— Я не чувствую себя, как прежде. — Он оглядел комнату, словно мог получить ответы от белых стен. — Я чувствую себя чужим в своем собственном теле.

— Забавно, я вроде как знаю, на что это похоже.

Он поднял руку, показав мне окровавленные пальцы.

— Ты не стала монстром.

— Нет, не стала, — согласилась я. — Потому что уже была монстром.

— Не таким.

— Я была худшим монстром, потому что позволила превратить себя в одну из них. Я убивала всех, кого ты велел мне убить, и никогда не задавала вопросов. Я убила девочку своего возраста, чтобы сбежать из Учебного лагеря, и никогда не задавала вопросов. Я никогда не позволяла себе думать, что может существовать лучшая жизнь. В черно-белом мире легче жить.

Я придвинулась к нему ближе и потянулась к его руке. Он на мгновение задержал её, а затем крепко сжал моё запястье. Его пульс бился, а от кожи исходило тепло.

— Шесть месяцев назад я бы убила тебя, как ты меня просил, потому что это неправильно. Это противоестественно. Но знаешь что? Я тоже неправильная. Я живу в теле мертвой девушки. Могу телепортироваться, могу исцеляться практически от чего угодно и могу пережить укус полукровки. Я именно то страшное сверхъестественное существо, которого мы всегда боялись и на которое охотились.

— И теперь, — сказал Вайят, — я страшный оборотень-полукровка.

— Видишь? Мы идеально подходим друг другу.

Он улыбнулся. Его зубы царапнули губу, и закрыв глаза, он поморщился.

— Боже, все еще жжет.

— Что жжет?

— Всё. Волк в моей голове чует тебя. — Его хватка на моем запястье усилилась. — Он хочет заявить на тебя права.

О боже. Я с трудом сглотнула, стараясь сохранять спокойствие и не показывать внезапную вспышку страха, вызванную таким заявлением. Волки чувствовали страх. Я коснулась его щеки.

— Волку не позволено владеть мной, — сказала я. — Только тебе, Вайят.

Он открыл глаза, и на мгновение они перестали быть человеческими. Зверь вышел на поверхность. Серебро вытеснило большую часть белого, и зрачок стал менее отчетливым. Затем он моргнул, и, хотя глаза все еще были серебристого цвета, они снова стали человеческими. Он сжал мою руку. Вдохнул.

— Я не думаю, что это будет так просто, — возразил он.

— Что нам когда-либо давалось легко?

Он тихо хмыкнул.

— Хорошая мысль. Что дальше?

Я понятия не имела. История терианцев гласила, что инфицированные люди погибали или сходили с ума от лихорадки. Вайят изменился. На ум пришли два объяснения. Самым простым было то, что связь Вайята с Разрывом и его дар повлияли на изменение. Его связь с магией не позволила ему умереть.

Другое объяснение было гораздо более зловещим — Амалия или Тэкери каким-то образом манипулировали этой группой оборотней, изменяя действие инфекции. Я не знала, с какой целью, и мне надоело недооценивать Тэкери или фейри.

Но я не собиралась делиться этими теориями с Вайятом.

— Хотела бы я знать. Но в некотором смысле я благодарна, что это произошло. Что там говорится о дарёном коне?

— Наверное. Я хочу…

— Чего ты хочешь?

— Попробовать твою кровь. — С криком, который чуть не разорвал мне сердце, Вайят отполз назад. Он ударился о дальнюю стену и замер, сжавшись и закрыв лицо руками. — Черт!

Я подползла к нему, слишком ошеломленная, чтобы нормально соображать. Конечно, нам обоим никогда ничего не давалось легко, но мы никогда раньше не сталкивались с такой ситуацией. Я не знала, как бороться с врагом, которого не видела. Как вампирский вирус менял людей, так и вирус оборотня изменял Вайята изнутри. Никто столетиями не сталкивался с такой инфекцией. И уж точно не с зараженным одаренным человеком. Никто не знал, чего ожидать.

Сможет ли он победить это?

— Вайят, скажи мне, что ты чувствуешь, — попросила я.

— Злость, — ответил он, слово прозвучало немного приглушенно, но твердо. — Возбуждение. Голод.

Потрясающее сочетание эмоций.

— Ладно, злость. Что ты хочешь делать со своей злостью?

— Охотиться. Сражаться. Есть.

