– Так вот, – Ницан перевел взгляд на внимательно следившую за ним Баалат-Гебал, – свыше тридцати лет назад Навузардан Шульги влюбился в девушку по имени Ингурсаг. Как мне кажется, любовь эта с самого начала была отмечена оттенком если не трагизма, то уж во всяком случае, грусти. Действительно, чем мог закончиться роман молодого богача, наследника одной из самых знаменитых фамилий Тель-Рефаим и молоденькой жрицы Иштар?
– Ничем, – глухим голосом сказала Ингурсаг.
– Ничем, – эхом отозвался детектив.
Баалат-Гебал фыркнула:
– А что вы хотели? Чтобы отпрыск Шульги сочетался законным браком с... И потом, – поспешно добавила она, – насколько я знаю статус Домов Иштар, жрица не имеет права на брак.
– Да, это верно, – бесстрастно ответила Ингурсаг. – Имеют право на любовь, но не на брак.
– Я не очень понимаю, для чего нам выслушивать эту сентиментальную историю, – недовольно произнес Этана Шульги. –Чрезвычайно грустно и трогательно, разумеется, я слышал об этом. Но полагаю, вы собрали нас для того, чтобы рассказать о смерти Навузардана Шульги, а не о его любовных интрижках! Тем более, тридцатилетней давности.
– Любовь и смерть так часто переплетаются в жизни, – медленно произнес Ницан, глядя на уставившегося в одну точку Пилесера Шульги. – Не зря богиня любви Иштар и богиня мертвых Эрешкигаль – родные сестры. Правда, господин Шульги?
Пилесер словно очнулся.
– Что?.. – рассеянно переспросил он. – Вы что-то спросили?
– Я спросил, могу ли я продолжить рассказ?
Пилесер пожал плечами:
– Сделайте одолжение.
– Благодарю... Так вот, для начала – о любви. У Навузардана Шульши и госпожи Ингурсаг родился сын, которого назвали Зуэном... Господин адвокат, здесь присутствующий, может подтвердить, что это имя фигурирует в завещании... А кстати, – Ницан обратился к адвокату, – как и когда Навузардан Шульги изменил текст завещания?
– Накануне смерти, – неохотно ответил адвокат. – Поднял меня с постели ночью.
– Вам это не показалось странным?
– Показалось. Но я не задавал вопросов. Выполнил все требуемое, показал клиенту. Он одобрил, на том все и закончилось.
– А на следующий день Навузардан Шульги скончался, – закончил детектив. – Очень вовремя, правда?
– Подумать только! – неожиданно подал голос Этана. – Если бы он надумал изменить завещание после дня рождения... – он замолчал.
– Этого не могло быть, – твердым голосом сказал Ницан. – Он должен был все сделать до. Потому что дня рождения он бы не пережил.
Этана удивленно воззрился на детектива:
– Хотите сказать, дядя знал обо всем?
– Вовсе нет. Не он. Убийца знал обо всем... – Ницан поднял руку: – Прошу вас, дайте мне закончить. Так вот, Зуэн, сын Навузардана Шульги и высокой госпожи Ингурсаг окончил государственную школу инженеров-строителей и был направлен на работу в Ир-Лагаш. Здесь до поры до времени, он вел обычную жизнь молодого строителя. Не думаю, что мысль о преступлении пришла ему в голову давно. Мне кажется, что впервые она зародилась после встречи с Навузарданом Шульги в Ир-Лагаше. Именно тогда глава «Дома Шульги», по-видимому, решил облагодетельствовать своего незаконного сына и взять его к себе на работу в качестве секретаря. То есть, с его точки зрения это было благодеяние. С точки же зрения самого Зуэна, предложение отца лишь подчеркивало неравенство в положении между ним и законными наследниками Шульги.
– Могу это понять... – проворчал Этана.
– Да, я тоже... Правда, чтобы предположить именно такое развитие событий, следует быть уверенным в том, что для самого Зуэна не составляло тайны его происхождение. – Ницан вновь обратился к верховной жрице. – Вы сказали, что Зуэн мог убить отца, если бы счел его виновным в собственном унизительном положении.Но вот вопрос: знал ли Зуэн, кто именно его отец?
