— А как он сюда попал-то? Если досталось ему в Зале, отлёживается он тут, крыльев у него вроде как нету…

— Так портал же! У каждого там в Зале свой трон, под каждым троном портальный камень, а ответный ему, вон, под саркофагом. Хозяева — ребята осторожные, не первую тыщу лет небо коптят. Правда, срабатывают они не мгновенно, так что кто-то им в этот раз успел здорово насовать. Знать бы, кто…

— Хм… — Эдрик запустил руку в сумку, проверяя наличие боеприпасов. — Ты удивишься, но, кажется, это был я.

— Врёшь, поди, — отмахнулся недоверчиво дварф.

— Вот, погляди патрон.

— Хм… Да, похоже, такой пулей и били. «Жерловский разрывняк», наших работа.

— Была сотня, а сейчас и половины нет, ружьё всё в нагаре, а я тут. Подозреваю между этими обстоятельствами некоторую связь.

— Нема патронов и провал в памяти? — хмыкнул андед. — Ты не из берсерков случаем?

— Так-то нет, но попал под одно заклятие, с тех пор иногда клинит.

— Знаешь, парень, если это ты хозяевам навешал, то… — дварф задумался.

— Что? — не выдержал Эдрик.

— Пойдём, — решился немёртвый механик. — Есть одна идейка. Для себя сделал, но потом понял, что меня тут держит не высота, а заклятие. От него не сбежишь.

Они спустились по трапам в самый низ летающего сооружения, и там дварф открыл перед Эдриком металлическую дверь. Внутри небольшое круглое помещение со стенами из клёпаной меди, посередине жёсткое кресло с ремнями, окон нет. Словно бочка медная с дверцей.

— Это, парень, спускаемый вертокрут. Выглядит малёх неказисто, потому что я его делал втихаря из обрезков да остатков, но ты не боись, сработать должон, как надо.

— Спускаемый… То есть вниз упадёт, что ли?

— Почему сразу «упадёт»? Спустится. У него сверху раскладное вертело, навроде шахтного вентилятора. Как он из шахты выпадет, оно развернётся… Ну, должно развернуться. Да не боись, конструкция верная, хотя я её, конечно, в деле не пробовал. Набегающим воздухом вертело то раскрутит, и вертокрут опустится плавно, как птичье перо. Ну, или почти так же. На всякий случай внизу есть посадочный удароглот, двойного гидравлического действия, на лепестковых клапанах. Но ты это в голову не бери, садись и пристёгивайся. Рассчитано на дварфов, у нас кость покрепче вашей, но и ты выживешь. Наверное.

— Наверное?

— «Наверное, выживешь», парень, всяко лучше, чем «наверняка сдохнешь». Или ты хочешь в андеды? Тогда оставайся. Хозяин вот-вот…

— Уже лезу! — заторопился Эдрик, втискиваясь в слишком маленькое для него пространство. — Я верно понимаю, что этой штуке тыща лет, и её никто ни разу не испытывал?

— Не, ну какая там тыща! — успокоил его андед, подпихивая в зад тяжёлым ботинком. — Я ж его не сразу сделал. Пока расчёты, пока материалу набрал…

— То есть он как бы новый?

— Ну да, — ответил дварф. — Лет семьсот, не старше. При посадке может слегка тряхнуть, но…

На этой фразе дверь закрылась, оставив Эдрика в темноте и тесноте. Пристёгиваться пришлось наощупь. И только он успел затянуть ремни, как медная бочка, быстро раскручиваясь вокруг вертикальной оси, устремилась вниз, а желудок так же уверенно направился вверх, торопясь расстаться с содержимым.

— Слегка тряхнуть⁈ — завопил парень. — Слегка⁈

Но ответить уже было некому.

Глава 23

Агрегатное состояние

Перинарскую махину Марве вызвалась показать Минтара.

— Только маску надень, — сказал дядя. — Здешним-то терять нечего, а тебе ещё жить да жить.

