Поэтому в августе совет племени чероки запросил мира, отправив делегацию под руководством Литтл Карпентера на встречу с Грантом в форт Принс-Джордж. Там, а затем и в Чарльстоне, вождь показал, насколько он заслужил свою репутацию переговорщика. По удивительно мягким условиям договора все белые пленные, рабы и захваченный скот должны были быть возвращены, а демаркационная линия между белыми поселениями и землями чероки должна была быть перенесена на расстояние в двадцать шесть миль от реки Киоуи — лишение примерно половины охотничьих угодий Нижних Таунов. Старая настойчивая просьба Литтелтона сдать двадцать два храбреца, убивших поселенцев весной 1759 года, была тихо забыта, как и требование Гранта, чтобы вожди выбрали четырех человек из их числа для казни. Это было близко к миру status quo ante bellum, и он стал еще ближе в следующие несколько месяцев, когда последующие переговоры отодвинули демаркационную линию на сорок миль к востоку от реки Киоуи. Более того, возобновление мира принесло чероки по крайней мере одно существенное преимущество, поскольку война нарушила старую торговую монополию Каролины. Оверхиллс, потеряв торговую точку в форте Лаудун, начал вести дела с торговцами из Виргинии и Северной Каролины, которые сопровождали Виргинский полк к Холстону, а торговцы из Джорджии, работавшие из Огасты, откликнулись на приглашение Нижнего города разбить лагерь в лесу к юго-западу от форта Принс-Джордж.

Наконец, осенью 1761 года умер предыдущий индейский суперинтендант южного департамента, сравнительно малоэффективный торговец из Чарльстона Эдмунд Эткин. Эткин был доволен тем, что оставил управление делами чероки в основном в руках губернатора Южной Каролины, где контроль над ними сохранялся с 1730 года. Но человеком, которого Питт выбрал на место Эткина, стал Джон Стюарт, друг Маленького Карпентера, убежденный империалист и активный администратор. Хотя во время пребывания на посту суперинтенданта Стюарт столкнулся бы со множеством проблем, он никогда не позволил бы другому губернатору Южной Каролины оказывать такое пагубное влияние на отношения с народом чероки, какое оказывал Уильям Генри Литтелтон^[609].

Из войны можно извлечь как минимум три парадоксальных урока. Во-первых, конфликт нанес серьезный ущерб чероки, у которых была разрушена половина их поселений, и они потеряли много населения — мы не знаем, сколько именно, но доля была высокой — из-за болезней и голода. Однако в то же время стратегическое положение нации фактически улучшилось, поскольку война уничтожила торговую монополию Каролины, мирное урегулирование в конечном итоге потребовало незначительной уступки земель провинции, а законодательная власть оставила суверенитет чероки фактически без изменений.

Во-вторых, события, предшествовавшие началу военных действий, показали, что умеренные или нейтральные вожди вроде Маленького Карпентера могли легко уступить контроль над политикой более агрессивным нативистским вождям, когда англо-американцы пытались регулировать отношения с индейцами с помощью принуждения, запугивания, манипуляций с торговлей или приостановки таких необходимых дипломатических подарков, как боеприпасы. В то же время крах сопротивления чероки перед лицом экспедиции Гранта продемонстрировал, что индейцы настолько сильно зависят от европейских поставок, что даже опытные воины, защищенные расстоянием и труднопроходимой местностью, могут быть приведены к соглашению, как только их запасы свинца, пороха и других стратегических товаров будут израсходованы.

В-третьих, лидеры нативистов оказались достаточно сильны, чтобы перечить советам таких опытных посредников, как Литтл Карпентер, и способны сохранять контроль над политикой до тех пор, пока не будут уничтожены все возможности для сопротивления. Тем не менее, война не дала никаких признаков того, что нативисты разных наций могли бы сотрудничать против британцев. Действительно, практически все туземные группы, к которым англичане обращались за помощью, от криков, чикасо и катавбасов на юге до ирокезов и огайо на севере, были не прочь получить выгоду от поражения могущественного соперника.

