-- Буду ждать статью к закату, государь, -- сказал Жёлтый Лист, и вдруг поспешно удалился. Асеро даже удивился на какой-то момент, но тут увидел, что в сад вошёл Горный Ветер. Очевидно, Желтый Лист не пожелал с ним сталкиваться.

Тот подошёл, огляделся по сторонам, и сказал шёпотом:

-- Вот что, Государь...Я поговорил с Теосинте. Да, в охране зреет что-то нехорошее. И замешан или Кондор, или Горный Хрусталь, или сам Теосинте. Он-то, конечно, на двоих других кое-какие улики приводил, но его слова проверять надо.

Стараясь также не сходить с шёпота, Асеро ответил:

-- Кондор? Нет, я никогда не поверю в это. Он ведь получил свою должность после того, как грудь заслонил меня от убийц и выжил после тяжёлого ранения. Нет, это невозможно!

-- Я понимаю тебя, Асеро. И потому лучше нам вдвоём с ним поговорить и не во дворце. И желательно как можно скорее. Да, думаю, и тебе самому хочется поскорее избавиться от таких страшных подозрений к людям, которым ты привык доверять.

Асеро со вздохом подумал, что статью теперь придётся отложить на вечер, и он может не успеть до заката...

В удалённый угол парка шли три воина в закрытых шлемах-масках. В руках один из них нёс холщовую сумку, где, приглядевшись, можно было увидеть торчащее из неё горлышко бутылки и угадать какую-то снедь. Посторонний наблюдатель, скорее всего, подумал бы, что те тайком от командования решили хотя бы в свой свободный день выпить и закусить. Средний обыватель скорее отнёсся бы к такому с пониманием -- не всем так легко переносить обязательный для армии запрет на алкоголь (впрочем, если бы их остановил какой-нибудь военный патруль, проверяющие, к своему удивлению, и в самом деле обнаружили в бутыли сок, а не вино).

Во время послеобеденного отдыха в парке было мало народу, большинство горожан предпочитало отдыхать в этом время или дома, или там, где они обедали, а привычки обедать в парках жители Куско не имели.

Трое воинов расположились на уединённой полянке, предварительно осмотрев окружающее пространство на предмет лишних свидетелей. Убедившись, что таковых не оказалось, один из них сказал:

-- Всё чисто, можно снимать шлемы!

-- Может, лучше поговорим в шлемах? -- не очень решительно предложил другой.

-- Ни в коем случае! -- сказал первый, снимая шлем. -- В шлемах мы будем стараться говорить громче, чем надо, мне уж по службе положено знать об этом моменте. И вообще, Кондор, во время разговора я хотел бы видеть твоё лицо. Конечно, ты последний, кого мне хотелось бы подозревать, но всё-таки...

-- Горный Ветер, я клянусь, лучше мне умереть, чем предать своего Государя, пусть бы даже и невольно, -- сказал Кондор, покорно снимая шлем.

-- Да верю я тебе, Кондор, -- сказал Асеро, тоже снимая шлем и глядя прямо в глаза собеседникам -- никто тебя ни в чём не обвиняет, но надо разобраться, причём от самой основы. Я честно понять не могу, ведь в охрану должны отбираться лучшие из лучших, верные из верных, а получается как-то не так. Ведь ты же мне и сам жаловался иногда, что они про меня сплетничают.

-- Государь, сам понимаешь, что в охрану людей отбираю не я. Это происходит в рамках воинского призыва. Самых здоровых и сильных отправляют в армию на границу, но если парень вроде здоров, но всё-таки есть какая-то мелочь, и лекарь из айлью рекомендует лучше служить в охране, то к нему прислушиваются. Конечно, если семья лояльная и за него есть нужные характеристики.

-- А когда я вчера изучал статистику, заметил, что из одних мест в охрану поступает больше чем из других, -- сказал Горный Ветер, -- ты это объясняешь тем, что в этих местах лекаря более придирчивые? Или дело не только в этом?

-- Я не знаю. Ведь этим занимаюсь не я. Человек, который работал с нынешним призывом охраны, идёт по ведомству Славного Похода и сейчас путешествует с ним.

-- Ладно, спросим, когда вернётся, -- сказал Горный Ветер, -- но вот Золотой Лук здоров как бык. Такому бы изначально на границе служить, а не в столице. Почему его в охрану определили?