Девушка послушно достала из сумки защитную маску и натянула на лицо, закрепив ремешками. Говорить сразу стало сложно, но обретённая двоюродная сестра, шагая по коридору, рассказывает сама:

— Здесь не так плохо, как может показаться. Маленьким легче всего, они ничего другого не видели и легко адаптируются. У них нет имён, а значит, в мире живых их ничто не держит. Мне было сложнее, я успела вырасти наверху, родители уже решили, что я успешно пройду трансформу, но не повезло — застряла в стадии нимфы. Пришлось отправиться сюда.

— Тяжело было? — Марва буркнула невнятно из-за маски.

Но Минтара поняла:

— Сначала очень. Думала, спрыгну в провал, тут есть расщелина без дна, дети сочиняют, что это трещина в кифандире, через которую можно полететь его насквозь и умереть на другой стороне, в холоде и безмолвии. Врут, конечно, но некоторые всё равно прыгают. Не выносят здешней бессмысленности. Особенно нимфы, которые успели пожить нормальной жизнью. Тяжело осознать, что она кончилась ничем, не успев даже толком начаться. Но потом я решила, что смогу что-то сделать. Тут ни в чём нет настоящего смысла, потому что случившееся внизу, внизу и остаётся, но есть всякие маленькие, сиюминутные смыслы. Вот, смотри, видишь эту зоеа? — Минтара показала на сидящую в углу маленькую девочку. — Она всё время плакала, и я сделала ей куклу.

На коленях у маленькой драу действительно грубовато сделанная и, на взгляд Марвы, довольно зловещая кукла с примитивным лицом. Но ребёнок прижимает её к себе и баюкает, уныло и ритмично мыча себе что-то под нос.

— Получилось не очень, — самокритично призналась Минтара, — потом кукол захотели другие, я их сделала много, и стало выходить лучше. Я предлагала ей заменить, но она не хочет. Удивительно, но, возясь с малышнёй, я почувствовала себя лучше. У драу не принято помогать слабым: зачем тратить время, силы и ресурсы на того, от кого не будет пользы. Так что тебе досталась в сёстры плохая драу. Прости, что воспользовалась твоим предложением, видя, что ты не понимаешь, что делаешь. Это не по чести, но я решила, что мёртвые не могут быть бесчестны, а мы здесь всё равно что умерли.

— Я не жалею, — сказала Марва в маску.

— Потом я взяла на себя раздачу еды и лекарств. Раньше те, кто сильнее, отбирали у слабых, почти всё доставалось ребятам-нимфам, а младшие дрались за объедки. Изменить это было тяжело, несколько раз меня сильно избили, но потом я зарезала во сне самых злых, и остальные приняли новый порядок. Не все, но в основном. Те, кому не нравится, боятся со мной связываться.

— Эй, Минт! — окликнул их сидящий на корточках в тёмном углу подросток. — Кто это с тобой?

— Моя сестра, Марвелотта.

— Просто Марва, — невнятно сказала в маску девушка.

— Можно её зарезать и съесть? — спросил тот, доставая большой кинжал с выщербленным лезвием.

— Нельзя, — коротко ответила Минтара.

— Почему? Она не наша.

— Она моя.

— Ты говорила, что надо делиться!

— Едой. Она не еда. Мы больше не едим друг друга, ты забыл?

— Ну и зря, — буркнул себе под нос подросток и, потеряв интерес, отвернулся.

— Еды хватает, на самом деле, — продолжила драу. — Грибы растут быстро. Они почти безвкусные, но питательные. С тех пор, как нимфы организовались в команду, мы стали охотиться на многоножек группой, это гораздо безопаснее. Теперь чаще мы их убиваем, чем они нас, раньше было наоборот. Довольно опасные твари, большие, панцирь твёрдый, жвалы ядовитые. Драу устойчивы к ядам, поэтому для нас укус не смертелен, но от этого не легче — яд парализует мышцы, и жертву пожирают живьём.

— Какой ужас! — искренне сказала Марва, но из-за маски её почти не слышно.

— Наделали рогатин из металлического хлама, который валяется в нижних коридорах, — продолжает увлечённо рассказывать Минтара, — трое удерживают многоножку на спине, а как только она развернётся, открыв уязвимый живот, я прыгаю туда с ножом! Обычно получается, хотя вся спина в шрамах. Она пытается свернуться и впивается ногами, а ноги у неё хоть и слабые, но острые. Может, встретим такую, сама увидишь.