– Князь! – узнал Иван.

Михаил улыбнулся:

– Давно тебе поджидаю, думал – и не сыщу. Хорошо, десятник Заиша сказал. Идем, поможешь.

Князь и Иван спешились, передав коней враз подбежавшим слугам.

– Вот тебе свет, – взяв у слуги факел, Михаил протянул его Ивану. – Вставай здесь, на перекрестке. Стрельцов посылай налево, рейтар направо, дьяков и прочих приказных – во-он в ту избу.

– А бояр?

– С боярами и поляками я сам разберусь.

Пожелав Ивану удачи, молодой князь быстро зашагал к обширной избе, где у крыльца уже толпились богато одетые люди из свиты Дмитрия. Скворча смолою, жарко горели факелы.

Честно говоря, Иван утомился, разводя всех – тяжелой оказалось работа, каждый – ну, почти каждый – спорил, что-то доказывал, стремясь занять местечко поближе к царевой избе, и не малых потуг стоило уговорить приказных располагаться на ночлег там, где им указано.

– Да я – жилец! Чин столичный из приказу Большой казны! – нагло выпятив бороду, рвался к царевой избе какой-то дьяк.

– Я сам – дворянин московский! – гордо подбоченился Иван. – И видишь, вперед не лезу!

– Да ведь и мы не лезем, милостивец, – услыхав чин юноши, залебезил дьяк. – Ты, эвон, туда посмотри-ко!

Какой-то иноземец в коротком немецком кафтане и накинутой на плечи епанче, раздвигая собравшихся широкой грудью вороного коня, нагло пробивался на царев двор. На голове его в свете факелов и луны сверкал серебром украшенный перьями испанский пехотный шлем – морион.

– Эй, парень! – пробиваясь к всаднику, закричал Иван. – А ну, осади! Осади, я кому сказал?!

Высоко подняв факел, юноша, изловчившись, ухватил за поводья коня.

Иноземец гневно обернулся, закричал на ломаном русском:

– Стоять! Молчать! Я – страж Его величества Дмитрия!

– А я откуда ведаю, что ты страж? – резонно возразил Дмитрий. – Может, ты разбойник, тать лесной?

– Я – тать лесной? – Иноземец схватился за рукоять палаша.

Иван тоже привычно поискал рукою саблю… и не найдя таковой, схватил кинжал.

– Чего расшумелся, Яков? – князь Михаил появился вовремя. – Не пропускают? Правильно делают. Это мой человек, – он кивнул на Ивана.

Яков со злостью сунул палаш в ножны:

– Но… Я должен охранять царя!

– Идем… Проведу.

Михаил обернулся к Ивану:

– Благодарю за службу! Так и дальше действуй.

– Мы еще встретимся! – обернувшись, зло прошипел иноземец.

Юноша меланхолично пожал плечами – вот еще, обращать внимание на угрозы каких-то немецких шпыней!

Дело между тем пошло куда веселей. Народу – стрельцов, приказных, дьяков – уже становилось заметно меньше, да и Иван быстро привык командовать: вы налево, вы направо, вам – во-он в ту избу…. А ты куда прешь, борода? Из приказных? Ах, купец… Ну, тогда ночлег – твоя забота. Посоветовать где? Извиняй, не могу и, прямо сказать, сам не знаю.

Еще прошло несколько пищальных стрельцов и дьяков, а следом поперла публика попроще – мелкие торговцы, крестьяне, мастеровые и прочий любопытный люд, которых лично царем гнать было не велено строго-настрого – пусть народ смотрит и обо всем, что увидит, рассказывает.

Завернув пару телег, Иван нахмурился: похоже, телег и народишку прибывало немеряно, а сколько было изб в селенье и имелся ли там ночлег, он не знал. А телеги и люди скапливались, вот чуть-чуть – и забьют всю небольшую площадь. И посоветоваться-то не с кем, где сейчас князь Михаил – один Бог знает.

– Вы вот что, – Иван принял решение. Наверняка здесь поблизости имелся какой-нибудь водоем – озеро, река или, на худой конец, ручей. – Кажется, рядом река была?

– Озеро, милостивец.

– Ну да, озеро. Вот там, по бережку, и становитесь с возами. Ночь теплая – не замерзнете.

– А не погонят нас?

– Не погонят. В случае чего, скажете – светлейший князь Михаил Скопин-Шуйский разрешил.

