Но почему именно такой вариант был выгоден Датиеву?… А может, кстати, никакой он не советник, и «ксива» у него липовая, для прикрытия? И пистолет наверняка не зарегистрированный? А он про него так ничего и не объяснил, будто в Москве положено, чтоб всякий «орел», слетевший с Кавказских гор, пушку при себе таскал! И про мобильник свой не спрашивает.

Ладно, пусть подставили, согласился Сева, но что-то уж больно на грабеж это дело не похоже. Тут Сева откровенно засомневался, о чем и не преминул сообщить. Говорит, ограбили, деньги, документы вынули. Ну, пусть так. А почему тогда дорогие часы с руки не сняли? Перстень золотой? Может, все-таки не разборка была, а что-то похуже? Он, вообще-то, кто?… Ах, ингуш? Ну эти, говорят, мирные, проявил знание предмета Сева. Это Чечня все никак не успокоится, а ингуши вроде бы как давно мир в своем доме строят. Так и по телику показывают… Ну а делать-то чего надо? Ментовку придется вызывать.

Очень не хотел этого Датиев. Он назвался Султаном Костаевым и предложил Севе в любой день, в любое время заходить на Усачевский рынок и спросить у любого про Султана – сразу позовут. И благодарность его будет по-настоящему братской. А теперь бы развязал он его, что ли? А то неприлично мужчине в таком виде валяться – заметят, смеяться станут, позор на всю жизнь…

В этот момент у Севы зазвонил сотовый телефон.

– Из школы, наверное, беспокоятся, что долго не возвращаюсь, – объяснил Султану Сева, поднимаясь с корточек. – Слушаю, охранник Воронцов! Я на внешнем периметре… Так точно! Сейчас явлюсь… – Отключил телефон и сказал водителю: – Видишь, срочно зовут… Давай-ка я тебя обратно в машину пока посажу, разберусь, что там у них, и вернусь. Тогда решим.

И как ни просил Датиев, как ни обещал вознаградить, как ни извивался в крепких руках бывшего командира взвода разведки спецназа ГРУ, Сева без суеты и с приятельской грубоватостью засунул его за руль и захлопнул дверцу, жестами и улыбкой показав, что сильно торопится, но скоро вернется.

Звонил Щербак. Он успел-таки, следуя за зеленым «Дэу», созвониться с «Глорией», а находившийся там на удачу Алексей Петрович Кротов сказал, что передаст известие в Грозный – для Володи Демидова, а сам тут же вышел на представительство Чечни, что в районе Смоленской, в Денежном переулке. Так вот, нет никакого Амира Датиева в советниках у представителя президента. Нет и никогда было. И кто это такой, никому в представительстве неизвестно. Ну а раз так, остается один путь – передать Датиева властям, желательно объяснив им достаточно внятно, как, выполняя оперативное задание Генпрокуратуры по прикрытию жены первого помощника генерального прокурора, группа частного охранного агентства под его, Голованова, руководством, прикинувшись школьной охраной, сумела задержать преследователя указанной женщины. При нем были обнаружены бумажник, удостоверение помощника представителя президента Чечни в Москве и права на вождение автомобиля, выданные в Ачхой-Мартане, то есть в Чечне. В бардачке машины был найден пистолет Макарова, который надо обязательно проверить на возможность его причастности к другим преступлениям. Эксперты-криминалисты из ЭКЦ ГУВД города Москвы сами знают, что делать.

Далее. Когда схваченный пришел в себя, Голованов представил ему дело так, будто водителя ограбили и связали неизвестные. И тогда тот назвался совершенно иными именем и фамилией. А на Усачевском рынке его не проверяли, времени для этого не было. Вопрос: кем тогда он может являться? Боевиком? Террористом, который совершил теракт в детском доме, а теперь охотится за женой едва не погибшего там помощника генпрокурора? В общем, забирайте его, ребята, и колите, как умеете. Мы – частная охранная организация, во-первых, нам не с руки «политикой» заниматься, а во-вторых, мы тоже в том теракте пострадали, наш директор погиб. Поэтому если этот мужик окажется террористом, то ему лучше к нам не попадаться. А вот вам ваше драгоценное начальство еще и огромное спасибо скажет.

Отличная версия. Пусть Амир теперь в уголовном розыске про свои рыночные похождения рассказывает. Главное, понимал Сева, его держать у себя не надо. Как и прятать – до выяснения личности. А личностью Датиева, или кем он там на самом деле является, займутся те, кому следует.

