– Нет, я не в восторге от чёрной магии. Я считаю, что есть чары, которые не предназначены к применению.

– Почему тогда они есть в книгах? Кто-то должен был их создать. – Знаю, знаю. Все тот же старый спор. – Вы с ней уже больше двух лет живёте в одной комнате.

– И я тебе благодарна, что ты за меня боролась. Было бы ещё хуже вернуться в общежитие подмастерьев. – Я знаю, что это было бы хуже. – Паула умолкла, глядя слепыми глазами на свои сплетённые руки. – Ты думаешь, это связывающее заклятие было покушением лично на тебя?

– Нет, я думаю, просто чтобы пророчество сохранилось в тайне. – И фантазм…

– С той же целью. Сохранить секрет о решённой судьбе замка.

– Ты в самом деле думаешь, что Алиса могла спрятаться от фантазма?

– Иначе быть не могло!

– Могло, если на неё сначала наложили связывающее заклинание. Оно привязало её к первому сну, что к ней пришёл. – Но с какой целью? – Келейос.

– Чтобы я кинулась её спасать? Но это бессмысленно. Фантазм почти наверняка покончит с любым пророком.

– Да, но ты здесь, живая и здоровая. И ты закрыла башню от фантазма – задача нелёгкая.

– Ты хочешь сказать, что сегодняшняя ночь была подстроена специально для меня, единственного чародея среди пророков, единственной, имевшей шанс не поддаться фантазму? – Да, дорогая.

– И Фиделис хотела убить меня и сохранить сон в тайне так или иначе. Даже если при этом погибнет Алиса.

– Возможно, у неё была другая причина искать твоей смерти.

– Что ты знаешь такого, чего не знаю я? – Она почитает Матерь Зла, Келейос, и, убив тебя, она бы не нарушила своих обетов. Особенно если это невыполненное задание её странствий.

– Её странствия? Да кто же будет тратить задания странствий на мою смерть?

– Она странствовала под руководством Харкии-колдуньи.

Келейос откинулась на стуле, молча глядя на Паулу. – А как Зельн мог позволить такое? Харкия – безумна, она опасна, и вы послали подмастерья к ней в странствие?

– Так просила Фиделис. Харкия – травница, жрица Тени и пророчица. Сочетание редкое и отвечает специализации Фиделис. – Фиделис ещё и создательница иллюзий. – Келейос, будь разумной. Полное совпадение найти трудно.

Харкия… Это имя вернуло её назад, к смерти матери, когда ей было пять лет.

– Она преследует меня, как призрак. У меня сегодня был тот же старый кошмар: когда она гонится за мной по коридорам.

– Ты все ещё хранишь обет, который дала столько лет назад?

– Да, Паула. – Она улыбнулась, но золотисто-карие глаза потемнели. – У каждого должна быть цель. Первой целью у меня было – стать полным подмастерьем. Второй – убить Харкию. Шесть лет назад я достигла первой и потерпела неудачу во второй.

– Но при этой попытке вы с Белором едва не погибли. Келейос отмахнулась:

– Белор не хуже меня знал, что мы делаем, и шёл на риск. – Она подняла на Паулу потемневшие глаза. – Белор хотел скормить её бездне, как она сделала с нами.

– Но ты отказалась. Почему? – Я хочу видеть, как умрёт свет в её глазах: так это было с моей матерью. Ты знаешь, что в конце её можно было узнать лишь по глазам? Карие глаза моей матери на распадающемся в гниении лице. Из неё тёк гной, она распухала и лопалась, поедаемая заживо. И восемнадцать лет Харкия преследовала меня в кошмарах. «Где прекрасная Элвин Кроткая? Где она теперь?» – и безумный смех. – Келейос встряхнула головой и резко выпрямилась. Руки впились в подлокотники кресла, и дерево заскрипело. Она постаралась овладеть собой и сцепила ладони на коленях. – Я увижу, как она умрёт от моей руки.

– Точно так же, как умерла твоя мать? – спокойно спросила Паула.

Келейос согнула левую руку, поднеся к щеке кожаную перчатку.

– Нет. Я об этом думала, но нет. Сталь будет лучше.

– Ненависть самоубийственна. – Да. Но кто-то должен её уничтожить. Шесть лет назад она была ещё безумнее, чем тогда, восемнадцать лет назад. Харкию надо остановить. И не вижу причин, по которым я не могу это сделать.

