не Илья, не Кузьма, не Корней —

мог бы снова придаться тоске,

раз он в банке плывёт по реке.

Только некогда было ему

тосковать.

Да зачем?

И к чему?

Разве время найдёшь тосковать,

если с солнышком надо вставать,

и бежать, и спешить, и сновать,

и карабкаться в небеса,

чтоб потуже крепить паруса,

если надо наверх всех свистать,

если к берегу надо пристать,

и исследовать чащи лесные,

и пополнить запасы съестные,

побеседовать с муравьями

и сказать им: — Отправимся с нами!

Не казалось ли вам на реке,

будто что-то блестит вдалеке?

Не казалось ли вам на реке,

будто кто-то свистит вдалеке?

Будто кто-то поёт вдалеке:

— Не могу предаваться тоске!

У меня есть большая семьй.

У меня есть родные, друзья.

Хорошо я на свете живу!

Вместе с ними я к морю плыву!

Я на берег совсем не хочу.

Я детей своих плавать учу.

Я совсем не Степан, не Андрей.

Просто я — муравей Муравей,

я обычный

морской

муравей.