— А придется… — вздохнула я.

Как напророчила!

Воздух в моей гостиной внезапно сгустился и нагрелся так, что невозможно было дышать, не обжигая легкие. Стены поплыли у меня перед глазами в каком-то пурпурном мареве. А вампирша Марго взлетела под потолок, но тут же рухнула обратно с оплавленными крыльями.

— Спасите меня! — корчась, завопила она. Из ее разинутого в вопле рта метнулся язык раскаленного багрового пламени.

Если бы я и хотела спасти ее, то никак не смогла бы. Присутствие африканского Огненного Мстителя впечатало меня в стену и полностью обездвижило. Хотя ни боли, ни чего-либо подобного я, как ни странно, не ощущала. Словно меня аккуратно спрятали в кулаке великана, чтоб не лезла не в свое дело и не пыталась предотвратить взрыв, который в клочья разметал любительницу африканской экзотики Марго.

Останки вампирши пылали, обугливаясь и рассыпаясь темным пеплом на моем любимом ковре. «Теперь его придется выбросить», — вяло подумала я. Отчего-то закружилась голова, и я, благополучно падая в обморок, успела лишь заметить возле окна в гостиной какую-то темную фигуру.

«Кого еще черти принесли…»

…Судя по растерянным восклицаниям моих близких, черти принесли к нам домой кого-то совершенно невероятного.

Собственно, я и проснулась-то оттого, что сначала Машка (а возможно, Дашка) истерически взвизгнула: «Ой, мамочка моя!», а затем Авдей абсолютно нехарактерным для него басом брякнул выражение, не приводимое в тексте по причине его полной ненормативности.

Когда прославленный писатель-фантаст переходит на нецензурную брань, следует принимать меры.

Спала я, оказывается, в гостиной на полу, где меня свалил обморок. Осмотрев комнату, я не обнаружила никаких следов горения вампирши Марго. Ковер был чист и пушист, на мебели признаков пожара не наблюдалось, а в раскрытое окно, отдувая портьеру из натурального индийского шелка, влетал свежий ветер с ароматом дивного летнего утра. Уже хорошо.

Только вчера, насколько я помню, окно оставалось захлопнутым…

Я напряглась, изгнала из тела остатки сна и ринулась навстречу утренним новостям.

Новость сидела, а точнее сидел на кухне, расположившись в плетеном кресле-качалке с непринужденностью короля на отдыхе. Перед «королем» стоял оцепеневший строй из моих пунцовых от смущения дочек и не менее пунцового, но уже от злости, супруга.

— И что это значит? — спросила я.

— Это нам у тебя хотелось бы узнать! — рыкнул муж. — Девочки пришли пить чай, а тут извольте: сидит этот тип, вся срамота наружу, и пялится на них! Это что, твой коллега-вудуист из Университета дружбы народов? Скажи ему, чтоб прикрылся!

Я посмотрела на виновника общей истерики. Красавец афро, блестя кожей, переливчатой, как жидкий шоколад, одарил меня ответным взглядом, прекрасным и волооким. Толстые чувственные губы изобразили улыбку.

— Авдей, — сказала я, тишком любуясь чернокожим гостем. — Это не мой коллега. Точнее, не совсем коллега. Это колдун племени мошешобо, явившийся отомстить вампирам Пальцевым за то, что они отправили всех нгуни на кладбище… Этой ночью у нас в гостиной погибла Марго (не вскакивайте, там нет никаких останков!). Благодаря таланту вот этого голого гражданина. Давайте пить чай, и я вам все события изложу в строгой последовательности…

— Какой чай?! Убери этого типа отсюда! — ярился супруг, указывая пальцем на юного колдуна.

Гость, видимо, решил внести ясность.

— Мошешобо! Нгуни! — гортанно изрек он и величаво указал на себя пальцем. — Ака ахараху маутакуао! Ака уаиноаи!

— Вот видишь, ситуация понемногу проясняется, — принялась успокаивать я мужа. — Он представился, поприветствовал нас, попросил извинения за внезапное вторжение…

— Ты что, понимаешь его язык? — подозрительно воззрились на меня домашние.

— Нет, но, будь я на его месте, именно это и сказала бы в первую очередь.

— Ака нгануиоаууаоингуоного! — выдал африканский гость и расправил великолепные плечи.

— Он пришел к нам с миром и не желает нам вреда… — неуверенно перевела я.