— На кого ты хочешь поохотиться?

— На что угодно. — Он поднял голову, в его глазах снова появился животный блеск. — Боже, твоя кровь так сладко пахнет, Эви. Я не думаю, что тебе стоит оставаться здесь.

В комнате словно внезапно стало на двадцать градусов прохладнее, и по моей спине пробежал холодок. Это было предупреждение, и я почувствовала ужас до мозга костей.

— Я доверяю тебе, Вайят.

Удивительно, но мой голос не дрожал.

— Я не доверяю себе.

Логика подталкивала меня бежать к двери. Но мое сердце заставило меня успокоиться.

— Тогда доверься мне.

— Я не хочу никого убивать.

— Ты этого не сделаешь.

— Но я хочу. Волк хочет. Он хочет крови.

— Вайят, ты все контролируешь. Ты можешь контролировать волка. Я знаю, что ты можешь это сделать. До сих пор тебе это удавалось.

— Он сильнее меня.

— Чушь собачья.

Я никогда не видела, чтобы он двигался так быстро. В мгновение ока пересек комнату, свалил меня на пол и оседлал меня. Он прижал мои запястья у моей головы, низко наклонив лицо ко мне. Со сверкающими серебристыми глазами и засыхающей кровью на губах он походил на пародию мужчины, которого я любила. Мои внутренности скрутило в узел от страха и паники, но заставила себя не сопротивляться. Оставаться совершенно неподвижной под его хваткой, хотя мое тело кричало мне сопротивляться, убежать, отойти на безопасное расстояние.

— Это чушь собачья? — прорычал он, тяжело дыша. — Нет, это гребаный кошмар, Эви, и я не могу от него проснуться. Я не могу его отключить. Пожалуйста, убей меня, пока я никому не причинил вреда.

«Обещай, что убьешь меня, когда закончишь».

Не думала, что смогу выдержать пытки Тэкери и не сломаться, но я выжила. Вайят не считал, что сможет пережить это, дать отпор волку и остаться в здравом уме. Сомневался, что сможет снова быть самим собой.

Но он мог это сделать. Я знала, что он мог.

— Давай заключим с тобой сделку? — спросила я, повторяя то, что сказала Тэкери почти два месяца назад.

Вайят моргнул. Начал качать головой, затем остановился. Он прижался своим лбом к моему, и от сильного жара его кожи я вспотела. Находясь так близко, почувствовала запах его страха, кислый запах пота, смешанный с чем-то еще более первобытным. Он глубоко вдохнул через нос, задержал дыхание, затем с силой выдохнул через рот. Его дыхание с запахом крови коснулось моих губ, и я вздрогнула.

Я ненавидела каждую гребаную минуту в этой ситуации и чуть не выпрыгнула из своей кожи, когда он спросил:

— Какую?

— Мне нужна неделя. Хотя бы одна неделя, чтобы помочь тебе. Изоляция, цепи, все, что захочешь, но я хочу, чтобы ты попытался справиться с этим.

— Почему?

— Потому что я люблю тебя, придурок.

Он поднял голову и посмотрел на меня со смесью гордости, любви, ужаса и боли.

— Думал, что я тупица.

— Тупица, осел, придурок.

Он улыбнулся.

— Я люблю тебя, Эви. Прости, что повернулся к тебе спиной.

— У тебя были причины. Я была трусихой.

— Нет, я был неправ.

— Сейчас это не имеет значения.

Он словно понял, что завис надо мной и издал удивленный звук, что-то среднее между ворчанием и писком. Он слез с меня и отодвинулся назад, пока не смог прислониться к стене. Тонкий больничный халат нескромно перекрутилось на талии, но Вайят не обратил на это внимание. Я медленно села, стараясь не показать своего облегчения от того, что была свободна. Я ненавидела, когда меня вот так прижимали.

Вайят провел пальцем по зубам.

— Как ты можешь смотреть на меня и не видеть монстра? — спросил он.

— Потому что я влюбилась не в твои черные глаза и ровные зубы, Вайят Трумэн, — ответила я, вспоминая его слова, сказанные мне много месяцев назад. — Я влюбилась в твою уверенность, преданность и способность вывести меня из себя всего парой слов. За то, что ты можешь видеть логику везде, в отличие от меня. Все это по-прежнему в тебе, Вайят. Просто теперь нужно работать немного усерднее.