— Лёня, готовь гвардию к войне. Утром выступаем.

Конрад Бергсон Российская Империя

Краснодарский край встретил Конрада Бергсона дождём. Небо над Черноморским побережьем затянули тяжелые, чугунные тучи, и лило из них непрерывным потоком.

Конрад любил море. Что Северное, что Балтийское. Именно они омывали берега его страны. А вот на южные моря он старался не ездить. Слишком приветливыми и светлыми они казались ему. Сейчас же, стоя на берегу Чёрного моря, он понимал, что зря.

Надо было приехать сюда раньше. Зима изменила тёплое море. Волны били в берег. Взметались над бетонными валами брызгами и пеной. Вода словно говорила ему: «Вали отсюда!».

Конрад улыбался. Море было неприветливым. Холодным. Совсем как он. Совсем, как дома.

Нет, надо было приехать сюда раньше. Приехать и насладиться местными красотами. Лужами под ногами. Поникшими пальмами. Резкими порывами ветра. Как же всё это прекрасно, думал Конрад.

Думал и с сожалением понимал, что насладиться этим чудом ему осталось от силы минут десять. Работа ждала, и надо было закончить её вовремя, а потом уезжать.

Москва, Казань, Пермь, Новосибирск, Екатеринбург, Краснодар. За несколько дней он побывал во всех этих городах. Работа заставила. И, вот теперь, Сочи.

Надо было приехать сюда раньше.

Конрад отвернулся от моря. Посмотрел на страдающее лицо послушника-помощника. Махнул ему, прошёл в здание железнодорожного вокзала и спустился на платформу пригородного вокзала. Электричка будто бы только их и дожидалась. Стоило зайти в вагон, как поезд тронулся в Адлер.

Конрад не смотрел в окно. Наблюдать в окно за морем — кощунство. Не бьёт в лицо ветер, не ложатся на губы солёные брызги. Смотреть в окно на море, как в телевизоре смотреть на обнажённую женщину.

Вместо этого Конрад закрыл глаза и, казалось, задремал. На самом деле он отрешился от голосов пассажиров и вспоминал полёт из Египта в Инсбрук, австрийский городок.

Там всё дышало древностью. Не такой, как в стране песков, а более родной, что ли. Конраду были близки по духу эти средневековые здания. Крепкие, пузатые замки, высокие, заснеженные горы. Когда Бергсон оказывался в Инсбруке, то всегда слушал часы на башне Штадттурм. Их бой успокаивал. Наполнял душу Конрада непоколебимой уверенностью в правоте сделанного когда-то выбора.

Если спросить жителя Инсбрука или туриста, что самое древнее в городе, то можно услышать множество противоречивых ответов. Кто-то начнёт говорит о башне, кто-то о триумфальной арке, о храмах, о замке Амбрас. Только Конрад знал, что самое древнее в городе — Великий магистр Ордена, чья резиденция располагалась в городе. Как раз напротив башни Штадттурм.

— Отличная работа, командор, — старческая рука выскользнула из широкого рукава, как змеиный язык. Схватила золотую пластину и исчезла в недрах балахона. — Как там теперь Густав с сыном?

— Они выполнили своё предназначение и активировали заклинания, — пожал плечами Конрад. Затем вспомнил Саида, его назойливость, и не удержался от вопроса: — вы знали, что Хендриксон обзавйлся там потомством?

— Я всё знаю, Конрад, — проскрипел голос из-под капюшона, лица Бергсон не видел. — Обо всём.

Конрад не подал виду, но внутренне поёжился. Знает ли Великий магистр о нём? Или нет? Перед глазами встал милый, уютный домик на краю леса. Деревенька… нет, нельзя даже думать об этом.

Великий Магистр тему развивать не стал, он её сменил. То ли для того, чтобы Конрад нервничал и гадал, то ли, действительно не знал.

— Время перерождения близится, оно на днях, Конрад, — сообщил магистр. — В этот раз я буду первым в ритуале, это тело слишком слабое.

— Мне привезти послушников?

— Нет, — дёрнулся рукав балахона, — я уже нашёл приемника, но остальные из верхушки ордена могут мне помешать.

— Господин, я не думаю…

— Конрад, они забыли о нашем предназначении, — капюшон дёрнулся и свет, чуть было не проник под него.

