Ось проходит через двенадцать созвездий?
Отлично!
Значит, надо «плясать» от этого числа.
Например, если взять пятнадцать лет двенадцать раз, а потом полученное число еще столько же, получится 2160 лет. То есть, число, вполне пригодное для эры. Дюжина которых и давала полный оборот земной оси.
Удобно?
Терпимо.
Беромир знал о том, что там на самом деле какие-то немного иные числа[135]. Но ему было плевать. Плюс-минус «лапоть» и так сойдет. Во всяком случае в ближайшие века. Неудобно получалось только с числом пятнадцать. Но и тут ответ нашелся, китайцы подсказали с их стихиями. Он просто вел для знаков пять чередующихся стихий, распределив их таким образом, чтобы расстояние между годами одинакового знака и стихии было максимально возможным. Из-за чего люди не могли в рамках своей жизни их сравнивать, а потому и не имели возможности осознать отсутствие хоть какой-то устойчивой зависимости года от знака и стихии. Даже долгожители, ибо память человеческая слаба и полна курьезов.
Значиться обрисовал Беромир людям модель. Ввел на ее основе сквозную нумерацию летоисчисления. Ну и провозгласил завершение 167 года текущей эры, предложив праздновать новый год в день зимнего солнцестояния[136] — самый короткий день в году. Как некую границу — смерть одного года и рождения нового. Ну и в качестве календаря предложил Новоюлианский, основанный на 900-летнем цикле.
Там все довольно просто считалось.
Високосным считался только тот год, который без остатка делился на 4, но не делился на 100. А также в тех случаях, когда при делении на 900 получался остаток 200 или 600. Это он помнил. В свое время много спорили с коллегами на тему актуальности разных календарей. Вот и отложилось.
Названия знаков он также предложил свои, чтобы для местных они оказались понятными. А то ведь ни скорпиона, ни обезьяны они в глаза не видели[137]. Да и остальные вещи формальные явно прописал, такие как устройство недели[138], месяцев[139], сезонов и многое иное. Где мог, Беромир использовал местные названия, где нет — выдумывал или заимствовал, в том числе с доработкой. Да и обвязывая различными аллегорическими и мистическими связками, потому что без них местные просто не принимали и понимали мифологические конструкты.
Так, среди прочего, был введен «страж весов» Перуна в облике человека с собачьей головой, сообщающий ему о том, как живые обошлись с телом покойника. Он был объявлен одним из сыновей Велеса и Мары, отвечающий еще и за погребальные ритуалы. Или, например, концепт Всевидящего ока. Его Беромир ввел через аллегорию крылатой девы, сходной по описанию с Маат — дочерью Перуна, что стояла подле него на небесном суде.
Кроме того, ведун методично работал над тем, чтобы максимально сблизить семь богов с наиболее популярные и значимыми в Средиземноморье. Например, Зарю, супругу Перуна, он постарался сблизить с культом Исиды, а Мару — с Иштар. Но, самом собой, лишь частью, выписывая им иной концепт.
Иными словами, Беромир кодифицировал местное язычество, вводя в него новые смыслы. Так, например, он утверждал, что Вселенная рано или поздно погибнет. Остынет, ибо уйдет из нее жар Сварога. После чего она схлопнется, канув в небытие для нового возрождения. Продолжая везде, где это только можно, вводить циклы — естественные и очевидные концепты для людей, тесно связанных с сельским хозяйством.
Однако, описывая апокалипсис, он не забывал и о спасении. Говоря, что те души, которые за свои бесчисленные циклы развились достаточно, вознесутся на Страшном суде и последуют вместе с богами в новый мир. Остальные же сгинут навечно вместе с погибающей Вселенной.
Он утверждал, что не важно, кем ты родился.
Важно — как ты жил.
И настаивал на том, что если жить достойно, то с каждым новым циклом возрождения душа будет укрепляться и приближаться к вознесению. Если же вести себя погано — наоборот — станет ослабевать. И даже может погибнуть прежде Страшного суда.
Аспекты достойной жизни он выводил из общей парадигмы: если что-то делаешь — делай это хорошо. Ну и отвечай за свои дела. Через что признавалась достойной честная смерть в бою или самоубийство ради очищения — этакий аналог харакири. Познание мира. Совершенствование в ремесле — любом, за какое не возьмешься. Доброе родительство и воспитание достойных детей. И так далее. Главное — никакого фатализма, главное — бороться до конца, даже если надежды нет. Ибо если ее нет в жизни, а то, как ты старался, зачтется тебе при перерождении и на Страшном суде…
Получилась у него целая книга.
Предельно лаконичная, но книга.
Ей остро не хватало художественности, образов и эстетики. Но даже в таком виде она производила впечатление крепкого костяка. Хребта, на который потом можно навешать всякого.
И людям понравилось.
Что Беромира пугало все сильнее и сильнее.
Ведь если в первые месяцы даже у Вернидуба возникали сомнения в верности и правдивости его слов. То теперь, после зачитывания этого текста, ведун заметил в глазах своих гостей проблески религиозного рвения. Даже какого-то фанатизма…
А дальше, когда зачитывание «Белой книги» и ответы на вопросы закончились, началось празднование Нового года.
В лесу.
Куда они и прошли на специально подготовленную площадку вокруг относительно небольшой ели. Украшенной, насколько, конечно, это удалось сделать. В основном лентами и бантами.
— В день зимнего солнцестояния, — произнес Беромир, подходя к ели, — не найти лучше символа Матери-Земли, чем вечнозеленые деревья. Посему я и выбрал эту елку.
— А для чего ты ее выбрал? — поинтересовался Вернидуб.
— Для празднования нового года. — с максимальной добродушной улыбкой ответил ведун. — Видите, на вершину ели мы водрузили звезду[140]. Вы бы знали, какая это оказалась морока, но так требовалось, ибо она символ Сварога, что превыше всего.
— А сие что? — указал один из ведунов на лежащий под елью тюк.
— Одеяния…
И дальше Беромир озвучил им вариант новогоднего ритуала. Так-то вроде обычного для XXI века, но с некоторыми поправками и адаптациями…
Мужчина наряжался в цветную одежду, желательно красную, и звался дядюшка Мороз, выступая на время ритуала воплощением ипостаси Велеса. А с ним и спутница — красивая дева али молодая женщина в синих одеждах. Ее Беромир предложил именовать Снегурочкой, пояснив, что сие воплощение Мары, одно из многих.
Люди же должны собираться вокруг ели. Петь веселые песни. Водить хороводы. А дядюшка Мороз со Снегурочкой из леса к ним выходить и приносить подарки. Пусть даже и совершенно символические.
— А Перун с Зарей, как в этом участвуют?
— Их праздник должно в день летнего солнцестояния праздновать. — невозмутимо возразил Беромир. — Но и тут они незримо с нами. Он за Велесом постоянно присматривает, зная пытливый и в чем-то даже шаловливый нрав его.
— Даждьбога тоже нет?
— Почему? Он воплощен в подарках. Даже если нечего подарить, то можно в этот день поздравить друг друга с наступающим новым годом и пожелать чего-то приятного и светлого. Ежели слова пойдут от чистого сердца, Даждьбог их услышит и может исполнить. Себе, кстати, желать ничего нельзя, — сразу поправился Беромир. — Токмо кому иному…
Дальше же он еще немного поговорил. Рассказывая и поясняя разные аспекты праздника. Потом переоделся в костюм дядюшки Мороза. Нарядил супругу Снегурочкой и удалился в лес, велев гостям водить хоровод и петь что-то веселое.
