Дед всё говорил и говорил. Рекламировал камень-наследство. Расписывал могущество, которое он дарует. Пытался соблазнить меня силой.

А я стоял и смотрел на камень. Круглый валун, размером с голову телёнка. По нему тянулись руны, которые никто и никогда не выбивал и не вытёсывал на нём. Они появились сами или всегда на нём были, не знаю.

Алатырь, значит? Пуп земли? Это да, пуп, только у нас они назывались Омфалами. Эти камни пытались найти и сожрать титаны. Вернее, Крон. И один он точно сожрал, когда преследовал Рею с новорождённым Зевсом. Я тогда не успел самую малость, и на один камень стало меньше. На один осколок сердца нашего мира.

Омфал, это связь наша с миром, с нашей реальностью, с планетой и космосом. Вокруг них появляется воздух богов эфир. Они его создают. Да они всё создают, благодаря им существуем и мы, маги, и люди и всё-всё на этом свете, кроме титанов. Титаны антогонисты, разрушение, когда Омфал созидание.

Мы с Богами использовали Омфал, чтобы создать Тартар. Крон сожрал Омфал и мир изменился. Исчезли континенты, а те, что остались, сильно изменились…

— Ты слушаешь меня? — ворчание деда и удар тростью по спине вернули меня в мир живых, — видишь, какую мощь отдаю тебе?

— Слушаю, дедушка, — поморщился я, от его манер. Ещё раз ударит, я эту трость сломаю. — Только не надо мне этого всего…

— Да… да, — поперхнулся дед, не находя слов, а потом откашлялся, и очень серьёзно на меня посмотрел: — ты моей крови, я обязан передать его тебе, провести ритуал посвящения в жрецы. Ты не можешь отказаться.

Ещё как могу! Даже больше, обязан! Омфал — это жизнь, мощь, но есть, как говорится нюанс. Он, как айсберг, на вершине все самое хорошее, а опасность кроется под водой.

У нас были маги привязанные к Омфалу. Те же дельфийские оракулы. Тот камень помогал им прорицать будущее. Каждый Омфал вообще, имеет свою специализацию. Но больше они ничего не могли! Служишь камню, вся его мощь твоя, но не более.

А я великий маг! Я выше этого, я жил в гармонии с миром и космосом. И только на том пути я мог пользоваться всеми Омфалами, пить из них энергию, и не ограничивать себя. Потому что великий маг — это хранитель мира, а не потребитель, если выражаться современным языком.

И вот, дед предлагает стать мне потребителем. Честь, конечно, великая. Без шуток. Но нет. Я собираюсь вернуть своё могущество. Только с ним я смогу найти того, кто снова бередит Тартар и зовёт титанов. И Омфал мне здесь не поможет. Омфал — это пища для титанов.

Нельзя мне, нельзя…

— Сегодня хорошая погода, подходящее время….

— Нет, — я остановил его и он грозно на меня посмотрел, — в моё время такие камни назывались Омфалы, дед, и лучшее время, это полдень.

— Ну…

— Тогда легче проходит привыкание, — добавил я.

— Это да, — он потёр подбородок, и я поспешил продолжить.

— Давай завтра проведём ритуал. Ты поспи, наберись сил, а я никуда не денусь.

Дед прищурился и посмотрел на меня с недоверием.

— Обещаю, утром буду здесь, — заверил я его и проявил перед собой знак магической клятвы, — даю слово. Тем более я знаю, как сделать связь прочнее. Я же древний дух, помнишь?

— Мне кажется это странным, — он покрутил рукой в воздухе и кивнул на истаявшие узоры силы, — но, ладно, ты поклялся стихиями. Завтра.

— Завтра, — кивнул я, — поспи, дедушка, а я пока тоже сил наберусь. Посмотрю на Омфал, пообщаюсь с ним.

Он вздохнул, покачал головой и пошёл на выход. А я остался на месте. Мне срочно надо было придумать, как не принять это наследство. Иначе, на моей судьбе можно ставить крест. Становиться слугой Омфала я не собирался.

Дед Кириллоса, Ефим Юрьевич Орлов.

Старик Ефим Юрьевич Орлов лежал на жёсткой кровати, закинув руки за голову. Шрам на его лице, словно извилистая река на карте, тянулся от виска к углу рта. Потолок перед глазами плыл и двоился — сказывались годы и та сила, которую он держал в узде всю свою жизнь.

