По численности и положению сражающиеся были похожи на тех, кто участвовал в битве при Мононгахеле, но результат оказался совершенно иным. Уцелевшие после первой перестрелки ирокезы начали размеренное отступление, отбиваясь в тыл вместе с сотней провинциалов Уильямса. Остальная часть колонны, провинциалы, не обремененные дисциплиной, из-за которой регулярные войска Брэддока не могли устоять на ногах, бежали, спасая свои жизни. Хотя в этом не было ничего героического, это была вполне рациональная реакция, которая и спасла положение. Звуки выстрелов оповестили лагерь, и к тому времени, когда выжившие вернулись из засады, их соотечественники поспешно укрепили крепостную стену батогами и перевернутыми повозками с припасами. Единственный регулярный офицер экспедиции, инженер-капитан Уильям Эйр, которому Брэддок поручил руководить осадными операциями, быстро расставил четыре полевых орудия для прикрытия дороги. Люди Дьескау пустились в погоню, а затем остановились на краю поляны. Одному из наблюдателей в лагере Джонсона показалось, что «враг был вынужден остановиться из-за каких-то разногласий между своими индейцами»^[143].

Это было более или менее точно. Каунаваги потеряли своего лидера, поскольку Легардер де Сен-Пьер был убит во время засады; теперь они не хотели нападать на укрепленный лагерь, защитниками которого были сотни их сородичей — ирокезов. Абенаки не пошли бы вперед без каунавагов, как и канадцы, которые «в целом руководствовались поведением индейцев, когда находились с ними на войне». Дизкау взял под контроль эту шаткую ситуацию, приказав двум своим гренадерским ротам сформировать колонну ближнего боя и атаковать пушки у входа в лагерь. Он намеревался пристыдить колеблющихся индейцев и канадцев к атаке; приказав им рассредоточиться по периметру лагеря и вести огонь из укрытий из бревен и пней, он отдал приказ перебрасываться через леера при каждом удобном случае^[144].

Битва при озере Джордж, 1755 год. На трех панелях этой гравюры, опубликованной в Бостоне Сэмюэлем Блоджетом в 1756 году, изображены (слева направо) местоположение битвы на карте долины Гудзона и верховья озера Джордж; подковообразная засада «Кровавого утра разведчика»; атака Дьескау на укрепленный лагерь. Несмотря на очевидную схематичность, картина Блоджета основана на рассказах очевидцев и показывает битву и даже поведение отдельных людей с удивительной точностью. На центральной панели вождь Хендрик сидит на лошади, остальные ирокезы стоят на коленях и стреляют по одиночке, из укрытия; провинциалы стоят в строю или стреляют взводами. Справа провинциальные войска, подвергающиеся нападению, ведут наклонную стрельбу из-за лесов или стоят прямо в лагере; индейцы приседают в позах, которые становятся тем ниже к земле, чем ближе они приближаются к линии огня. Любезно предоставлено библиотекой Уильяма Л. Клементса Мичиганского университета.

От края поляны до устья батареи капитана Эйра было около 150 ярдов. Гренадеры Дьескау — самые крупные и внушительные люди из полков Лангедок и Ла Рейн, одни из лучших солдат французской армии — шли по дороге через поляну с примкнутыми штыками, по шесть в ряд, в колонне длиной 100 ярдов. Великолепные в белых мундирах и дисциплинированные, какими могут быть только сливки самой гордой армии Европы, они не прошли и половины пути к своей цели, когда гранатометы английских орудий прорезали их «переулки, улицы и аллеи», уничтожив их строй и заставив их отступить. Из укрытия на опушке леса индейцы и канадцы вели непрерывный огонь по защитникам на протяжении большей части дня, но без особого эффекта. Дизкау, получивший тяжелую рану, остался на поле боя, но провал атаки и потеря Легардера обрекли ее на провал. После четырех или пяти часов все более нескоординированной стрельбы его люди начали отступать без приказа^[145].

