Над ним лучезарный не катится щит,

Но звездочка бледная тихо горит.

2 И пусть океан сокровен и глубок —

[В него погружаюся, смелый]

Его не трепещет отважный нырок:

В него меня манят не занятый блеск,

Таинственный шепот и сладостный плеск.

3 В него погружаюсь один, молчалив,

[Во то море] [Так]

Когда настает полуночный прилив.

И чуть до груди прикоснется волна,

[Вливается в скорбную]

В больную вливается грудь тишина.

4 И вдруг я на береге — будто знаком!

Гляжу и вхожу в очарованный дом:

Из окон любезные лица глядят

И гласи приветные в слух мой летят.

5 [Не их]

Не те ли то, коих я в жизни любил

[Те, коих я некогда]

И коих одели покровы могил,

И с коими рок ли, людей ли вражда

Меня разлучили, — сошлися сюда?

6 Забыта разлука, забыты беды:

При [райском] [дивном] вещем сиянии [вещей] райской звезды

По-прежнему светится дружеский взор,

По-прежнему льется живой разговор.

7 Но ах! пред зарей наступает отлив

И слышится мне неотрадный призыв.

[И вдруг все исчезло средь белого дня]

Растаяло все, и мерцание дня

[В пустыню извергла пучина]

В пустыне глухой осветило меня!

Прочел сегодня вторую песнь «Мармиона» и введение в третью: в нем более поэзии, нежели в первых двух введениях; особенно удачное повторение при конце уподобления, с которого оно начинается.

5 сент<ября>

Вместо пятой строфы во вчерашней моей пиэсе сочинил я следующую:

Не милых ли сердцу я вижу друзей,

Когда-то товарищей жизни моей?

Все, все они здесь: удержать не могли

Ни рок их, ни люди, ни недро земли!

Сегодня провел я день довольно праздно; завтра надобно приняться прилежнее за перевод — пора его кончить.

6 сентября

Читая в «Вестнике» ответ младшего Шлёцера какому-то русскому критику,^[553] утверждающему вопреки мнению Шлёцера, что в Грамоте, в которой новгородцы обещают любским гостям провожатых, под условием: «Оже будет нечист путь», — слово «нечист» означает «не безопасен от разбойников», я полагаю, что, несмотря на все логически строгие опровержения Шлёцера, наш русак прав, а именно же потому, что он по духу русского языка и характера, любящих метафоры, держался отдаленнейшего, а не ближайшего смысла этого слова. Если человек, живший 16 лет в России, знающий наш язык, привыкший несколько к нашим обычаям, мог быть введен в заблуждение при объяснении значения слова в старинной русской грамоте только потому, что ему дух русского характера остался чуждым, — то, вероятно, еще чаще ошибаются новейшие комментаторы римских, греческих, еврейских или даже персидских древностей.

7 сентября

В тоске, в печалях, при огорчениях я молю господа послать мне утешение, а он, благий, меня услышал прежде, чем я еще взывал к нему; он мне дал занятия — они всякий раз утешают, ободряют меня, — но только должно решиться приступить к ним, должно преодолеть первую минуту кручины, в которой полагаешь, что уже ни к чему не бываешь способным.

8 сентября

«Записки» князя Шаховского,^[554] помещенные в «Вестнике», чрезвычайно занимательны: очень желал бы я прочесть всю книгу, если она только напечатана (в чем, однако же, сомневаюсь). Третья песнь «Мармиона», особенно конец, стоит лучших мест в «Рокеби», хотя она и в другом роде, т. е. более прекрасна по вымыслу, чем по роскоши слога, равному достоинству «Рокеби».

9 сентября

Сегодня день рождения моей младшей племянницы. Получила ли она мое письмо от 30 августа?

Прочел 4 и 5 песни «Мармиона». «Мармион» разнообразнее прочих поэм Скотта, но в нем нет единства; героя с его товарищами беспрестанно теряешь из виду от истинных событий, к которым эти вымышленные лица, так сказать, привиты.

10 сентября

Прочел 6 песнь «Мармиона» и наконец решительно скажу, что, несмотря на множество прекрасных мест и мыслей (в плане) истинно гениальных, эта поэма по исполнению гораздо ниже и «Рокеби», и «Lay of the last Minstrel». Это суждение, может быть, противоречит мнению многих и, между прочим, самого Скотта, который именно предполагал в «Мармионе» избегнуть небрежностей, встречающихся в первой его поэме. Но слог только часть исполнения. Конечно, не принимаю слова слог в таком тесном значении, в каком у нас многие его принимают: так, напр., иные называют хорошим слогом тот, который грамматически правилен, свободен от слов обветшалых и не шероховат; но забывают, что этот хороший слог может быть водян, сух, вял, запутан, беден, словом, несносно дурен. Итак, хороший слог состоит не в одной правильности, а хорошее исполнение имеет еще обширнейшее значение.

Вынул я из чемодана прежние свои работы: хочется их перечесть; сегодня я начал с «Зоровавеля». Эпизод о рождении Кира показался мне не у места.

11 сентября

В моем дневнике почти нет выписок из Гомера, Шекспира, Мура, Скотта: раз, потому, что надобно выписывать слишком много, а во-вторых, потому, что желаю их читать и перечитывать от доски до доски до тех пор, пока для меня в них ничего не будет нового; однако ж не могу не выписать из «Lady of the Lake»,^[555] которую теперь читаю, несколько стихов, пробудивших во мне расположение духа, в каком я много кое-чего написал о том же предмете, между прочим и пиэсу, внесенную в дневник 4 сентября. Описываются сны; после многих герой видит:

Again return'd the scenes of youth,