— Нет. — Снова шёпотом произнёс тот.

— Что нет? Думаешь, те хлипкие дверцы выдержат натиск сотен монстров? Сомневаюсь. Если только Станислав Владимирович не напялит на себя ту броню, в которой мы его видели, возвращаясь из города после нападения химеры, и не размажет черепа самым ретивым, в чём я сильно сомневаюсь. Но даже если такое и случится, то могу тебе с уверенностью сказать, что вы нечто большее, чем ненужный мусор на краю города. — Сергей сказал то, по поводу чего у него было много сомнений, ведь он так и не увидел тех детдомовцев, растущих в жёстких условиях и добивающихся вершин среди разнеженных сверстников. А ведь так не должно было быть, каждый знает, чем хуже условия, тем прочнее у цветка, пробившегося сквозь асфальт, корни, именно из таких вырастают деревья, попирающие небесную твердь, а не комнатных роз, росших в тепличных условиях.

— Ты о чём? — Спросил Арт, пока его вопрос заглушил звук ломаемой кухонной двери.

— Да есть у меня сомнения в том, почему тебя оставили в живых. Да ту же историю Вада, Филии, да и свою возьми за образец. Поспрашивай других сверстников, и везде ты найдёшь схожий сюжет. Убили родителей, оставив отпрыска в живых, потом к ним приезжает тётенька-адвокат, берёт опеку над ними и везёт их в приют фиолов, за которыми официально остаётся жильё. Квартира, которая достанется тебе по достижению совершеннолетия, как думаешь, она дорого стоит?

— Не знаю. — Отвечал Арт, уже не особо заботясь о том, что его кто-то услышит, хотя Таня с Мишей, продолжая обниматься, бросали на того взгляды, полные подозрения в его благоразумности.

— Ну смотри. Допустим, взяли жильё в ипотеку, её должны забрать банки, но что, если ипотека выплачена и данные по ней попадают в нужные руки. Потом кто-то решает, почему бы не отжать себе квадратные метры, чтобы после выгодно перепродать?

— Как по мне, притянуто за уши. — Ребёнок отвлёкся от происходящего, представляя себе такую ситуацию, хоть и не особо разбираясь в том, что говорит странник, лишь бы он продолжал говорить, заглушая звук, идущий с кухни.

— Ну да, не поспорю. Если в приюте будут трупы, то это всё враки и поклёп. Но сам подумай и вспомни, как к вам относятся, и про то, что им будет выгоднее вас пустить под нож, освобождая приют для людских детей, у которых явно финансирование выше, а значит, и зарплата у служащих. Да и напомню тебе про слова Юлии Григорьевны, которая адвокат. Если прослушал, то слушай сейчас, ваш приют финансируется частными лицами, которые заинтересованы, чтобы вас там держали и вы выходили оттуда живыми.

— Ты не вовремя мне говоришь об этом. – После этих слов Михаил не вытерпел и всё же решил поинтересоваться у ребёнка, всё ли с ним хорошо.

— Эй, малец, я понимаю тягость ситуации, но будь тише, хорошо? – Спрашивая это, мужчина косился на дверь, за которой пока что было всего, судя по звукам, примерно пара грызунов.

— Простите, — кивнул он и замолк, переваривая поступившую информацию и больше радуясь тому, что сказал военный, ведь у его друзей теперь есть все шансы спастись от крыс, если поверить в то, что их используют ради квартир.

Где-то в городе прозвучали первые взрывы мощных заклятий, крики убиваемых доносились даже до того места, где прятались трое, заставляя с каждым тиком дрожать всё больше и задаваться вопросом о том, смогут ли их спасти или их ждёт смерть. Но в то же время надежда в их груди росла пропорционально с каждым применением мощных заклятий в их городке, ведь это могло значить лишь одно: за ними пришли и уже сражаются, зачищая улицы и дома.

Секунда, вторая, ноги и спина Татьяны затекли держаться в полунаклонённом положении, и она решила отпрянуть от своего любимого, по пути случайно задевая вазу. И она полетела на пол, попутно «развязывая узелки придерживающих ткань штакетин», с громким звуком разбиваясь о паркетные доски.

Испуганный взгляд девушки встретился с таким же у её мужа, а мальчик поставил крест на себе и тех, кто был к нему добр. Что странно, они не винили его в том, что тот вошёл сквозь открытую дверь, и в том, что не предупредил об этом, хотя они сами не подумали, единственные, кто разумно взвешивал свои поступки в его окружении, не пытаясь переложить ответственность на других.

