— Ну, может быть, ты их так достаёшь своими ухаживаниями, что им проще один раз тебе отдаться, чем отказывать постоянно. Ну правда, полежи дама под тобой холодным бревном всего пару минут, и вся твоя страсть растворится, будто её и не было. И вот дама снова свободна и счастлива.
Хм… кажется, мне удалось Нико́лу обидеть. Вон как сел, нахохлившись, в мою сторону больше и не смотрит. М-да, неудачно я пошутил. Он волновался, как бы мне не вляпаться в юношеские любовные страдания, приводил себя в пример, мол, живи так же просто, а я его фейсом об тейбл. Да ещё по ходу дела осмеял его природное обаяние.
— Ладно, Нико́ла, извини за злую шутку. А вообще, странно, в кои-то веки моя шутка тебе не понравилась.
Князь бросил на меня мимолётный взгляд и хмыкнул, а я продолжил заглаживать конфликт:
— Я понимаю, ты стараешься меня предостеречь, но, поверь, попадать под влияние баронессы Кошелевой я и сам не намерен. Один умный человек как-то сказал: «Можно быть у ног женщины. У её колен… Но только не в её руках». Я с этим высказыванием полностью согласен. Так что не волнуйся, прорвёмся.
— Хорошее высказывание, — задумчиво произнёс Нико́ла и, улыбнувшись, добавил: — Не то что твои шутки.
А на следующий день производственные дела навалились на меня с удвоенной силой. С утра мы со старшиной артели каменщиков разграничивали недавно приобретённую территорию под цеха косметической фабрики. Каждую сажень старательно выверяли и вбивали колышки, всё согласно составленному мною плану, а не как некоторые до сих пор в России строят: от белой коровы на кривую березу и от той березы на собачий лай.
Потом посмотрели, как идут работы по закладке фундамента спичечной фабрики — её мы на общем собрании компаньонов решили первой возводить, поэтому территорию под неё разбили ещё полмесяца назад и сразу начали раскопки под фундамент и его закладку. Хорошо, что в столице строители уже научились зимой здания строить.
Потребность в косметике у нас пока маленькая, вполне хватает и того, что девушки в химлаборатории старшего Патрушева готовят. А спички пользуются большим спросом, на них деньги заработать можно быстро. Рынок проглотит любые объёмы произведённой продукции. Сколько ни сделай, всё возьмут.
В Питере три спичечные фабрики, в губернии ещё несколько имеется, и все они постоянно наращивают выпуск спичек. При этом, насколько знаю, все производители просто купаются в прибыли. И это производители наши, российские, у которых продукция небезопасная — ядовитая. А ведь есть ещё и поставщики заграничных, безопасных спичек. У них дела в гору ещё круче идут. Нам можно на первых порах даже цену выставлять лишь чуть-чуть ниже, чем у западников, а потом постепенно её снижать, перебивая западные поставки.
Кстати, в Финляндии, оказывается, в прошлом году открылась фабрика, выпускающая безопасные спички. Можно сказать, она наш прямой конкурент, ведь её продукция, в отличие от заграничной, поставляется в Россию без акцизных сборов. Мало того, фабрика обладает монополией на производство безопасных спичек в Финляндии, то есть нам свои спички там будет не продать, а они у нас свои продавать могут.
Ха, а может, и нам стоит испросить монопольное право на продажу безопасных спичек на всей территории Российской империи? Вот будет хохма, если его дадут. А что, чем чёрт не шутит? Пожалуй, нужно спросить об этом графа Ростовцева. Он у нас отвечает за все юридические вопросы наших предприятий, вот пусть и попробует протолкнуть это предложение. Монополия, даже на пару лет, — это ж золотое дно.
Закончив дела со строителями, я заехал на путиловский завод пообедать, благо у нас теперь всё рядом. А после обеда в конторе Путилова мне довелось познакомиться с весьма интересным человеком — лейтенантом Барановым Николаем Михайловичем. В прошлом году Путилов выполнял заказ военного ведомства на переделку десяти тысяч дульнозарядных пехотных винтовок в винтовки казнозарядные, с затвором системы Баранова. Вот при выполнении этого заказа они и познакомились.