У Голованова, кстати, действительно времени не было прохлаждаться здесь. Требовалось срочно заняться расшифровкой переговоров этого чеченца по мобильной связи, а специалист, который мог быстро и профессионально сделать это, сидел в «Глории».

На том Сева и остановился. И когда прибыла милиция, Датиеву, или Костаеву, – один теперь хрен, ничего иного не оставалось, как злобно скрипеть зубами и материться, наверное, по-чеченски. Этого языка никто из милиционеров не понимал, и в злобном бормотании развязанного, но тут же закованного в наручники водителя «восьмерки», дополнительного криминала прибывший наряд не усмотрел. А Севину гражданскую позицию оценили по достоинству и пообещали вынуть из «духа» все, что тот знает, и даже то, что он, возможно, забыл еще в раннем детстве, когда Чечня была процветающей республикой.

Турецкий, в отличие от Меркулова, не был твердо убежден в том, что в предупреждении адвоката Гринштейна, если смотреть на вещи реально, не содержится никакой угрозы. И даже не по той причине, что он знал о конкретном деле гораздо больше Кости, которому Володька Поремский, по прямому указанию Александра Борисовича, докладывал лишь самую суть расследования, не вдаваясь в подробности. Просто Турецкий, подобно лошади, взятой в шоры, видел дорогу перед собой, конечно, более узко, чем «объективный» Костя, но зато гораздо четче и дальше. Для чего, собственно, шоры и служат. И это видение не позволяло ему расслабляться в связи с возникшими угрозами семье.

А смысл-то заключался в том, что рейдерство, как его окрестили вежливые экономисты от журналистики (либо наоборот – журналисты от экономики), на фоне полузабытых, казалось бы, методов пиратской приватизации периода начала демократических преобразований в обществе, по существу, ничем решительно от того же бандитского «решения проблем» не отличалось, разве что еще большей циничностью исполнения. Да и способы захвата и присвоения чужой собственности стали применяться с некоторой видимостью законности.

Если совсем коротко, в максимально упрощенном виде, то схема такова. Начинается разбой скупкой небольшого количества акций предприятия, которое интересует, неважно, с какой целью, его будущего владельца. Попутно могут быть сделаны «интересные» предложения тем руководителям, на ком лежит ответственность за благополучие производства и трудового коллектива. «Берите отступные и отваливайте к чертям собачьим! Не хотите – вообще ничего не получите!»

Ну, скажем, предложение отклонено. И вот тут начинается процесс, который сегодня определяется жаргонным словцом «кошмарить».

Некий «обиженный» акционер, проживающий в каком-нибудь далеком от столицы Мухосранске, подает иск в свой, близлежащий суд на руководство этого акционерного предприятия. А причин для «обиды» у него может быть великое множество, начиная, к примеру, от несвоевременной выплаты копеечных дивидендов. И все! Далее включается в действие следственный аппарат милиции или какой-нибудь областной прокуратуры, уже «заряженных» на определенную идею. После стремительного «расследования», сопровождаемого исчезновением важнейших финансовых документов, предприятие неожиданно оказывается банкротом. Собрание доселе никому неизвестных или известных, но подкупленных акционеров смещает законное руководство и добивается назначения временного управляющего. Всех остальных с помощью ОМОНа или спецназа вышвыривают из кабинетов. И затем, пока ошеломленные, теперь уже бывшие руководители предприятия носятся по разным инстанциям, добиваясь правды и указывая на то, что произошел наглый и неприкрытый грабеж, то есть бандитский захват помещений и всех активов, в это время на самом предприятии стремительно происходят необратимые изменения. Оно либо идет «с молотка» и приобретается за «смешные деньги» новым «законным владельцем», который начал рейдерскую операцию, а затем перепродается, но уже по другой, истинной цене, либо реконструируется ввиду личных интересов ловкого хозяина, либо же вообще исчезает с лица земли, освобождая желанную площадь под строительство нового жилого элитного комплекса или офис-но-торгового центра. Строптивых и несогласных бывших руководителей, строчащих жалобы во все инстанции, на этом этапе уже не уговаривают, их просто убирают. В смысле, убивают. И только грандиозные, в буквальном понимании этого слова, усилия Генеральной прокуратуры и заинтересованных правительственных организаций способны иногда остановить эту вакханалию. Иногда! Именно поэтому рейдерство названо опаснейшим явлением, перешедшим все мыслимые и немыслимые границы законности при безудержной коррумпированности чиновничьего аппарата. А сегодня, надо понимать, против этого «позорного явления» якобы уже началась острая и бескомпромиссная борьба. Вот так…