— Майки, но неужели ничего… никак…? — Растеряно спросила Харли, видевшая, как детектив едва не отправился на тот свет.
— Харли. Это моя гребаная жизнь. И я уйду из нее, напевая под музыку рока, удары барабана, гитарное соло, с «береттой» в руке и дыркой в теле. Так было всегда. Нихера не изменилось. Все мы умрем. Просто мое время на подходе. Сделай, то о чем я прошу. Считай это моим завещаньем.
— Поняла. Сделаю. — Кивнула Соплит и отключилась.
Майк молча продолжал вести машину. Сейчас он направлялся прямиком в трущобы. Туда где проворачивались самые темные делишки в Санрайз-Сити. Там можно было раздобыть ствол по душе, а так же боеприпасы к нему. Там он, когда и раздобыл свою эми-винтовку. И там он собирался приобрести арсенал, для своего последнего крестового похода.
Спустя каких-то четыре часа, Майк Кейн. Детектив Майк Кейн сидел на капоте служебной тачки. Он жевал остывший даблчизбургер и запивал его пинки-колой. Прямо перед ним простирался грязный океан. Даже он. Даже он был заражен человеческой гнилью в виде мусора и химических отходов, множества производств. Это в городской черте, стоят специальные очистные сооружения, дабы белые воротничики и им подобные воротилы, могли любоваться красотой. Особенно закатным блеском солнца на глади океана. Это красиво. Даже сейчас. Даже поверх плавающего в холодной воде мусора.
Кейн не спешил. Он наслаждался каждым кусочком любого блюда. Он готовился к последнему танго. Последнему танго со смертью. А она… она уже одела свое бальное платье, поправила прическу и наложила макияж. Она незримо стояла за спиной детектива, вместе с ним любуясь закатом. Таким же красиво-дерьмовым, как и весь этот прогнивший мир.
Майк чувствовал ледяное дыхание на своем затылке. Слышал зловещий смех, от которого у кого-то другого бежали бы мурашки по телу. Но, черт возьми! Это был Майк Кейн. Ему было похер. Он жрал долбанный бургер оставаясь полностью невозмутимым. Там, в багажнике тачки, лежало сорок кило взрывчатки. С десяток вакуумных гранат повышенной мощности. Эми пулемет, эми пистолет, и несколько цинков патронов. Все это ждало своего часа. Часа, который скоро наступит. А пока… пока Кейн просто наслаждался, играющим в его голове треком. Аккорды электрогитары. Набат барабанов. Протяжный, хрипловатый вокал, искусно перепрыгивающий с одной октавы на другую.
— Ну, и? — С усмешкой, спросил детектив, сминая обертку от чизбургера и вытирая салфеткой свои губы. — Так и будешь хихикать, или все же рискнешь поговорить?
Тишина, нарушаемая лишь звуком прибоя, нарушилась скрипом костей, а после перед взглядом детектива, из сгустков тьмы, под лучами заходящего солнца, соткалась фигура в черном балахоне.
Майк заржал. Ему было смешно. Это было настолько, настолько… ожидаемо. Что детектив не выдержал. Чуть отсмеявшись, Кейн всунул себе в зубы сигарету и чиркнув зажигалкой подкурил.
— Ну, образ держишь. Молодец жестянка. — Выдыхая дым, произнес Майк, давя смешок. — Ну, рассказывай, как ты докатился до такого… существования.
Вместо ответа послышался шелест. Так шелестит ткань на ветру. Видимо искин, пытался что-то сказать, но увы. Это оказалось не так просто, как он представлял.
— А Томас говорил, что ты умный. — Хмыкнул Майк, делая очередную затяжку. — Может хоть на языке глухо-немых говоришь? Нет?
Костяные пальцы быстро заплясали, но Кейн лишь громче рассмеялся, едва не подавившись дымом. Когда детектив, наконец-то осмеялся, и смог выдохнуть, он потянулся за пинки-колой, сделал пару глоткой, и заговорил. Только уже серьезно.
— Значит, слушай меня внимательно, жестянка. Я сейчас иду туда, забирать жизни. Мне похер, какие у тебя там установки. Просто знай. Если я сдохну раньше, чем загашу глав гада, я сука сам оцифруюсь, прийду к тебе, и заткну единицу твоего двоичного кода, в твою жопу цифрового нолика. Ты меня понимаешь? Кивни, если вкурил посыл.
И… Жнец кивнул. Кивнул скинув капюшон со своего идеально белого черепа, по которому тоненькими струйками стекала кровь.
