– Я помню, что говорила о браке по расчёту, – глубоко вздохнув и, как видно, борясь с комом в горле, произнесла она.

– Прости.

– Тебе не за что извиняться. Это матушка просила расставить точки?

– Зоя Павловна ни о чём меня не просила. Просто я и сам вижу, что уже давно тебе не безразличен…

– Не безразличен? Никита Григорьевич, а вы, как я погляжу, излишне самонадеянны. Полагаете себя неотразимым, коль скоро вас не отвергла сама княжна? Не хотелось бы вас разочаровывать, но я не питаю к вам никаких чувств. Дружба – да, взаимная выгода – и снова да, но романти́к… Вот уж чего и близко нет.

– Тем лучше. Во избежание кривотолков я вынужден прекратить наше сотрудничество. И в этой связи не могла бы ты вернуть мне мою карту? Если княжна Ольга узнает об этом, то я могу быть неправильно понят.

– Боишься, Ртищев?

– Опасаюсь беспричинных осложнений, – возразил я.

– Вот твоя карта. Что до твоей доли…

– Я заберу только сферу двуглава. Остальное остаётся вам.

– По совокупности там выходит значительно больше, – возразила она.

– Если бы не помощь твоих родителей и крестьян, то бо́льшую часть из этой добычи нам пришлось бы попросту выбросить. Так что я не делаю никаких реверансов и одолжений, всё по справедливости.

– Как скажешь, – пожала она плечами.

М-да. Похоже, мне пора валить отсюда, пока ветер без камней. Разумеется, я не опасался никаких сцен. Но ей сейчас лучше побыть одной, без раздражителя в моём лице.

Задерживаться в Нефёдовском не стал. Вот как только поговорили с Леной, так сразу зашёл в дом и начал собирать свои вещи. Подруга удалилась в свою комнату, и что-то мне подсказывает, что прощаться с ней не стоит.

– Никита Григорьевич, уже уходите? – окликнула меня в дверях хозяйка дома.

– Прошу прощения, Зоя Павловна, полдень уже. Завтра на занятия, а я хотел ещё и матушку навестить. Не думал, что с охотой выйдет так хлопотно, не рассчитал по времени.

– Понимаю, – протянув мне руку, произнесла она.

Когда же я склонился, чтобы приложиться к ней, едва слышно прошептала:

– Спасибо, Никита Григорьевич.

– Простите, – столь же тихо произнёс я, на что она лишь слегка взъерошила мне волосы.

– Никита Григорьевич, – пожал мне руку глава семейства уже во дворе.

– Владимир Сергеевич, спасибо за всё и не поминайте лихом.

– Говорите так, словно прощаетесь навсегда, – нахмурился он.

– Уж надолго это точно.

Нефёдов не смог сдержать удивления. Потом встретился взглядом с закутавшейся в шаль супругой. И наконец понимающе кивнул. Вот это взаимопонимание. У меня такого с женой в прошлой жизни не было, хотя я и уверен, что до сих пор её люблю. Не так, как в юности, конечно, но и они ведь не молоды.

Открыл портал и, шагнув в него, оказался в Покровском. Ещё один переход, и я уже в Орле. Перехватил поудобнее чемодан и направился на выход. Настроение гадостное, не дай бог кто заденет, взорвусь похлеще пороха. У меня так всегда, когда обижу близкого человека, непременно начинаю себя поедом есть. Понимаю, что резать по кусочкам и вовсе свинство, но от этого как-то не легче.

Извозчик нашёлся сразу, благо у них тут пятачок, и достаточно поднять руку. Так что до дома домчал с ветерком. Хотя, положа руку на сердце, если зарядиться соответствующими усиливающими рунами, то бегом управился бы ещё быстрее. «Скороход» и «Выносливость» поистине способны творить чудеса.

– Мария Романовна, Никита Григорьевич приехал! – возвестила на всю квартиру Матрёна, едва завидев меня на лестничной площадке.

Тут же попыталась цапнуть чемодан, но я отстранил её руку, нечего ей тяжести лишний раз таскать. Переступил через порог и, обняв, звонко чмокнул в щёку.

– Здравствуй, красавица моя. Пироги-то есть?

– Обижаешь, барич. Мне завсегда есть чем тебя встретить.

– Никита? Здравствуй. Отчего не предупредил?