Удар за ударом посыпались на дверь, разбивая не зачарованную перегородку в щепки и являя трём испуганным парам глаз своё нутро, ужасное, с клыками, когтями и чёрными носами, которые совсем скоро испачкаются в крови. Сначала в комнату влетело двое, и, не решаясь напасть, они стояли и смотрели на трясущихся от страха людей. Михаил сразу же вышел вперёд, заслонив собой жену, а в тело ребёнка поселился странник, смещая того и убирая животный ужас перед врагами, которых они могли уничтожать лишь по одному, ночью, в лесной чаще.

— Нам не победить. Так что, малой, прости, — с этими словами странник устремился к виденному ранее пищевому лифту, и сразу же произошло несколько событий: крысы, почувствовав неладное, кинулись ему наперерез, Михаил, сумев среагировать чуть ли не моментально, ударил пудовым кулаком одну из них по хребту, а в дверной проём, услышав шум, залетела целая стая из грызунов. На первый взгляд последних было чуть больше десяти, не особо больших, но такая толпа могла с лёгкостью убить двух, а то и трёх взрослых, а ведь на подходе была ещё как минимум дюжина.

Поднимая железную перегородку, у Романова проскочила мысль, мол, не всё потеряно, и эта семья ещё сможет спастись, стоит им только последовать за ним, но, обернувшись, он увидел, как их тела пропадают из виду под массой крыс и с громким криком, еле слышимым из-за писка стаи.

Недолго думая и пытаясь спасти ребёнка, от которого помощи здесь будет как от козла молока по причине слабости тела оного, он прыгнул в открывшийся зев и, упёршись ногами о боковые стальные стены, быстро закрыл дверь, предвещая нападения, которое свершилось через секунду после этого.

Там же он думал над тем, что люди в случае его ранения или инфекции не будут тратиться на лекарства, и даже учитывая всю доброту этой пары, он не мог рассчитывать на неё вечно. Самый явный пример — та старушка, наверняка пострадавшая в далёкой молодости от рук некроманта, которая на доброту от ребёнка ответила агрессией. Но всё это лирика, на самом же деле он понимал, что даже со всей имеющейся у него мощью, магией и приёмами с реакцией он ничего не сможет там сделать, лишь пострадает за зря.

— Ты должен их спасти! – Кричал ребёнок внутри, распространяя свои эмоции на Романова, и у него от этого ручьём текли слёзы, вот только он и сам бы рад это сделать, обладай тот хоть капелькой своей бывшей силы.

— Сдохни! – Вторил Арту крик не сдавшейся семейной пары, которая приняла бой, не желая сдаваться просто так, и это похвально, но до чего же глупо. Будь военный на их месте, он бы выставил приоритеты и бросил мальца в гущу, а после под шумок решил сбежать, но они поступили иначе, и неизвестно, что здесь больше сыграло, слабоумие или отвага, а может, всё вместе? В любом случае ему об этом не скажут мёртвые, ведь он услышал, как хрипит разодранное горло женщины, крик мужика от испытываемой обиды на проклятую жизнь и боли от разбитого сердца.

— Мы им ничем не сможем помочь. – под нос проговорил Романов, пока из его глаз продолжали ручьём течь слёзы, в горле скапливаться ком, а ровный прикус зубов печатался на губах. – Радуйся тому, что сам остался жив, но если дофига веришь в свои силы, то прошу, вперёд. – Сергей прочувствовал всё бессилие, наполнившее душу соседа, и решил добавить, разбивая тёмно-розовые очки мальца. – Мы не в сказке, здесь не будет роялей. Каждый поступок и действие имеет последствие, или же его отсутствие, как, к примеру, произошло с твоими силами. Тренируйся ты больше, да даже если и так, всё равно бы не сдюжил с этой стихией.

— Но ты же владеешь магией, может… — начал было говорить Арт, но странник его перебил.

— Нет, не может. Максимум, что тебе сейчас доступно, чтобы не умереть, это сидеть и смотреть, как из-за твоей слабости мрут другие. Не переживай, я тоже через это проходил, сгорая в бессильной злобе. Мне тоже было больно смотреть на тела родных, вывернутых наизнанку, на трупы миллионов, которые погибли по прихоти одного короля, на руины дома, который был создан для меня и её. – Сергей вспомнил свою последнюю любовь, Тиамат, и ему захотелось кричать, ведь она тоже, скорее всего, умерла, если судить по обстановке в мире и по тому, что здесь присутствуют некие Сиисты, поклоняющиеся предавшей его помощнице.