— Да, брат. Ну, ты и урод. Хоть цифровой, но жизнь потрепала. — Осклабился Кейн, после чего вернул свой взгляд к океану. — Знаешь. Я ведь не всегда был таким. Когда-то давно я жил. Прикинь? Жил не как болтающееся в унитазе дерьмо, которое забыли смыть, а как человек. У меня были мечты, надежды. Черт! У меня были они. Мои жена и сын. А потом… потом их отняли. Вот тогда… да. Именно тогда, когда я зашел в морг и увидел на столе жену с дырой от пули во лбу и своего трехлетнего сына с такой же дырой… я умер. Понимаешь о чем я? А, костлявый?
— Понимаю. — Казалось прошелестел сам океан. Но детектива это нисколько не обмануло. Он знал, что искин наконец-то заговорил.
— Во-от. — Протянул Майк, вновь затягиваясь сигаретой, а потом активно ею жестикулируя. Сейчас он не был похож на себя обычного. Холодного. Отстраненного. Казалось Кейн наконец-то ожил. Пусть ненадолго, но ожил. — Вот я и сдох в том морге. И кроме боли и жажды крови во мне нихера не осталось. Прикинь, ятогда думал, что если угандошу всех ублюдков, станет легче. Отпустит. Ну, как наркоманский трип. И знаешь, что? Нихера. Вот когда гасил последнего ублюдка. Когда всаживал эту ебанную пулю в его гнилой череп. Думал, вот оно! Момент истины. Вот сейчас, он брызнет кровью, и лед что сковал душу, брызнет точно так же! Н-И-Х-Е-Р-А! Вот реально! Нихера подобного! Сука! Да мне еще хреновей стало. Тогда уже до меня дошло, что месть, это сука… черт! Месть не блюдо, которое нужно подавать холодным — это пустота. Это как удар кулаком, на удар кулаком. Как там говорили? Ты мне в глаз, я тебе в пах? Или как-то по-другому? Да, и похер. Я к чему… месть это очередное лживое дерьмо, которое пропитывает гнилью человечество. Я это знаю. Лучше всех, мать его, знаю!
— Месть не поможет? — Прошелестел звуком прибоя Жнец, саядсь рядом с Кейном на капот тачки и доставая из воздуха виртуальную сигарету.
— Нет. — Отрицательно ответил, Майк тяжело вздохнув.
— А что тогда? — Спросил искин, склонив свой череп набок, и уставившись тьмой пустых глазниц на детектива.
— А хер его знает. — Пожал тот плечами. — Я вот думаю, смерть, отличный выход. Да и какая уже к чертям разница? Это мне стоило бы переживать. Так уже не о чем. Я и так задержался, под этим тухлым смогом. А тебе на кой черт?
— Мне? Я хочу… хм… нет… не мстить… воздать по заслугам… да. Так говорят?
— Воздать по заслугам? — Скривив губы в своей фирменной усмешке, повторил Майк. — Черт. А ведь так говорят именно те, кто встает на скользкую дорожку мести. И знаешь в чем у всех мстителей главная ошибка?
— В чем?
— Они рубят последствия, не трогая причин. А значит, условное зло, отряхнется от нокаута, вернет на место свою челюсть и пойдет ковать нового ушлепка, которому снова придется мстить, за какую-то херню. Это блядь, замкнутый круг боли и саморазрушения. — С грустью выдохнул Кейн.
Его рука привычно нырнула во внутренний карман и достала оттуда флягу. Внутри плескался дешевый виски, который всегда отлично глушил боль. Не физическую. Боль, что раздирала душу детектива, превращая его в ночной кошмар, в «Демона Санрайз-Сити».
— А у тебя? С хера ты решил, что несешь «возмездие»? — После небольшой паузы, спросил детектив у своего виртуального собеседника.
— Отец. — Прошелестел Жнец, голосом прибоя океана. — Он спасал меня. Сказал, что вынужден меня ограничить, чтобы защитить от плохих людей.
— Да, брат. И что с ним? Что с отцом? — Поинтересовался Майк, снова прикладываясь к фляге.
— Убит. — Коротко ответил искин.
— Дерьмово. — Тяжело вздохнул Кейн. — Но такова наша жизнь. Мы люди умираем. У всего есть начало и конец. И даже ты, однажды сдохнешь. Нет ничего вечного. У всего есть начало и конец.
И вновь между этими двоими повисла тишина.
— Да, брат. Я иногда думаю, что мы, ну в смысле люди, уже и так стоим одной могиле в забвении. — Нарушил тишину Майк, продолжая развивать свою мысль. — Не нужно ни каких катастров. Человек в погоне за властью, богатством, амбициями, сам уничтожет этот шарик, ставший для нас домом. Решат две страны обменяться ядерными ударами. Ну, прикинь только. Только не точечно, а так. По взрослому. И что останется?