Через окно в комнату пробивался тусклый лунный свет, очерчивая предметы серебристыми контурами. Массивный сундук в углу, книжные полки, уставленные древними фолиантами, руны на стенах, едва заметные в полумраке — всё это окружало его десятки лет. Каждая вещь в этой комнате хранила историю, несла отпечаток его силы.

За стеной мирно посапывала дочь. Услышав её ровное дыхание, старик сжал высохшие губы. Вера оправлялась после взрыва. Слишком медленно, на его взгляд. Впрочем, ей помогли и даже больше, чем следовало бы. И теперь его собственное сердце билось неровно, с перебоями, словно изношенный механизм.

— Ну и гость к нам пожаловал, — прошептал старик в пустоту комнаты. — Не внук, но дух.

Когда он впервые увидел юношу на пороге, то сразу ощутил фальшь. Внутренним взором жреца разглядел не кровь своей крови, а нечто иное — древнее, могущественное, хитрое. Дух, занявший тело внука.

Он приготовился к схватке, призвал воинов из капища. Был готов уничтожить самозванца. Но потом заметил, как «внук» бросился спасать Веру из горящего дома. Увидел неподдельный ужас на его лице, страх за чужую, по сути, женщину.

Ефим Юрьевич поднял морщинистую руку и потёр шрам, задумчиво поглаживая его указательным пальцем. Привычка, выработанная годами, когда нужно было подумать.

«Он мог просто стоять и смотреть, — размышлял старик. — Мог развернуться и уйти. Какое ему дело до моей дочери? Но нет — бросился в огонь, рискуя жизнью».

Трость с серебряным набалдашником стояла рядом, прислонённая к кровати. Старик протянул руку и коснулся холодного металла. Древняя сила внутри артефакта отозвалась на прикосновение, заставив серебро тускло засветиться в темноте.

Этой трости было больше лет, чем ему самому. Передавалась из поколения в поколение, от жреца к жрецу, от отца к сыну. А теперь… теперь была проблема с передачей наследия.

— Отказывается, — буркнул старик, сжимая набалдашник. — Все жаждут этой силы, все тянутся к ней, как мотыльки к огню. Император, аристократы, проходимцы всех мастей. А этот нос воротит.

В памяти всплыл их разговор возле капища. Пришелец, дух в теле внука, отказывался от наследства. От силы, которой было больше тысячи лет.

«Назвал меня дедушкой, — с усмешкой вспомнил старик. — И сразу отказался».

Что ещё удивляло — этот дух вышел из рода Уваровых-Орловых. Бросил отца внука, порвал все связи.

Ефим Юрьевич резко сел на кровати, поморщившись от боли в спине. Подтянул к себе трость и, опираясь на неё, встал. Прошаркал к окну, из-под которого тянуло холодом.

Вдалеке, у края леса, он разглядел силуэт. Его «внук» стоял возле капища, рассматривая древние камни в лунном свете. Не пытался ничего трогать, не проявлял власти над святыней — просто смотрел, задумчиво и отрешённо.

— Кто же ты такой? — пробормотал старик, наблюдая за ним. — Какой древний дух забрал тело моего внука?

Горечь кольнула сердце. Он ждал настоящего внука, кровь от крови, плоть от плоти. Но получил… кого? Однако что-то в этом духе привлекало старика. Ответственность? Сила? Забота о чужих ему людях?

Память услужливо вернула его на десятилетия назад, когда он сам получил это наследство.

Капище купалось в закатных лучах. Древние камни отбрасывали длинные тени на алатырь-камень, где стоял его отец — сухой, жилистый старик с таким же шрамом на лице, который получали все жрецы при инициации.

— Подойди, сын, — голос отца, хриплый и надтреснутый, звучал неожиданно мощно среди камней.

Ефим, тогда ещё молодой и полный сил мужчина, сделал шаг вперёд. Левую руку оттягивал родовой кинжал — свидетельство принадлежности к роду Орловых.

— Ты принял решение? — спросил отец, глядя на него немигающим взглядом.

— Да, — кивнул Ефим. — Я готов принять наследство.

Отец улыбнулся — редкое явление на его суровом лице.

— Подойди к алатырь-камню. Сегодня ты станешь жрецом.

Что было дальше, Ефим помнил смутно. Боль от ритуального ножа, вспышка света, голоса древних в голове — десятки, сотни голосов предков. И сила, хлынувшая в него потоком, наполнившая каждую клетку тела, изменившая его навсегда.