– Знал! – неожиданно подала голос Баалат-Гебал. – От Шошаны! Именно она и рассказала мальчику о его отце. Кстати говоря, именно это и послужило причиной ссоры между нею и Навузарданом.
Ницан кивнул.
– Я так и предположил. Итак, Зуэн знал, что является незаконным сыном тель-рефаимского миллионера. И, как утверждает его мать, вполне мог совершить это преступление. Есть психологический мотив – отомстить за унижение, есть и более материальный – например, получение причитавшейся ему по завещанию суммы (немаленькой, должен сказать)... – он вдруг снова замолчал. Слушатели напряженно ожидали продолжения. – Итак, Зуэн появляется в офисе компании «Дом Шульги» и приступает к обязанностям секретаря. К нему быстро привыкают остальные члены семьи. Никому и предположить не может, что замыслил этот старательный и совершенно бесцветный молодой человек...
Госпожа Ингурсаг хотела прервать детектива, но Ницан предостерегающе поднял руку, и она промолчала.
– До двенадцати лет мальчик воспитывался в Восточном Доме Иштар, – сказал Ницан.
Ингурсаг молчаливым кивком подтвердила это утверждение.
– Именно там он познакомился со старым магом Лугаль-Загесси, оказывавшим храму какие-то услуги. Поэтому для воплощения в жизнь плана местиЗуэн решил воспользоваться этим знакомством. Для начала он приобрел в дом своего отца кубки, внутренняя часть которых изготовлена из яшпаа, затем заказал магу простенькое трансформационное заклинание на перстень, купленный в магазине «Гудеа». Не более, чем шутка, милый розыгрыш – превращение драгоценного яшпаа в заурядный тис. Лугаль-Загесси и не думал о ядовитых свойствах тисовой древесины... И господин Шульги в день своего рождения получил подарок – скромный перстень, в результате все вина, которые он в тот день пил за столом, стали смертельно ядовитыми. Но преступнику не удалось улучить момент и снять с руки умершего уличающий перстень. Дело было даже не в том, что полиция могла обратить на него внимание – господа Шульги традиционалисты, обилие магических браслетов, перстней и ожерелий не выглядело подозрительным, – но вот сверхъестественное преображение саркофага... – Ницан покачал головой. – Словом, это стало первым проколом. Могло бы не стать, если бы господин Пилесер Шульги, наследник покойного, не обратил внимания на дешевизну доставленного из похоронного бюро саркофага и не отказался бы оплачивать стоимость, необъяснимо завышенную Нарам-Суэном. Понятно, что это происшествие и появление здесь частного детектива заставило секретаря Цадока – то есть, Зуэна, – изрядно понервничать. Возможно, он счел бы за лучшее исчезнуть. Но приходилось играть до конца. Он с помощью смертного заклятья убивает мага Лугаль-Загесси – того, кто выполнил его заказ – Зуэн справедливо полагал, что в поисках автора сомнительной шутки я рано или поздно выйду на старика. Да и сам Лугаль-Загесси мог догадаться о собственной роли и сообщить куда следует. Собственно, его опасения подтвердились: я действительно достаточно быстро обнаружил связь с Лугаль-Загесси. Опоздал буквально на несколько минут...
– Но Цадок не был похож... – начала вдруг госпожа Баалат-Гебал и тут же замолчала под выразительным взглядом Ницана. Ее щеки залила краска. – Что вы на меня так смотрите? – возмущенно воскликнула она.
– Я полагал, что вы никогда не встречались с Зуэном, – невозмутимо ответил детектив. – Похоже, о своем истинном происхождении он узнал не от Шошаны, а от вас...
Громогласная дама сникла.
– Впрочем, вы правы. Во всех этих рассуждениях есть серьезный прокол. При встрече с высокой госпожой Ингурсаг я попросил показать какую-нибудь фотографию Зуэна. Затем экстраполировал изображение, но полученное лицо не идентифицировалось ни с одним из известных мне людей. В том числе и с секретарем Цадоком. Честно признаюсь, его чрезмерно нервное поведение при нашей первой втрече, вызывало неопределенные подозрения. Итак, Цадок и Зуэн – разные люди...
– То есть, все, о чем вы нам так увлекательно рассказывали, не имеет никакого отношения к истинному положению вещей, – торжествующе констатировала быстро оправившаяся от замешательства Баалат-Гебал. – Все ваши выводы ложны!
