В зале богов было что-то необычное. Может быть, собрание такого большого количества святынь, или магии, или просто эмоции богомольцев, идущие невидимой чередой. Или одинокие школьники, впервые оторванные от дома, плачущие около своих богов. входящего охватывала клаустрофобия, камни давили, колонны казались слишком хрупкими для такой тяжести. Как ни пытались скрыть это песнопения и ладан, на поверхность пробивался запах крови, от которого шли по коже мурашки. Это было место жертвоприношений. Каждый проходил через двойные двери, каждый. Там, где боги могут протянуть руку и покарать, нет места безверию.

Здесь были эльфийские боги, сгрудившиеся в углу почти впритык друг к другу. Первую жертву Келейос принесла Элвентиру, богу земледелия. Это был первый бог, которого она выбрала для себя.

Когда Келейос было семь, выращенный ею собственноручно росточек мяты пустил у него на алтаре побеги и у неё на глазах вырос в огромный куст. Люди приходили за много миль взять отросток от этого куста. С тех пор Келейос почитала Элвентира, хотя и не занималась магией земли и вообще мало имела времени для садоводства.

Ему на алтарь она положила полураскрывшийся бутон белой розы, побег тимьяна и зрелый красный помидор.

Он был единственным из эльфийских богов, которого Келейос почитала регулярно. Для её двойной природы больше подходил людской пантеон. Была одна богиня, принадлежавшая обоим пантеонам – богиня охоты, покровительница лучников и диких зверей, и она отличалась мстительностью. Полуэльфийка – дочь Урла, людского бога кузнецов, и Шалинели – эльфийской богини красоты, в зале богов она стояла среди богов людских.

На её алтарь Келейос положила сделанный собственными руками кинжал и шкуру убитого ею кролика, которую она сама выделывала. Урель, или Волель, требовала жертв, созданных руками её почитателей.

Следующий был Урл, бог кузницы, бог Келейос, поскольку она была младшей жрицей в его храме – как и большинство заклинателей. На его алтарь она положила гладкое золотое кольцо, кольцо-оберег, сделанное её собственными руками. В обычных условиях она не положила бы на алтарь столь редкий талисман. Урл понимал, сколько уходит работы на такое простое колечко. Он всегда был согласен на меньшее, кроме одного дня в году. И если бы оказалось, что сегодня Келейос поклоняется ему в последний раз, ей хотелось бы, чтобы этот день был особым. Кольцо лучилось магией, и Келейос, отдавая его богу, почувствовала, что делает правильно.

Следующий был Зардок, консорт Всеобщей Матери, чародей среди богов. Келейос сегодня понадобится вся её магическая сила. На его алтарь она положила чистейшей воды опал размером с ноготь. Зардок – бог богатства и принимает он только самоцветы и драгоценные металлы. Это не бог бедняков. Ещё он – бог безумия, и уже по этой причине Келейос почитала его как только могла реже. Он был очень силён и непредсказуем.

Она опустилась на колени возле алтаря Лота – бога кровопролития, войны и насилия. Сюда она пришла с пустыми руками и вынула кинжал. Надрезав себе руку от кисти до локтя, она дала крови стечь на алтарь. Положив кровоточащую руку прямо на холодный камень, она произнесла:

– Не часто я прихожу к тебе, столь великому богу. Но сегодня я пришла и принесла в жертву себя, покрывая твой алтарь своей кровью. Направь меня, да будет быстр и верен мой удар, да спрячутся в ужасе мои враги. Дай мне победу ночью, как я даю кровь тебе дНём. Заслышав позади тихий звук, она резко повернулась – нож в правой руке наготове. Там со странной полуулыбкой стоял Лотор, держа под мышкой связанного, но живого ястреба. Келейос видела, как лихорадочно билось сердце птицы, поднималась и опускалась грудная клетка.

Поверх одежды Лотор надел облачение жреца – полная чернота с вышитым на груди кровавым мечом Лота.

– Келейос, любимые две жертвы Лота – хищная птица и кровь богомольца. Интересно, что он предпочтёт?

Она ничего не сказала, но вытерла кинжал и убрала его в ножны. Она прошла мимо него без слов, и он позвал: – Келейос.

Она остановилась, полуобернувшись. Лотор шагнул вперёд и схватил её за правое запястье. Она хотела отдёрнуть руку, но он был быстр, почти как эльф. На бледном лице вспыхнула краска, и он сказал: – Руку, покажи мне руку. Что-то было в его голосе, что-то, что заставило её выполнить просьбу. Она протянула левую руку. – Рану.

Он был почти испуган, и она без единого слова повернула руку раной вверх. Он стёр кровь пальцами, но раны не было. Сквозь стиснутые зубы он прошипел:

– Ты – женщина. Это слишком высокая честь для тебя.

Келейос потрясение глядела на невредимую кожу – знак благосклонности бога зла не всегда хороший признак. Но смело и спокойно она ответила:

– Ты говоришь, это честь. Что ты имеешь в виду? – Лотор смотрел на неё со злостью. – Ты ведь жрец Лота, вот и поступай, как жрец. Исполни долг жреца и растолкуй мне этот знак. Он кивнул:

– Любой знак, что бог Лот удостоил кого-то явлением своей силы, есть честь. Это может значить, что он доволен твоей жертвой – и больше ничего. Это может быть обещанием дать тебе то, что ты просила – победу сегодня надо мной, как я думаю. Это может значить, что он наложит свою тяжкую руку на твою жизнь в ближайшие дни. Вот что это может значить.

– Благодарю тебя, жрец. Да будет так же благословенна твоя жертва.

Она повернулась и пошла, и он её не окликнул. У себя в комнате Келейос застала множество народа. На кровати сидела Меландра, поглаживая Поти. Её платье цвета лесной зелени оттеняло густоту каштаново-золотых волос. Эту материю Келейос помогала ей выбрать. Пора было девушке перестать одеваться, как крестьянке.

Тобин и Белор стояли, занятые тихим разговором. Ярко-оранжевая одежда младшего резко контрастировала с повседневной серо-коричневой одеждой Белора. Доспехи, оружие и магические предметы они сложили на кровать. Келейос прошла к рукомойнику и налила из кувшина воды в таз. Поспешно замыла окровавленную руку. Тобин подошёл к ней вплотную и спросил так, чтобы другие не слышали: – Что случилось? – Я принесла жертву Лоту. Он пристально смотрел на нетронутую кожу её рук. – Животное? – Нет. Он улыбнулся:

– Тогда это означает победу. Ты победишь сегодня Лотора.

– Высшего жреца Лота? Наследного принца любимой страны Лота? Что-то тут не так.

– Слишком много волнуешься, Келейос. Восприми это как хороший знак и больше не думай. – Когда боги рядом, беда недалеко. – Если ты так решительно настроена на плохие мысли, то я тебе ничем помочь не могу. Но ради красной руки Магнуса, не дай всему этому помешать тебе сосредоточиться.

Белор что-то услышал, и ей пришлось повторить свою историю для всей комнаты. Карие глаза Меландры сверкали искрами из-под вуали волос. И она, и Тобин должны были бы быть в другом месте, и Келейос знала, чего им стоило это переменить. – Я рада, что вы все здесь. Тобин усмехнулся, а Меландра ещё ниже опустила голову. Келейос уйму времени потратила на то, чтобы выработать у девушки чувство собственного достоинства. Теперь она подняла голову, и из-за пересекавшего губы шрама на её улыбку было неприятно смотреть.

Такой поступок в присутствии её любимого Белора требовал смелости.

Друзья одели Келейос в кожаные доспехи с золотыми латами, и те привычно-тесно охватили её. Магические кинжалы ушли в рукава кожаного доспеха. Длинный нож для ближнего боя закрепили на правом бедре. Счастливца нацепили на левое. Золотой шлем, дар эльфийской бабушки, она положила обратно на кровать. Эта вещь была произведением искусства. Она представляла собой скульптурное изображение птицы, в котором было протравлено каждое перо, и в середине – смотровые отверстия в виде совиных глаз. Нос был прикрыт крючковатым клювом. Рот и подбородок закрывались нижней частью того же клюва, а перья закрывали гортань, шею и плечи, будто на них спускались настоящие перья. Вещь великой красоты, но без магии. Принадлежности для заклинаний лежали в парусиновых сумках и глиняном сосуде, заговорённых от повреждения. Они повиснут на перевязи, поддерживающей пояс с мечом. Последнее, что осталось на кровати, – золотой щит, дар учителя подмастерьев-кузнецов – Эдана. Щит был защищён магией. Заколдовать щит стоило ему очень дорого.