принесла три еловых бревна!
Даже крохотный младший сынок
великанский принёс черенок!
Принесла даже младшая дочка
сто три пуда пыльцы от цветочка!
Но пока ты трудился как вол,
муравейник-то взял и ушёл!
Он надумал сменить адресок
и в другой переехал лесок.
А тебе ни словца, ни привета.
Не умрёшь, мол. На улице — лето.
До свиданья, чудак-муравей,
не Иван, не Степан, не Корней,
а бездомный, смешной Муравей!
Как он лгал, этот жалкий комар!
Как он лгал!
Это просто кошмар!
Ведь пока он пищал и визжал,
под крылом его листик лежал.
А на листике этом осиновом
были строки письма муравьиного:
«Дорогой наш сосед Муравей!
Ты пожалуйста, не робей.
По запутанным, скучным и длинным,
по весьма неприятным причинам
мы сейчас переносим наш дом.
Мы спешим. Объяснения потом.
Вы нас просто и быстро найдёте,
если вправо отсюда пойдёте.
Через триста шагов муравьиных
будут три полуголых осины.
Рядом ёлка лежит на земле
(не увязли бы дети в смоле).
Обогув три болотные кочки,
вы достигнете заданной точки.
Здесь отныне и будет наш дом.
В добрый путь.
Объяснения потом».
Муравьи!
Не к добру,
не к добру
вы отдали письмо комару!
Ведь известно, что все комары
вероломны и очень хитры.
Муравью он письма не читал!
Он над этим письмом хохотал!
И исчез за еловым стволом,
крепко листик зажав под крылом.
Как же был Муравей одинок!
Шесть иголок лежали у ног…
Без соседей своих и друзей,
без вестей,
без следа,
без письма,
как же был одинок Муравей—
я уж просто не знаю сама!
На своём муравьином веку
не успел он изведать тоску.
Просто некогда было ему
тосковать.
Да зачем?
И к чему?
Ведь из жёлтых иголок гора
просыпалась в четыре утра.
Он привык на рассвете вставать
и бежать, и спешить, и сновать,
и на верхний этаж подниматься,
и за дело своё приниматься,
и тесать, и строгать, и тащить,
и детей своих делу учить…
Вот и некогда было ему
тосковать.
Да зачем?
И к чему?
Вот заплакала младшая дочь.
Значит скоро опустится ночь.
Где-то надо семье ночевать.
Значит, надо построить кровать.
Надо крепкую крышу найти.
Как бы дождик не вздумал пойти.
По плечу он похлопал жену
и сказал ей: — Не надо… Ну-ну…
Не волнуйся. Мы будем в тепле.
Был ли случай такой на земле,
чтобы было невмочь муравью
обеспечить ночлегом семью!
Даже в сказках для муравьят
муравьи никогда не грустят.
И супруга ответила тихо:
— Да, но всё-таки я —
муравьиха…
И пустился на поиски он —
не Андрей, не Иван, не Антон,
не Илья, не Кузьма, не Корней,
а простой муравей Муравей.
Он обегал пенёчки и кочки,
корни, травы, стволы и листочки,
он под землю спускался не раз —
тьма такая — хоть выколи глаз!
Сыро… Жёстко…
Сквозняк… Темнотища…
Нет нигде никакого жилища.
Только вдруг он заметил в сторонке
банку круглую из-под тушёнки.
А на ней этикетка цветная.
Сбоку надпись: «ТУШЁНКА СВИНАЯ»