– Да как-то… – неопределённо пожал я плечами.

Вообще-то, хотел сделать сюрприз. Но так уж вышло, что для Матрёны у меня имеется расписной платок, а вот для матушки, увы, подарка нет. Я его Зое Павловне припарадил. Тогда и о служанке вспоминать не стану. И ну его, это восьмое марта. Тем паче, что уже девятое. Умерла, так умерла. В следующий раз подарю, а пока – лучший мой подарочек это я.

– Случилось чего? – догадалась по моему виду матушка.

– В Нефёдовское наведывался. Сходили на охоту, – неопределённо ответил я.

– И тебе дали отставку от дома? – уточнила мать.

– Не то чтобы отставку, н-но…

– Зоя Павловна?

– Попросила не пудрить мозги Лене.

– Я давно хотела с тобой поговорить, но ты ведь друг, компаньон и вообще…

– Матушка, – перебил её я.

– Нечего мучить девочку. Видела я её. И глядела она на меня, словно не знает, как угодить. А так смотрят только на матерей своего любимого. Я сама по этой дорожке хаживала.

– А как на тебя смотрит Ольга? – решил я сменить тему.

– Никак. Поначалу-то я решила, что со всем уважением, но потом поняла, что там пусто. Уж лучше бы ненавидела, хоть какая-то настоящая эмоция, – вздохнула она.

– Как твои дела? – понимая, что эта тема ничуть не лучше, я снова перевёл стрелки.

– Да как. Вот о матушке Ольгиной я ничего плохого не скажу. Золотая у тебя будет тёща. Так, чтобы кошель мне подбросить или какие украшения подарить, ничего подобного. Зато весь орловский свет теперь в очередь ко мне выстраивается. Она ведь не просто заказала у меня платье, но ещё и в нём же отправилась на воскресный бал градоначальника, чем взбаламутила орловский свет. Обычно-то там молодёжь веселится, а тут все матроны повылазили.

– Только не говори, что она потянула с собой и тебя, – хмыкнув, тряхнул я головой.

– Не потянула. Даже не сказала, что собирается туда. Иначе я точно заявилась бы, потому как восприняла бы как руководство к действию. Зато она всячески расхваливала мою работу, заявив, что московские модистки избалованы излишним вниманием, в то время как в провинции есть такие самородки.

– Но согласись, матушка, ты знатная мастерица.

– И не подумаю скромничать. Я, конечно же, умею шить. Но у меня заказов уже столько, что я вынуждена нанять двух швей, и то дай бог с имеющимися заказами управиться за месяц. Уже присматриваюсь к помещению, чтобы организовать мастерскую.

Я посмотрел на неё и понял, что она не набивает себе цену и не страдает излишней скромностью. Просто испугалась ответственности. Одно дело шить своими руками и отвечать за свою работу. И совсем другое – организовывать рабочий процесс даже малого предприятия и контролировать качество уже своих работников.

– Ничего, матушка, глаза боятся, руки делают. Я верю в тебя. Кстати, если нужны деньги, то у меня была удачная охота, и я могу…

– Не надо. Транжиркой я никогда не была, деньгами сорить попусту не привыкла, так что средств на новую мастерскую у меня в достатке. На тебе кредит висит, вот и гаси его. Нечего банк кормить своими кровными.

– Как скажешь, матушка.

– Я так понимаю, ты ненадолго?

– Вот покормите меня и отправлюсь в Москву. Оно и своих забот хватает, и тебя отвлекать не хочу. Поди сейчас потраченное на меня время придётся навёрстывать.

– Придётся. Нет бы твоему будущему тестю выделить мне небольшое имение. А вместо этого сваха нагрузила работой по самую маковку.

– Ты ведь сама не желаешь получать подачки.

– Не желаю. Анна Фёдоровна мудрая женщина и сделала именно так, как мне по сердцу. Чтобы я не чувствовала себя уязвлённой и зависимой. Но тебе-то в жилетку можно немного побрюзжать.

– И даже нужно, – обнял я матушку.

Попили чай с пирогами в дружеской семейной обстановке. Не забыли и двух молоденьких швей, правда, они вместе с Матрёной угощались на кухне. Матушка у меня, конечно, мировая женщина и за свою прислугу кому хочешь голову отсечёт. Причём в прямом смысле этого слова. Но пренебрегать существующими сословными различиями и не подумает.