Провинциалы из лагеря не предпринимали особых усилий, чтобы преследовать их за пределами поляны. Как объяснил один из очевидцев, «день шел на убыль, продвижение противника не было определенным, вся страна — лес, наши люди сильно устали, не имели ни штыков, ни сабель, были недисциплинированы и не отличались высоким духом». Вылазка на поле боя, однако, обнаружила удрученного Дизкау, «раненного в мочевой пузырь», вместе с еще примерно двадцатью ранеными. Остальные нападавшие скрылись в тени леса, уходя в форт Сен-Фридрих или возвращаясь к месту засады, чтобы забрать пленников, которых они оставили привязанными к деревьям^[146].

Именно там, в овраге, около четырехсот индейцев, канадцев и французов отдыхали и пытались перегруппироваться под командованием оставшихся в живых офицеров, когда их застала врасплох колонна провинциалов из Нью-Гэмпшира. Около двухсот человек под командованием капитана Уильяма Макгинниса начали движение на помощь лагерю Джонсона из форта Эдвард, когда до них впервые донеслись звуки битвы. Теперь, в глубоких сумерках, они атаковали дезорганизованного врага «и устроили среди них большую резню». Большинство потерь среди французов и индейцев за день пришлось на этот заключительный этап разрозненного сражения, который также привел к большим потерям среди англичан: были убиты не только капитан Макгиннис и двое его людей, но и все пленные, за которыми вернулись Каунавагас и Абенакис. Несколько из них позже будут найдены мертвыми и оскальпированными, все еще связанными по рукам и ногам. Не имея возможности отступить с пленными и не желая их бросать, индейцы взяли трофеи, которые, хотя и были менее ценными, чем пленные, все же служили доказательством их участия в битве^[147].

С наступлением ночи закончились и битва при озере Джордж, и экспедиция в Краун-Пойнт в 1755 году. Джонсон получил мушкетную пулю в ягодицу и был не в состоянии продолжать сражение; не в состоянии были и его люди, которые провели следующие три дня, разыскивая и хороня мертвых, — жуткое и «самое дынное занятие», поскольку погода стала ясной и жаркой. Несмотря на то что сражение можно было считать победой провинциалов — французы были вытеснены с поля боя, а потери с обеих сторон были равны — деморализация охватила лагерь, и люди начали массово болеть. Хотя вскоре из форта Эдвард прибыло подкрепление, провизии оставалось недостаточно, чтобы предотвратить новое наступление; кроме того, как только грабеж был закончен, ирокезы отправились домой, чтобы провести ритуал соболезнования, прихватив с собой пленных, чтобы принять их взамен погибших или пытать и убивать ^[148].

Форт Уильям Генри, Нью-Йорк. На этом снимке из книги Рокка «Набор планов и фортов» (1765) изображен проект капитана Эйра — мощный форт с четырьмя бастионами, расположенный на возвышенности, которая круто обрывается к берегу озера в нижней (северной) части снимка. С трех других сторон форт окружает ров, или сухой ров. На поперечном разрезе слева изображены двухэтажные казармы с подземными «бомбоубежищами», или казематами; «куртина», или стена, толщиной тридцать футов и пятнадцать футов высотой, из горизонтально уложенных бревен, засыпанных землей и щебнем; «терре-плен», или пушечная платформа, защищенная парапетом в верхней части стены; «Фрейзинг» — линия заостренных бревен, идущая горизонтально от парапета, чтобы препятствовать взлому; ров глубиной десять футов, по дну которого проходит частокол из заостренных бревен высотой восемь или более футов; и за рвом — пологий «гласис» длиной пятьдесят ярдов, открытое поле для огня, которое атакующие должны были преодолеть, прежде чем добраться до внутренних препятствий в виде рва, острога и стены с фрейзинг. Пушки, установленные вдоль стены в амбразурах, предназначались как для обстрела дальних осаждающих, так и для «анфилады», то есть обстрела вдоль лицевой стороны завесы. Любезно предоставлено библиотекой Уильяма Л. Клементса в Мичиганском университете.