Конечно, барановский затвор, на мой просвещённый взгляд, отсталость ещё та, да и не совсем он барановский, это какая-то переделка затвора Альбини под нужды нашего военного ведомства. Впрочем, это неважно, старое в новое переделывали почти все изобретатели оружия. Рычажок какой-нибудь заковыристый к старой схеме приспособили, пружинку добавили или винтик для удобства — и новая система готова. Серьёзных прорывов в конструкторской мысли за всю историю было не так уж и много.
Николай Михайлович прибыл в Петербург недавно; как я понял, с целью отчитаться перед командованием о своей деятельности в Европе. Что он там делал, осталось для нас с Николаем Ивановичем секретом, и это, по сути, правильно, не надо посторонним людям знать лишнего о заграничной деятельности российских военных агентов. Но о тенденциях, существующих сейчас в европейском производственном мире, он нам рассказал.
Интересовали его и наши успехи в оружейном деле. Неделю назад я наконец-то получил долгожданное разрешение на производство револьверов, а также охотничьих ружей и небольших двухзарядных пистолетов — так называемых дерринджеров. Мужская половина клана Ростовцевых пообещала мне пробить разрешение, и своё обещание выполнила, ничего у меня за это не попросив. За что я им очень признателен. Отдарюсь как-нибудь своими изделиями.
Баранову, правда, кроме моего револьвера, нам показать было нечего, но и то, что мне удалось изготовить в Красноярске, его впечатлило: лейтенант не ожидал увидеть такое качество исполнения у российских производителей, тем более в далёкой Сибири. А станки, доставленные на путиловский завод из Красноярска, его даже восхитили. Он уже второй человек, который говорит, что за границей таких совершенных станков нет. Ха… то ли ещё будет.
Мы рассказали и о нашем желании заняться изготовлением цельнометаллических патронов, на что он уведомил нас о проблемах, имеющихся сейчас в Европе с производством станков для вытяжки гильз. Если станем заказывать их там этим летом, выйдет дорого и ждать станки придётся долго. Ну, в данном вопросе я, слава богу, уже успел убедить партнёра, что это не наш путь развития.
— Нет, Николай Михайлович, станки мы сделаем сами, — с гордостью заявил Путилов.
На что Баранов искренне удивился и попытался нас предостеречь:
— Помилуйте, да как же сами-то? Это ведь не обычный токарный или шарошечный13 станок, это сложная махина, состоящая из множества станков. Гильзы изготавливаются в несколько производственных этапов. Николай Иванович, дорогой, пытаясь создать то, чего и в Европе-то не все видели, вы лишь зря потратите время и деньги, поверьте мне на слово. Импорт — нынче единственный выход, если вы желаете получить наисовременнейшую технику.
Что-то от слов Баранова щелкнуло у меня в мозгу, и мне ясно представилось выражение, прочитанное когда-то ещё в той жизни, и я его не раздумывая выложил:
— Импортируя даже наисовременнейшую технику, нельзя добиться преимущества в развитии промышленности. Технику необходимо производить свою, при этом постоянно улучшая её.
М-да, после настоек Софы память иногда делает такие вот выверты. Причём, что примечательно, запоминать новое я стал в разы лучше. Мне, конечно, и раньше на память было грех жаловаться, но в последнее время, под влиянием экспериментов Софьи Марковны, она уже, кажется, приближается к абсолютной.
— Ах, Александр, всё это, разумеется, верно, но шишек с таким подходом вы набьёте множество и не факт, что окупите свои вложения. В Петербурге год назад открыли патронный завод, оборудование закупили дорогое и после этого более полугода не могли работу наладить, а вы хотите и построить всё сами, и работу сразу начать. Нет, боюсь, ничего у вас не выйдет, уж не взыщите за такой прогноз.
— Ничего, мы всё же попробуем справиться. Единственный шанс как можно больше сделать — это как можно больше на себя взвалить.