Кондор ответил:

-- Ну, они с братом из двойни, брат у него и в самом деле слабым родился, да и видно, что слабее. Конечно, сам Золотой Лук и в самом деле здоров как бык, но считается, что близнецы всё равно слабее обычных людей.

-- Кем считается? -- спросил Горный Ветер.

-- Лекарями некоторым, правда, другие с ними не согласны. Да ты и сам наверняка видел их заключение о здоровье.

-- А ещё про кого так считается? -- задал уточняющий вопрос Кондор.

-- Ну, если мать полный срок дитя не доносила, и мальчик слабым родился... Даже если он потом здоровый, всё равно лучше не рисковать, такие чаще болеют... Ведь в охране всё-таки комфортнее, чем в армии.

Асеро даже поперхнулся соком из бутылки от неожиданности. Прокашлявшись, он сказал:

-- Хорошо, что в дни моей юности такими вещами никто не заморачивался. Какая разница, кто там каким родился. Если парень здоров, то здоров, если болен, то болен.

Кондор ответил:

-- Да в общем-то его во многом из-за брата в охрану отправили, считается, что двойню разлучать нехорошо. Хотя сам Золотой Шнурок скорее рад был бы куда подальше от брата. Он мне сам так говорил после нанесённой ему обиды, но те, кто принимал решение, считал иначе.

-- Ну ладно, -- сказал Горный Ветер, -- суть-то не в этом. Ведь чтобы не просто в охрану к абы кому попасть, а именно во дворец, нужна рекомендация от старейшины айлью, от учителя, у которого парень учился, да ещё от пары уважаемых человек в айлью, желательно инков... у всех, кто у тебя служит, эти условия соблюдены. И, тем не менее, не так давно ты вот выгнал двоих охранников из-за того, что они на карауле напились. Да и вообще замечаешь у своих парней дурные наклонности. Как ты это объясняешь хотя бы себе?

Кондор вздохнул:

-- Я и сам много ломал над этим голову. Могу предположить два объяснения. Или юноши, попав из своих деревень в столицу, вдали от родных и привычного окружения, меняются в худшую сторону, ибо те, перед кем они стыдились дурного, остались дома, или же их рекомендатели не замечали в них дурных черт, которые опять же больше видны здесь, чем были видны дома.

-- Хорошо, Кондор, а можешь сформулировать суть этого дурного? -- спросил Асеро. -- В чём оно состоит? Тогда, может быть, дело понятнее станет.

Кондор несколько замялся:

-- Да вроде, на первый взгляд, ничего серьёзного. Ну, сплетничают, ну обсуждают тебя государь...

-- А что во мне такого обсуждать можно?

-- Государь, некоторые считают, что ты ведёшь себя не совсем как мужчина. А ведь государь должен быть даже более мужчина, чем в среднем.

-- Вот те раз! Что же не так с моей мужественностью? Разве я когда-нибудь позорно струсил? Или проявил безволие? Или наплевал на долг? Или не сдержал слова? Или... ну в чём меня вообще можно упрекнуть?!

-- Ни в чём из того, что ты перечислил. Но ведь они наблюдая твою жизнь, видели, что ты живёшь только с одной женой и никогда не проявлял интереса к посторонним женщинам.

-- А что тут такого? Одной женой обходится большинство тавантисуйцев, а в христианском мире больше одной жены вообще нельзя по закону.

-- Но в христианском мире богатый человек обычно... Ну, ты понимаешь.

-- Наставляет рога мужьям и губит девиц?

-- Да...

-- Неужели они хотят, чтобы я вёл себя так?

-- Ну, некоторые считают, что если мужчина так себя не ведёт, то у него что-то не в порядке с мужеской силой, -- щёки Кондора налились румянцем. -- Ты знаешь, государь, я девственник и хочу остаться им до конца своих дней, не желаю променять службу у тебя на объятья самой лучшей из женщин. Ведь женатому мне было бы невозможно исполнять свои обязанности столь же усердно. И потому я не очень понимаю во всём этом....

Асеро считал такую заморочку Кондора неправильной в конце концов, и хорошая жена никому не помешает, можно даже во дворце поселить, но сейчас явно не время спорить на эту тему, и потому продолжил: