произошло?» – обращаюсь я внутрь себя.

Ответом мне тишина.

Такое ощущение, что единственное, в чем готова содействовать прежняя хозяйка тела, – это чай.

Точно, это же ее любовь! А какая вторая?

Я припомнила слова Рикки, и в голове вспыхнуло: деньги.

Выходит, настоящая Алисия – достаточно меркантильная девушка, как бы неприятно ни было это осознавать. Но я-то другая. И мне ее репутацию надо привести в порядок.

Рикки как-то незаметно засыпает прямо за столом чайной. Я беру его на руки, переношу на свою кровать. Снимаю с него обувь, укладываю в кровать и достаю чистый плед из шкафа.

Выхожу в зал чайной и оглядываюсь. Да тут море работы. Похоже, сон мне сегодня не светит.

И пусть завтра придет лишь один человек – это уже будет прорыв. Один – не ноль!

Первым делом я выхожу во двор и смотрю на покосившуюся вывеску. Беру метлу, стряхиваю пятилетнюю грязь с букв и вензелей, а потом сооружаю импровизированную стремянку из стола и стула.

В кладовой нахожу молоток и гвозди. Уж вбить железяку-то я смогу!

Приходится немного постучать, чтобы вывеска висела ровно, но Рикки даже не просыпается. Умаялся, бедняжка!

А самой чайной необходимо провести ревизию. Я нахожу всего пять стульев, которые можно было бы оставить – у остальных нужно менять обивку.

Это мало, очень мало. Но все же пять – лучше, чем ничего.

Из этого можно даже развить целую концепцию – уединенного чаепития. Наслаждения чаем наедине с собой.

Я оставляю только пять столов и пять стульев. Нахожу четыре ширмы и отделяю пять зон в самых лучших частях чайной. Потом приступаю к оформлению прилавка. У меня нет пирожных, поэтому стеклянная витрина зияет пустотой. Зато у меня есть чай. Его и использую для оформления!

Я отмываю стеклянные пиалы и насыпаю в них самый красивый чай с добавками.

Верхний ряд – черные чаи с вкраплениями сушеных ягод малины и клубники, лепестков подсолнечника и василька, с цукатами фруктов.

Среднюю полку отвожу под зеленый чай и улуны, разделив напополам – чистые сорта и с добавками.

Нижнюю полку заполняю пиалами с травяными составами. Здесь также находят свое место чаеподобные напитки, такие как ройбуш, кудин и мате.

Чайная сразу наполняется приятным ароматом.

Я подготавливаю все для продажи и взвешивания чая. Тренируюсь засыпать в крафтовые пакетики чай небольшим совочком, закручиваю их специальными металлическими плоскими зажимами, больше похожими на золотистую ленту, и прикрепляю уже заготовленные бывшей хозяйкой твердые карточки с названием чая и составом, чтобы каждый клиент знал, что купил.

«Вообще-то, надо не россыпью чай продавать, а заваривать его. Так выгодней», – раздается в голове.

А вот и настоящая Алисия голос подала!

Вот дает, чуть не по ее – так тут как тут.

Но она права – заливать два грамма кипятком и продавать по цене ста граммов гораздо выгоднее.

Я тут же использую возможность и обращаюсь к ней: «Алисия, мне нужно знать твою историю».

Но в ответ мне лишь глухая тишина.

Вот зараза характерная! Только о чайной и беспокоится. И о деньгах. Все, как и говорил Рикки.

«Алисия, я могу лапки крестиком сложить и ничего не делать. Или вон роман с генералом закрутить!»

«Не смей!» – взрывается в голове шипение.

О-го-го! Да там и гонора не на милое личико, а на целую стервозину!

«Почему? Красив, богат, хорош во всех отношениях. А сколько страсти в глазах!» – провоцирую я.

«Он меня ненавидит», – как-то глухо раздается внутри, словно с разочарованием.

«Почему?»

Алисия молчит и, сколько я дальше ни задаю вопросов, сколько ни шантажирую бездельем, больше признаков присутствия не подает.

Ну и ладно!

У меня время идет, а я еще не со всеми чаями познакомилась.

«Помогай лучше тут тогда», – обращаюсь я к ней, открываю жестяную коробку на чайной стене и втягиваю аромат.

«Цветы жасмина, зеленый чай скрутки "порох", крепкий, терпкий, с горчинкой при первом заваривании, а в последующих полностью раскрывает вкус», – раздается в голове.

Пусть так пока с ней контакт наладим. А там, глядишь, и на откровения раскручу.

Я достаю одну за одной жестяные банки с чаем и рассматриваю, вдыхаю, слушаю голос внутри. Стараюсь запоминать, потому что кто знает эту бывшую хозяйку тела – вдруг исчезнет или замолчит в самый неподходящий момент.

После того как я заканчиваю с чаями, иду отмывать многочисленные чайники, что пылились на полках на стене. Часть из них добавляю на прилавок для оформления, часть отставляю в глубину прилавка для того, чтобы подавать в них чай, а часть – самые необычные и неудобные для заваривания из-за формы – ставлю обратно на полки.

«Правильно. Они больше для атмосферы», – раздается внутри.

Судя по голосу, Алисия довольна.

«И как тебе быть взаперти? Не управлять собственным телом? Не расстраивает?» – провоцирую я ее в самый неожиданный момент.

Мне очень важно понять ее истинное отношение и мое настоящее положение. Не хотелось бы быть грубо использованной. Более того – я собираюсь бороться за жизнь здесь.

И я с замиранием сердца жду ответ. Чувствую, в этот раз она не промолчит – я слишком ее задела.

«Расстраивает. Я хотела умереть. Полностью», – звучит в моей голове.

Значит, она действительно сама бросилась со скалы? А то было у меня предположение, что это бывший муженек постарался.

Мол, быть вдовцом лучше, чем рогатым оленем. И жена раскаялась настолько, что в порыве раскаяния решила очистить свою совесть кровью.

Но тут, похоже, совсем другая история.

«Почему? Из-за шантажа Руфуса или из-за того, что поймали на измене?» Мне нужно это понять.

Голос в моей голове молчит так долго, что я начинаю думать, что не ответит. Но потом меня удивляют слова: «Больше не было смысла бороться. Я везде поставила не на то».

Меня это так возмущает!

– Бороться нужно всегда! – говорю я вслух. – Всег-да!

«Даже когда ты знаешь, что закончишь свою жизнь среди чайный банок одна?»

– Даже так! Что плохого быть одной?

«А ты была?»

– О да! Я целых пятнадцать лет была изгоем. И ничего, со скалы не прыгала.

«Да что ты понимаешь! Генерал сживет нас со света. Сама увидишь!»

– Из-за чего? Его брат – не красна девица, чтобы за его поруганную честь вступаться! – громко возмущаюсь я в тишину.

«Он нас убьет. Убьет…» – бормочет голос в моей голове.

– Ага. Именно поэтому и спас, да? Чтобы убить.

«Чтобы помучить. Чтобы я от его руки погибла. Я его предала».

– Предала? – ничего не понимаю я. – А генерал тут каким боком?

И тут у меня в голове начинают мелькать картинки воспоминаний от первого лица.

Вот я везу лавку с чаем на колесиках. Стою прямо на торговом пути в залатанной одежде и громко кричу о тонизирующих напитках.

Меня словно не замечают. Телеги с товарами обдают дорожной пылью, из-за которой я то и дело кашляю.

– Алисия, через час на смену. Успеешь? – кричит Марио из таверны «Горный рай».

– Успею! – кричу я и еще более активно начинаю продавать напитки.

По дороге идет молодой мужчина. Его одежды скромные, но он сам держится так, словно идет в королевской мантии. Я сразу его замечаю и не осмеливаюсь предложить напиток.

Он подходит сам. Бросает внимательный взгляд на меня, потом протягивает руку.