И тут треснула и рассыпалась на мелкие, не подлежащие реинкарнации кусочки наша новехонькая микроволновка!

Девчонки опять завизжали и спрятались за моей спиной, а муж сжал кулаки:

— Говоришь, с миром пришел?! Щас я ему покажу миротворца! Чертов дикарь! Только с пальмы слез, а уже микроволновки ломает у порядочных людей!..

И тут произошло невероятное.

— Я не есть дикарь, — с достоинством и сильнейшим акцентом произнес наш незваный гость. — Я не есть слезать с пальма never.

— Он говорит по-русски! — ахнули мы.

— Немного могу, yes. English тоже могу. Немного.

— Нормально. — Я поддержала мужа, чтобы он не рухнул в обморок, а дочки поддержали нас обоих.

Однако мы быстро опомнились. Некогда тут в обмороки падать, когда всякие нгуни сидят голяком, да еще и портят бытовую технику!

— Ты зачем микроволновку распаял, колдун? — сурово спросила я, указывая на жалкие останки шедевра фирмы Philips.

— Я не есть делать это со зла, мвана. В тот box сидел злой дух. His name is Кусаи-Попо. Он насылал немощь на твоего нвангу. Твой нванга перестал охотиться на буйвол и иметь наложниц. Я есть убить Кусаи-Попо. Ты, нванга, — обратился он к шалому от услышанного Авдею, — теперь будешь охотиться на буйвол и иметь много наложниц, yes.

— Wow, — протянул нванга Авдей, возбужденный такой перспективой, но тут же получил тычок в бок.

— Только попробуй! — прошипела я. — Только тронь буйволов! Я тебе этого никогда не прощу!

Мой нванга сразу посмурнел лицом[16]. Однако было не до него.

— О великий колдун племени мошешобо, почтивший своим могуществом нашу скромную хижину! — вдохновенно заговорила я, чувствуя, что мой мозг начинает плавиться от творящегося в квартире идиотизма. — Не изволишь ли ты препоясать свои могучие чресла поясом дружбы и доброжелательности в знак нашего полного взаимопонимания?.. (Девочки, быстро тащите полотенце из ванной!)

Едва полотенце было принесено, колдун встал (мы сдавленно охнули) и торжественно препоясался. Но даже в таком виде он все еще оставался угрожающе-сексуальным. Вот что значит настоящий мужчина, не изуродованный цивилизацией! Дикарь! Монстр! Гигант!.. Ой, что-то я того… Разошлась. А тут все-таки дети. Невинные целомудренные дочери, которые уже все глаза об этого гиганта обмозолили.

— Будь гостем в нашем доме и в знак наших дружественных отношений выпей с нами…

— Vodka, yes! — перебил меня колдун, радостно сверкая очами-маслинами.

— Tea, please, — охладила его пыл я. — Пить по утрам водку недостойно настоящего нванги.

— Чай так чай. — Колдун и Авдей как-то очень заговорщицки переглянулись и уселись рядом за обеденным столом. — Давай, мвана, накрывай к завтраку.

Я решила не ударить в грязь лицом перед африканским колдуном. В результате моих пощелкиваний пальцами стол уставили чашки, подарочный тульский самовар, заварочный чайничек; из холодильника выметнулись палка сырокопченой московской колбасы и голландский сыр, самонарезались и веером разложились на тарелках; из настенного шкафика выпрыгнули сахарница, вазочки с печеньем, песочными пирожными и конфетами…

— Класс, — сказала Марья, отвлекаясь от созерцания юного колдуна.

— Я тоже так могу, — решила выпендриться Дарья и, щелкнув пальцами, заставила банку с джемом слететь с подоконника и опрокинуть содержимое на нарезанную колбасу. — Ой, извините!

— Ничего. Москва не сразу строилась, — ободрила ее я. — Я сейчас колбасу поменяю…

Но наш гость умоляюще сложил ладони:

— Мвана, я есть просить тебя дать это аухиоа мне, please…

— Колбасу с джемом?!

— Yes! — Колдун притянул к себе тарелку и светился неприкрытым восторгом. — Боги Драконовых гор едят эту food, yes!

— Хорошо, — пробормотала я. — Приятного, как говорится, аппетита.

Если не считать колбасы с джемом, в остальном наше чаепитие проходило, как… нормальный завтрак нормальных людей. Правда, юный колдун вносил легкий диссонанс своими безуспешными попытками превратить кипяток из самовара в классический российский алкогольный напиток…