– И ты ещё удивляешься, почему она хочет подстроить твою смерть с безопасного расстояния.

– Паула, мы ускользнули, но нам помогли демоны и нам сопутствовала удача. С нами были боги. За несколько дней до того она могла убить нас легко и быстро. Зачем ей так меня бояться, чтобы тратить на меня задание на странствие? Если на то пошло, почему не вызвать меня на арену?

– Не знаю, детка, – вздохнула Паула. – Может быть, все эти годы её страшит поражение от твоей матери. Или твоё избавление из бездны с этой меткой.

Келейос поглядела на руку, потирая её через кожу перчатки.

– Может, она боится кончить, как Элвин. – В это можно поверить. Она всегда боялась, что её накажут её методами. Она послала нас умирать в бездну, но мы выбрались на поверхность и обрели силу – особого рода. Силу, которую слишком страшно даже пробовать. – Келейос внимательно изучала лицо травницы. – Паула, а зачем вы поместили меня в одну комнату с Фиделис?

Та рассмеялась глубоким грудным смехом, и Келейос, как всегда, представила себе при этом смехе то лицо: молодое, с огромными блестящими глазами, желанное – и ушедшее.

– Детка, это была единственная свободная комната. Мы хотели все поменять, когда уйдёт очередной учитель, но ты не жаловалась, и она тоже.

– Поэтому ты всегда спрашивала меня, как мы уживаемся?

– Да, но мы не знали, что Фиделис замыслила против тебя дурное. Да и кого другого можно было бы поместить с Фиделис, такой, какая она есть? Джодду, белую целительницу? Нет. Аланна – та отказывается жить в одной комнате с простолюдинкой. А ты могла поставить её на место и, – Паула замешкалась, подбирая слова, – тебе, отмеченной демонами, зло не так уж незнакомо. – Но теперь она пытается меня убить. – Я так думаю.

– Так не лучше ли вызвать её на арену и решить все в открытую? – Нет, не вызывай её. – А почему? На неё смотрели слепые глаза. – Потому что я за тебя боюсь. Фиделис знает твою репутацию и даже видела тебя в бою. Она мастерица иллюзий и одна из сильнейших травниц, которых мне приходилось обучать.

– И ты хочешь, чтобы я вернулась в комнату, зная, что она снова готовится убить меня? Паула кивнула:

– Нам нужны доказательства, чтобы представить их Совету.

Келейос ничего не сказала, но все знали, что Паула опасается песков. Она предпочитала решать вопросы законным путём, а не на песках арены. Если бы все было так просто, то система дуэлей была бы отменена и убийство было бы убийством. – Но веди себя осторожно. – И так, чтобы она ничего не заметила?

– Желательно.

– У меня на кровати есть старое защитное заклинание, из упражнений по чародейству. Я его активизирую. Если кто-то нарушит мой сон, оно завопит так, что мёртвый проснётся. Если Фиделис спросит, я скажу, что хотела испытать, действует ли оно до сих пор.

– Твои магические щиты действуют необыкновенно долго – может быть, потому, что ты ещё и заклинатель.

– Я не думаю об этом, – пожала плечами Келейос. – Я просто этим пользуюсь. Вспомню права пророчицы и поставлю защиту. Запечатаю на три дня замок, и опасность минует. – И что ещё?

– У меня было видение в библиотеке. Сгорели книги, кроме тех, что я спасла. Я думаю, что этот замок и эта школа сгорят.

Келейос держала в руках фарфоровую чашку, как будто у той не было ручки, и смотрела на чай, вдыхая поднимавшийся от него пар, и к ней возвращались силы и спокойствие. Паула сказала:

– Я свяжусь с кем-нибудь из мастеров-чародеев и попрошу поставить щит. Что ещё можно сделать для защиты школы?

– Пошли к мастеру Зельну и остальным. Каррика предупреди, пусть удвоит стражу. Кто-нибудь пусть проследит за Фиделис. В ней, по-моему, все дело. – Келейос положила руки на стол. – Но все это может не помочь. Даже, скорее, повредить. Паула кивнула.

Ключевой вопрос любого пророчества. Предвиденное – непременное будущее, или чьи-то действия могут его изменить? Или вызвать к жизни? – Так или иначе, Паула, а что-то делать надо. – Верно. Я предупрежу Зельна и прочих через Башню Связи. В замке Несбита другие виды магических посланий запрещены. Келейос рассмеялась: