За кормой гладь воды была недвижима и зеркальна, как лед во дворце спорта перед началом хоккейного матча. На траверсе поверхность реки легонько морщилась рябью и даже выказывала небольшое волнение, поэтому зачаленный около берега плот слегка покачивало. В этом месте река еще достаточно широка, спокойна и, судя по всему, довольно глубока, но чуть ниже по течению на стрежне уже вспыхивают языки валов, некоторые даже с барашками. Разгоняясь, река устремляется в поворот, а там, за поворотом, зловеще ревет порог. В этом реве каждый мог бы услышать что-то своё: кто львиный рык, кто запредельный шум мотора, кто - чего-нибудь там ещё. Грохот большого порога - это белый шум, силой под сотню децибел, а уж сравнения и эпитеты каждый подбирает, если хочет, по своему усмотрению.

Ребята ушли - мальчики налево, девочки направо. Я же перед прохождением порога "медвежьей болезнью" не страдал, поэтому сидел на плоту в гордом одиночестве, смотрел на чахлую березку, притулившуюся в расщелине отвесной скалы, и размышлял о бренности бытия.

Стоял солнечный летний день. Оговорюсь, пока солнечный. Потому что через горы, что возвышаются на противоположном берегу, навалившись темным брюхом на снежные вершины, переползало весьма подозрительного вида огромное сизо-фиолетовое облако. А пока лучи теплого августовского солнца играли бликами на воде и, отражаясь от нее, создавали причудливые дрожащие узоры на скале и прибрежных камнях. Наверху, над обрывом высокого берега, раскинулась тайга. Там живут дикие звери и птицы, там полно грибов и ягод, пахнет рододендроном и кедровой хвоей. А прямо передо мной - река, кишащая рыбой, лови - не хочу! Почему же наше, человечье место не здесь, среди всей этой красоты, а там, среди моторов и интернетов, эсэмэсок, смога и гари? Ведь как хорошо тут, черт побери! Слава Богу, есть еще места на Земле, куда пока не добрались ни урбанизаторы, ни приватизаторы, ни строители.

Около воды почти не было комаров, и это радовало. И вообще все радовало - и продолжающийся отпуск, и горьковатый запах рододендрона, и эта одинокая березка в расщелине, и грохочущий впереди порог. А вода в реке до того чиста и прозрачна, что дно видно метров на пять, а то и глубже. Гребь, опущенная в воду, преломлялась и казалась сломанной. Оставив в покое бренность бытия, я попытался сосредоточиться на этом каламбуре, но мысли мои оказались прерваны нагло и неучтиво. Наверху послышались шаги и голоса, а на меня посыпались мелкие камушки. Один, отрекашетив от настила угодил мне в каску. Я возмутился:

- Эй, вы! Поаккуратней там!

Ребята возвращаются. Командор, Лёха (нет, командора зовут Сергей, а Лёха - это Лёха), Ленка и Катька. Группа у нас маленькая, всего-то пять человек. Сначала мы собирались пойти в поход вшестером, но Лёшкин приятель отвалил в самый последний момент, и нас осталось пятеро. Тем не менее, мы шустро пробежали через заснеженный перевал с ледником, спустились к реке, срубили плот - настоящие "дрова", не какое-нибудь там надувательство на баллонах или автомобильных камерах - и вот уже прошли полреки, порожистой таежной реки, и среди прочих три очень сложных порога - Лапы Дьявола, Хребет Стегозавра и Зубы Мегалодона. Очевидно, в группе, которая первой сплавилась по этой реке и составляла лоцию, в большом почете была палеонтология, судя по названиям порогов.

Нам осталось пройти всего два сложных препятствия - в ста метрах впереди шумит Пасть Дракона, а километрах в пяти ниже - Хвост Анкилозавра. И всё. Дальше нас ждет сто с лишним километров относительно спокойной воды с редкими прижимами и перекатами, короче "пилежка" до самой "населёнки". Потом самолет местной авиалинии доставит нас в районный центр, а там в поезд и - домой! Отпуску конец, опять работа, опять борьба за жизнь и совсем не такая как здесь, на природе. Тут борешься за физическую жизнь, а там, в цивилизации, приходится бороться за физиологическую.

- Скучаешь?!

На плот запрыгнул командор, за ним Катя и Лена, обе, проскочив мимо меня, встали у передней греби. Леха отвязал причальный конец и тоже шагнул на настил.

- Мы просмотрели всю Пасть Дракона от начала до конца, - сказал командор. - Скучать там негде. Леха встанет к девчонкам на носовую гребь, мы с тобой на корме. Про видеокамеру забудь!

- А как же?… - попытался я что-то вякнуть.

Я снимал видеофильм о нашем походе и старался по возможности не корячиться у греби, а перемещаться по настилу, выбирая наилучший ракурс. Но раз уж все так серьезно…

- Словами расскажем, - сказал Леха.

И добавил:

- Если живы будем.

Мы отвалили от берега и вошли в поток. За поворотом шум воды усилился и открылся вид на всю Пасть Дракона. Порог начинался с высунутого языка - длинная, почти ламинарная струя увлекала плот и, разгоняя его, не оставляла никаких шансов на попятную. Зачалиться уже негде, только вперед! А впереди!!!

Для начала гребенка острых камней, едва прикрытых водой, резцы пасти, их надо проскочить на максимальной скорости, иначе застрянем. Работаем, налегаем на греби до хруста, разгоняемся. Бревна заскребли по камням, плот тормознуло, но медленно смыло вниз, и он, снова разогнавшись, помчался, подхваченный потоком. Вот слева и справа два острых клыка - огромные скальные обломки торчат из воды и надо во что бы то ни стало попасть в створ между ними.

- Нос влево! Сильно влево, черт вас дери! - сипло орет командор.

Сквозь шум воды его голос еле слышен.

- Корма, навались! - это он орет уже себе и мне.

Черт! Чуть-чуть не успеваем, правый борт нанесло на камень, затрещал настил. Но вода помогла нам: случайно вспучившийся пульсирующий вал приподнял плот и освободил его. Немного отлегло от сердца, подхваченный потоком плот снова несется навстречу новым испытаниям. И вот по сторонам замелькали моляры, премоляры, короче, коренные зубья пасти - валуны величиной с троллейбус и каждый нужно обойти, от каждого предстояло увернуться, сплошной слалом! А дальше - глотка. Вся река, все шестьсот кубометров воды в секунду уходят в дырку шириной с гаражные ворота. И водопад.

Подхваченный языком "дракона", плот устремляется вниз. Леха с девчонками полностью скрываются под водой, а перед глазами я вижу измолотую в щепки носовую гребь. Мы с командором из последних сил пытаемся удержать корму. Тщетно. Из "глотки" мы вышли накрытые перевернутым через нос плотом. Те несколько минут, которые я не видел неба, показались мне под водой часами. Я бился как муха о стекло, пытаясь выбраться на поверхность, но все время упирался головой в настил плота. Но вот, наконец-таки, солнечный свет, долгожданный глоток воздуха и проносящийся мимо берег.

Тут я обнаружил, что держусь за наше плавсредство в гордом одиночестве. Командор плыл метрах в пяти от плота, что-то орал и махал рукой. Лёха выбирался на берег, а Ленка с Катькой уже стояли на твердой земле, что радовало, но наполовину, потому что Ленка находилась на каменистой косе левого берега, куда выбирался Лёха и туда же держал курс командор. Катька же стояла по… в общем почти по пояс в воде в гроте у правого берега, который представлял собой отвесную скалу.

Как всегда, на меня ложилась вся черная работа - чалиться. Для этого мне предстояло нырнуть под плот, нащупать и отвязать чальный конец и, пока веревка разматывается, доплыть до берега. На берегу надо найти подходящий камушек, да побольше, обежать вокруг него три-четыре раза с веревкой и намотать, как на кнехту, причальный конец. В теории это легко, но на практике все надо проделать без дублей - второй попытки у меня нет (и второй жизни тоже). Если веревка натянется, а я все еще НЕ буду на берегу (или БУДУ не на берегу), плот потащит меня за собой и придется отпустить его восвояси вместе со всеми нашими столь необходимыми для походной жизни вещами и спасаться самому, ибо удержать за веревку три тонны, увлекаемые взбешенной рекой, я не в состоянии. Впрочем, не стану утомлять вас долгим описанием своих действий, скажу только, что плот я все-таки упустил. Веревка натянулась, когда я почти доставал ногами донные камни. Меня сшибло с ног, приложило башкой о хорошенький такой булыжничек (благо хоть хоккейная каска защитила эту жизненно важную часть тела) и веревка вырвалась у меня из рук.