Дочитав бумаги до конца, я аккуратно их свернул и протянул Митьке, чтобы тот их оформил и поместил в рабочий архив. После этого сел за стол и ещё пару минут наблюдал за бегающим Черкасским.

– Алексей Михайлович, да присядь ты уже, не мечись, а то уже голова от твоей беготни кружиться начала. – Дождавшись, когда он сядет в кресло напротив, я потёр подбородок, и произнёс. – Нужно изначально создать Первое государственное почтовое управление. И уж не обессудь, а на тебе оно пока повиснет, так как ты с ним мне помог знатно, но тебе его и тащить покуда.

– Ну что же, видимо, это крест мой, – он вздохнул, но расстроенным не выглядел. И правильно, канцлеров во всей истории до хрена было и будет ещё, а вот создатель Российской почты – это уже историческая величина. И отдельная марка ему точно будет обеспечена. Князь Черкасский очень богат. Но некоторым слухам – он даже богаче меня. И теперь всё, о чём он думает – это какую память оставит после себя. Понимаю, называется такой порок тщеславием, но я буду его тщательно поощрять, лелеять и беречь, потому что Черкасский единственный из всего дворянства, кто точно не замарает себя взяткой. Просто потому, что ему это не нужно. Так что почту он организует в лучшем виде.

– Вот и славно, а теперь можешь бежать дальше, Алексей Михайлович, да думать на бегу, что именно необходимо сделать, да и смету составить честную, – он словно ждал от меня этого разрешения удалиться. Вскочив и лишь кивнув на прощанье, князь выскочил из кабинета. Работы ему предстоит много, так что, пущай бежит.

Неслышной тенью в кабинет проскользнул Митька.

– Ушакова зови, – я откинулся на спинку кресла. – Скажи, что Черкасскому удалось полностью выкупить поту из лап немцев. Пущай сюда выдвигается и Гольбаха с собой захватит. Будем думать, как «чёрные кабинеты» при почте лучше организовать. И, Митя, кофе мне принеси, а то, что-то уже башка не соображает ничего.

– Загонишь ты себя, государь, Пётр Алексеевич, – нахмурившись, сообщил мне Митька. Я же только покачал головой.

– На том свете отоспимся. Ты пойми, не могу я пока остановиться, чувство у меня, вот здесь, – я положил руку на грудь как раз напротив того места, где билось сердце, – что времени у нас осталось очень мало. Что-то должно произойти, и мы должны быть готовы. Мы, именно мы, Митя, должны вершить историю, а не то… – я замолчал, уставясь в одну точку.

– А не то… – Митька подтолкнул меня к продолжению.

– А не то, история нас похоронит, – мы оба замолчали, и лишь спустя минуту я проворчал. – Ну и долго мне ждать, пока ты начнёшь мои повеления выполнять? – Митька моргнул, словно выйдя из транса, и быстро направился к двери. Когда он уже взялся за ручку, я его остановил. – И, Митя, вели отряд готовить. Надобно мне уже Петербург навестить, в частности, Адмиралтейство.

– Ваше императорское величество, – я повернул голову и кивнул Фридриху, который направил свою лошадь ко мне, и теперь ехал рядом, игнорируя злобно косящегося на него Цезаря, который мало кого терпел в непосредственной близости от своей персоны. – Я по вашему поручению совместно с графом Минихом объезжал некоторые воинские части, во время проверки их боеготовности, и готов поделиться своими наблюдениями.

– Если я вас понял правильно, после нашего выезда из Австрии от Евгения Савойского, вам неинтересна война, воинская служба и всё, что с ними связано.

– Мне неинтересен и вызывает отвращение тот образ жизни, что навязывал мне мой отец, но это не значит, что я испытываю отвращение ко всему воинскому. Более того, мне интересен сам принцип создания боеспособной армии, а также планирование различных кампаний. Кроме морских, – добавил он после секундной задержки. – Да, определённо, морские бои меня ничуть не вдохновляют.

– Думаю, куда важнее то, что вас вдохновляют победы сухопутные, – я улыбнулся. – Так что же вы хотите мне предложить для улучшения существующей армии Российской империи?

