Элемент игры, связанный с социальными и психологическими исследованиями, проявляется в таком эмпирическом наблюдении. Обычно роль исследователя серьезно и специально рассматривается только в том случае, если научное сообщество не хочет признавать результаты его исследования. Если же исследователь говорит то, что хотят услышать другие, его будут расспрашивать о цвете его глаз лишь для проформы.

Это непосредственно подводит к следующей группе проблем, с которыми сталкивается исследователь в области групповой терапии.

Опыт показывает, что пациенты, которые служат объектом наблюдения или участвуют в исследовательском проекте, могут в групповой ситуации чувствовать улучшение, но чтобы правильно оценить пагубное или благотворное воздействие таких процессов, необходимы дополнительные исследования. Самое важное обстоятельство, вероятно, не организация исследования, а сам тот факт, что пациенты используются как «субъекты» эксперимента. В этом отношении необходимо проанализировать по крайней мере три полярных случая: 1) чисто лечебные группы сравнительно с экспериментальными группами любого типа; 2) пациенты, участвующие в экспериментах, цель которых им полностью объяснена, сравнительно с теми, кто участвует в эксперименте без объяснения; 3) «контрольные» группы сравнительно с «экспериментальными» группами в обычном смысле.

На языке игр — все пациенты играют в различные игры, и обычно это не очень конструктивные игры, иначе игроки не были бы пациентами. У терапевта есть две возможности: либо избавить пациентов от игр, либо научить их играть в новые игры. С того момента, как он соглашается на эксперимент, он начинает учить пациентов новой игре, в которой у них новая роль субъектов исследования или эксперимента. Это может быть более конструктивно, чем их предшествующие игры, но обычно не может считаться оптимальной терапевтической целью. Целью должна быть свобода от игр, или, на практике, свобода в любой момент выбора игры, в которую пациенты будут играть. Требование играть роль субъекта эксперимента нарушает свободу пациента в большей степени, чем требование быть просто пациентом. Больше того, сам терапевт в экспериментальной группе принимает на себя иную роль, чем просто роль терапевта; это ставит его в такое же положение, в каком находится офицер по условному освобождению, которому приходится в группе играть роль не только терапевта, но и полицейского. Результат такого трудного положения можно наблюдать, если незаинтересованный терапевт на одну-две встречи принимает на себя руководство группой в исправительном заведении: вскоре становится очевидной разница между терапевтом-«полицейским» и «неполицейским». Этот парадокс может быть разрешен, но для его разрешения необходимы не только клинический опыт и решимость, но и определенные способности.

Как уже отмечалось, аналогичный результат возникает, если терапевт хочет получить «статистические данные» относительно своих терапевтических результатов. В приведенном примере (во второй главе) пациенты сочли эту мысль сомнительной и необычной, но с готовностью дали ему разрешение использовать себя в качестве «объектов» в таком ограниченном и строго определенном смысле, поскольку во всех остальных отношениях он относился к ним, как к обычным людям. В клинической психиатрии давно подозревалось, что терапевт, который начинает работать с мыслью о статистике, получит совсем иные результаты, чем тот, кто о статистике не думает. Такая проблема возникает всякий раз, как становится популярной новая форма лечения — от инсулина до новейших транквилизаторов.

В групповом лечении лучше придерживаться уже очерченной выше позиции: группа либо чисто лечебная, либо не чисто лечебная, причем в последнем случае терапевтические результаты могут быть ослаблены. Пациенты должны ясно осознавать это, если их приглашают участвовать в исследовательском проекте. Будучи предупрежденными, они могут эффективно справиться с осложнениями.

На вопросы, как, когда и кем проводятся тесты, можно ответить только после тщательной экспериментальной оценки самих принципов, лежащих в основе эксперимента. В некоторых случаях кажется, что чем более труден и сложен исследовательский проект, тем более безжизненным и нетворческим становится происходящее в группе — парадоксальный и заставляющий задуматься вывод. До сих пор ни различные математические методы, ни разглагольствования не позволили удовлетворительно объяснить, что происходит в таких ситуациях.

Возможно, с практической точки зрения это лучше всех сформулировал Орн, который утверждает: «Плодотворно рассматривать психологический эксперимент как очень специфическую форму социальных взаимоотношений».

Клиницист должен рассматривать публикацию надежных результатов как честь для себя и стараться быть достойным подобной чести. У него такие же обязанности, как и у любого другого автора. Во-первых, честность, научная или художественная, и во-вторых, мастерство. В, данном случае мастерство почти синонимично грамотности. Если учителя выпустили его полуграмотным, он должен настойчиво изучать грамматику, синтаксис, риторику и стилистику — либо самостоятельно, либо в вечерней школе. Даже при наличии всех этих элементов очень трудно овладеть композицией, и терапевт не должен считать несправедливостью, если учитель, руководитель или его собственные стандарты требуют, чтобы он шесть или семь раз переписал статью, прежде чем достигнет удовлетворительного результата.

Овладение мастерством письма должно быть частью подготовки любого молодого ученого-клинициста. Руководитель окажет студентам большую услугу, если будет строго придерживаться самых высоких стандартов, так, чтобы они были вынуждены выражать свои мысли наиболее выразительно. Он может делать это, оставляя придирчивые замечания на полях набросков научных статей, которые представляют ему студенты. Он не должен забывать, что один из лучших знатоков английского языка Джозеф Конрад[18] был также капитаном дальнего плавания, а это не менее трудная и ответственная профессия, чем профессия группового терапевта; но он нашел время для развития своих способностей, хотя английский начал учить уже будучи взрослым и зная несколько других языков. Если в штате больницы нет человека, который был бы способен выполнять работу редактора, такого клинициста нужно найти где-нибудь в другом месте и пригласить присоединиться к работе. В некоторый случаях, вопреки самым настойчивым усилиям, трудности кажутся неразрешимыми. Люди, которые не способны писать, должны рассчитывать на помощь со стороны, которую вероятнее всего удастся найти в системе обучения английскому языку взрослых.

Полезно регулярно читать статьи в журнале «Сайенс» и изредка сравнивать их со статьями в психоаналитических журналах. Разница отчетливо показана Федерном в его статье «Невротический стиль». Автор статьи убережет себя от многих неприятностей и беспокойств, убрав навязчивых паразитов, которыми заражены многие публикации в области психотерапии, а именно вступление и заключение. Из вступления необходимо убирать такие слова, как «важный», «сложность» и «переплетающийся», а из заключения — «перспективный», «углубить» и «расширить». Федерн ясно пишет, что «важные усложнения переплетаются» именно тогда, когда автор извиняется за то, что не смог расширить и углубить свои перспективы.