Подставив таким образом князя – а нечего где ни попадя шляться! – юноша улыбнулся и, подавив зевок, вдруг подумал – а где он будет ночевать сам? Зайти в цареву избу да спросить князя Михайлу? Но в избе наверняка поляки – охрана. Не будут и разговаривать. Расспросить кого-нибудь из свиты? А вот это можно. Если не уснут…

– Ну, куда, куда едешь-то? – рассерженно воскликнул Иван. – Что, не видишь, куда все заворачивают?

И улыбнулся: это была последняя телега, вернее, крытый рогожей воз, запряженный медлительными волами, животными, вообще-то, для здешних мест малохарактерными. Волами правил какой-то звонкоголосый мальчишка в накинутой на узкие плечи хламиде с капюшоном.

– Ну, что встал? – Иван подошел ближе.

Данный ему князем факел уже давно догорел, хорошо – ночь была ясная, а луна и звезды – яркие.

И луна, и звезды отражались в больших темных глазах отрока.

– Кажется, мы знакомы. – Отрок вдруг вздрогнул и сразу же улыбнулся.

– Знакомы? – Иван пожал плечами. – Не помню… И кто ж ты такой?

– Лагерь под Кромами, – сбросив с головы капюшон, негромко отозвался возница.

И вот теперь вздрогнул Иван:

– Гарпя!

– Я… Так куда ехать?

– К реке… Вернее – к озеру. Знаешь, где это?

– Нет.

– И я не знаю.

Иван оглянулся на цареву избу. Во дворе жгли костры польские жолнежи, но уже в окнах света не было, видать, все полегли спать. Как, впрочем, и в других избах.

– Едем со мной, – улыбнувшись, вдруг предложила девушка. – Или тебе куда-то нужно еще?

– Да, пожалуй, нет, – Иван почесал голову, с удовлетворением оглядывая пустынную площадь. – Что ж, – он махнул рукой. – Едем.

Уселся рядом, на облучок. Гарпя тронула поводья. Повозка, заскрипев колесами, развернулась и, покачиваясь на ухабах, неспешно покатила неизвестно куда. Серебряная луна висела над сельской церковью, освещая кусты и могилки погоста, безразлично-сумеречно сверкали звезды. Когда выехали за околицу – запахло свежим сеном и клевером, по обеим сторонам, в лугах, пели сверчки.

Гарпя улыбнулась:

– Хорошо-то как, Господи! Тихо, спокойно… Совсем не то, что у нас.

– Ты про что?

– Я ведь из Речи, слуцкая… ты знаешь. У нас там то татары, то лихие людишки, то шляхта шалит. Друг пред дружкой кичатся, а на простых крестьян как на зверей смотрят. Так и зовут – быдло.

– Да уж, Речь Посполитая… – негромко протянул Иван. – Там много и бывших наших земель, русских. Киев, Житомир, Менск… Да и Слуцк твой, кажется, тоже. Шведы вас там как, не беспокоят?

– Нет, то на севере, в Поморье. От нас далеко. Тсс!

Девушка вдруг бросила поводья, прислушалась, и Иван тоже навострил уши: где-то недалеко слышалась протяжная русская песня:

– Грозного царя славят, – покачал головой Иван. – Любят его в народе… как вот сейчас – Дмитрия.

– Дмитрий – русский царь…

Юноше на миг показалось, что Гарпя хихикнула. Нет, вроде, сидит – вся такая серьезная. Точно – показалось.

Иван подавил зевок:

– Ну что, сворачиваем?

Девушка без слов потянула поводья.

Свернув, путники проехали еще с полверсты, когда впереди, за редколесьем, показались огни костров. Проехали еще чуть, останавливаясь у возов.

– Ты посиди здесь, а я спрошу…

Не дожидаясь ответа, Гарпя спрыгнула с облучка и побежала к кострам. Отсутствовала она недолго, вернулась радостная, даже, можно сказать, сияющая.

– Поехали! Я нашла, где наши.

– Ваши?

– Хорошие люди. – Девушка улыбалась. – Там и остановимся, там и поедим… Страсть как кушать хочется!

Гарпя развернула волов и погнала их к видневшемуся за кустами озеру, поблескивающему колдовским серебряным светом. На самом берегу, в песке, жарко горел костер, а вокруг него были составлены крытые рогожей телеги.

– Хей, дядько Пров! – привстав, закричала девчонка. – Куда вставать-то?

– Гарпя?! – От костра отделилась бородатая тень в круглой широкополой шляпе из грубого войлока. – Ты где шлялась, пся крев? Мы уж думали – царевым попалась.