– Вы говорите таким тоном, словно не доверяете моему суждению, ваше императорское величество, – Фридрих вздохнул. Разговаривали мы на немецком, так как русский язык прусского принца оставлял желать лучшего.

– Дело не в доверии, – я покачал головой и придержал Цезаря, попуская вперёд Петьку, которого знаком подозвал к себе Трубецкой, чтобы что-то обсудить. – Дело в том, что прусские методы могут не подойти российской армии. Что бы кто ни говорил, но люди мы всё-таки разные.

Сзади скрипнули рессоры кареты. Миних чихал сегодня всё утро, и я его от греха подальше усадил в карету, чтобы ещё больше не просквозило на ветру. Чем ближе мы подъезжали к Петербургу, тем чаще портилась погода. Туманы сменялись мелким, противным дождём, а небо практически постоянно было затянуто тяжёлыми серыми тучами.

– О, если всё дело в этом, то я, конечно же, учёл подобный момент, – моментально ответил Фридрих. – И, уверяю вас, ваше императорское величество, мои предложения не будут касаться самой сути людей, которым мы доверяем наши жизни.

– Так поделитесь вашими наблюдениями, – я невольно нахмурился, потому что в колоне началось какое-то не слишком здоровое шевеление.

Михайлов отдавал резкие команды, и шло перестроение, вследствие которого я с принцем оказались чуть ли не прижатыми к карете, а вокруг нас образовалось плотное кольцо гвардейцев.

От самой кареты меня теперь отделяли трое охранников. С боков и спереди и того больше. Что происходит? Но Михайлов не выглядел слишком напряжённым, словно просто перестраховался, сделав перестановку.

Ладно, подождём. Если не спешит с докладом, то, скорее всего, действительно всего лишь перестраховка.

– Я увидел, что ваши полки расквартированы у местных жителей, в тех поселениях, куда они прикомандированы. Особенно подобное касается офицеров. Это крайне неправильно, поведение господ офицеров оставляет желать лучшего, и подобное вызывает недовольство местных жителей, что, в свою очередь, вызывает напряжённость в целом.

– И что вы предлагаете? – я посмотрел на Фридриха уже более внимательно, потому что сам думал о некоторых вещах, просто руки пока не доходили, а тот же Миних не мог разорваться для выполнения сразу четырёх-пяти поручений, что я на него навесил.

– Казармы, разумеется. Особую отгороженную территорию, где будет располагаться полк, прикреплённый к данному району. С конюшнями, стрельбищем, плацом и всем тем, что необходимо для обучения солдат и повышение их боевого духа. С арсеналом внутри этой территории, а не где-нибудь рядом с двором губернатора. И небольшие, но уютные квартиры для офицеров, чтобы они постоянно находились с вверенными им солдатами.

– То, что вы предлагаете, уже есть у нас для отдельных полков, – сказал я осторожно.

– Для отдельных! В том-то всё дело. Семёновцы на привилегированном положение, и немалую роль играет то, что у них есть собственные помещения, выделенные им особым повелением. А это нужно сделать для всех, ваше императорское величество.

– Добавьте туда склад с одеждой, несколько бань и избу для военного медикуса, – задумчиво произнёс я, глядя на Фридриха. – Скажите, ваше высочество, а вы можете этим заняться. Нет, не дома строить, разумеется, а проекты составить и проектную смету набросать? Да ещё с Бидлоо поговорить, чтобы на базе медицинской школы выделил отдельный курс для подготовки именно военных медикусов.

– А разве вы сами не можете ему приказать это сделать, ваше императорское величество? – удивление читалось на лице Фридриха большими буквами.

– Могу, но Бидлоо и так меня ненавидит, зачем нагнетать? – я усмехнулся. – Хорошо, а как быть с теми офицерами, которые категорически не захотят селиться на территории расположения полков?

– Они офицеры, – Фридрих поджал губы. – Как они могут категорически отказываться выполнять то, что прикажет им их государь?

– Разность мышления, я об этом вам говорил, – я повёл плечами и оглянулся. По спине побежали мурашки, словно из кустов кто-то за нами следит. Не за мной конкретно, а за отрядом в целом.