Поэтому итоги войны с чероки в равной степени поддаются противоречивым интерпретациям. В военном отношении конфликт ясно показал, что индейское население может быть выведено из строя отказом от европейских товаров, и что индейские народы не способны сотрудничать, когда французское руководство слабо или отсутствует. Культурные послания войны, однако, были одновременно и более двусмысленными, и более мощными: во-первых, что любая попытка контролировать поведение индейских народов путем манипулирования поставками торговых товаров может изменить баланс политики племен от уступчивости к враждебности; во-вторых, что, хотя британские солдаты могут нанести большой прямой ущерб индейскому противнику, даже неудачная попытка сопротивления может привести к выгоде для нативистских лидеров.

Неудивительно, что Джеффри Амхерст трактовал смысл конфликта в чисто военном ключе и игнорировал культурные последствия войны. Уже 22 февраля 1761 года он начал размышлять о том, как лучше всего строить отношения с индейцами теперь, когда французы больше не могут организовать сопротивление английской власти. В письме к сэру Уильяму Джонсону, посвященном налаживанию торговли в недавно приобретенном им Детройте и явно осведомленному о положении дел в Южной Каролине, Амхерст объяснил, что если торговля, безусловно, необходима и желательна, то пышные подарки — нет:

Пока я буду иметь честь командовать, эти офицеры [командующие постами в глубине континента] должны быть проинструктированы о поддержании стабильного, единообразного и дружелюбного поведения по отношению к индейцам; что касается снабжения последних небольшим количеством одежды, оружия и боеприпасов для охоты, то это все очень хорошо в случаях необходимости; но поскольку, когда будет налажена предполагаемая торговля, они смогут снабжать себя этим от торговцев для охоты. боеприпасов для охоты, то все это очень хорошо в случае необходимости; но поскольку, когда намеченная торговля будет однажды установлена, они смогут сами снабжать себя этим от торговцев для своих пушных зверей, я не вижу причин, по которым Корона должна нести такие расходы. — Я также не за то, чтобы давать им провизию; когда они обнаружат, что могут получить ее по первому требованию, они станут скучать на охоте, чего следует старательно избегать; ибо пока их умы будут заняты делом, у них не будет досуга замышлять беды…

… Заслуги должны вознаграждаться; это всегда было для меня максимой; но что касается покупки хорошего поведения индейцев или любых других людей, [это] то, чего я не понимаю; когда люди любой расы ведут себя плохо, они должны быть наказаны, но не подкуплены…^[610]

К августу главнокомандующий перестал изрекать сентенции и начал отдавать приказы. Инструктируя Джонсона о том, как действовать на индейском конгрессе, который должен был состояться в Детройте и подтвердить капитуляцию Канады и установить дружественные связи с народами pays d'en haut, Амхерст счел нужным обратить его внимание на «преследование, которому подверглись чероки со стороны королевских войск… в Каролине». Ранее суперинтендант предупреждал главнокомандующего из Ниагары, что сенеки из Генезео — франкофильская группа, традиционно занимающаяся перевозкой товаров и припасов вокруг водопада, — пытаются создать западную конфедерацию, чтобы противостоять английским интересам. Джонсон писал, что он использовал все возможности, чтобы осудить план Генезео, и из-за этого посоветовал Амхерсту «абсолютно необходимо… разрешить [командующему на Ниагаре] дать дист[анционным] нациям и другим, кто прибегает сюда, боеприпасы и немного провизии на обратном пути, если мы хотим сохранить их дружбу». Это не имело смысла для Амхерста, который считал, что сотрудничество индейцев будет обеспечено только собственными интересами. Кампания Гранта недавно послужила «примером, на котором индейцев можно убедить в том, что в наших силах образумить их, и вы, соответственно, воспользуетесь этим… источником информации среди тех, с кем вам предстоит вести дела, так, как вам покажется наиболее полезным для интересов Его Величества». Что касается подарков, которые Джонсон хотел преподнести, Амхерст написал,