Конрад даже затаил дыхание, тьма одержала победу, и командор так и не увидел лицо Великого магистра. Впрочем, как и всегда.

— Забыли, и предались земным соблазнам, — прошипел капюшон, каждое слово источало яд: — золото, власть, все популярные грехи всех религий этого мира теперь им присущи.

— Но при чём…

— При том, что я единственный, кто противостоит их помешательству, и напоминает о нашей цели освободить господина, — Великий магистр повернулся к окну, в которое влетел звук часового боя с башни Штадттурм, и с ненавистью в голосе добавил: — они спят и видят, как избавиться от меня.

— Они не знают…

— О Кириллосе? Нет, эти трусы постарались бы от него избавиться. Знал бы ты, как их переполошила новость о троллях из поезда, — в голосе магистра слышалась злоба. — Они собрали совещание, на котором предлагали заключить с северянами союз. Представляешь? Союз.

— Зачем, господин?

— Чтобы поделить рынки сбыта, — хмыкнул магистр, — не завоевать, не отстоять, поделить.

Великий магистр замолчал, и Конрад не осмелился задавать вопросы.

— Чтобы выжить, мне нужно их напугать, стать тем, к кому они побегут за помощью, — капюшон снова повернулся к Конраду, — мы посеем хаос в этом мире, Конрад, такой хаос, что они, хоть и мертвы уже тысячи лет, но обосрутся от страха.

— Вы хотите призвать нижний мир Египта?

— Это идеальное решение, Конрад, — прошептал Великий магистр, в его голосе послышалась усталость, — они испугаются, я пройду перерождение, а потом мы нанесём удар по Российской Империи.

— Чтобы Аэтос явил себя, — кивнул Конрад.

— Да, поторопим его, он слишком увлёкся интригами и играми в современного аристократа.

— А северяне?

— Тебя они не должны волновать, Конрад, на тебе Аэтос. Подготовь порталы в крупных городах и оставь вторую пластину призыва себе. Я дам тебе сигнал, когда её активировать.

С того разговора прошло уже несколько дней. Конрад измучился в перелётах и поездах, но задание господина выполнил. После Адлера он собирался лететь в Санкт-Петербург. Отпуск за свой счёт в академии заканчивался, а ещё, там, в подвалах учительского общежития, находилось идеальное место для портала в загробный мир древнего Египта.

Где-то в Норвегии.

— Господин, она не могла поступить иначе, её…

— Окружили? Загнали в угол? Заставили?

— Вынудили. Убили её возлюбленного.

— У нас в организации запрещены отношения между сотрудниками.

— Да, но…

— Кто её начальник?

— Я…

— Уволен. Избавьтесь от него.

Попытка оправдаться превратилась в бульканье и хрип. Два дюжих молодчика в пиджаках и брюках, но с бородами, заплетёнными в косички, умело сработали длинными ножами скрамасаксами. Подхватили за руки безвольное тело и, оставляя на деревянном полу багровую полосу, потащили его из помещения.

— Олав, — человек отдавший приказ избавиться от бывшего сотрудника, посмотрел на людей за столом, — проведи проверку, всех, кто нарушил правило личных отношений, уволить.

— Да господин, — кивнул светловолосый здоровяк.

— Бьёрн, а не будет ли это слишком? — поёжилась женщина, сидящая рядом с тем, кого назвали Олавом. — Мы все живые люди, и нам сложно строить отношения с теми, кто не владеет секретами…

— Ты видишь, к чему это приводит? — Бьёрн Сигурдсон, глава северного объединения жрецов, встал из-за стола. — Люди забывают о долге, руководствуются личными мотивами, а мы терпим убытки.

— Какие убытки нам принёс этот тролль? — поддержал женщину ещё один мужчина.

— Астрид, Торфридр, — Бьёрн Сигурдсон посмотрел на них по очереди и указал рукой на другой конец стола: — заслушайте сначала доклад Фреира.

— Мой агент докладывает, — в отличии от остальных, этот северянин был невысокого роста, и пышной бороде с шевелюрой, предпочитал гладко выбритую голову (полностью, даже без бровей), — что известный вам командор Ордена ЦПУ Конрад Бергсон, недавно вернулся в столицу, а до этого посетил несколько крупных городов Российской Империи. Где, в укромных местах, оставил руны призыва.