И так Мариклод стала бабушкой и сразу же кинулась к Янну, чтобы уговорить его поехать с ней в Кердрюк, где она смогла бы поблагодарить Марианну.

— Какие прекрасные картины. Марианна их уже видела?

Он покачал головой.

46

Марианне казалось, что она шаг за шагом по своим же собственным следам возвращается в прошлое; это чувство не покидало ее с тех пор, как они с Лотаром в Кемпере сели в скорый поезд «Тэ-Жэ-Вэ», следующий из Бреста, проехали Оре и понеслись дальше в сторону Парижа.

Она изменилась и все же осталась прежней. Маленькой Анни, которая пережила величайшее приключение в своей жизни. По крайней мере, это доказала ей вылазка в иной мир: ее место — именно то, какое она и занимала сорок с лишним лет. У нее нет права на новую жизнь, все это были иллюзии.

— Мы как раз проезжаем мимо Броселианда, — начала Марианна, указывая на тень леса на горизонте. — Это лес наших мечтаний, там погребен великий волшебник Мерлин.

— Не было никакого Мерлина, — проворчал Лотар, перелистывая журнал «Автомотоспорт».

— Это кто сказал?

— Здравый смысл.

Марианна замолчала, вспоминая, как стояла возле источника у гробницы Мерлина, у камней, окружающих его темницу, темницу любви. В щелях виднелись бесчисленные записки с просьбами и мольбами, которые оставили там люди, в таком случае, лишенные здравого смысла. И Марианна была одной из них; она написала: «Хочу любить и быть любимой».

— Тебе вообще интересно, что я делала в Кердрюке? — спросила она у Лотара.

Он пожал плечами.

— Водила «ягуар» и «веспу», готовила омара, кормила собак и кошек с фарфоровых тарелок эпохи Мин, спасла монахиню, позировала художнику, играла у моря на аккордеоне и несколько раз пыталась покончить с собой.

Лотар изумленно посмотрел на нее:

— Где же ты и когда всему этому научилась?

— Ты мне не веришь?

Он какое-то время глядел на нее, а потом вновь перевел глаза на журнал.

— Нет, почему, верю.

— Лотар!

— Что?

— Ты знаешь, что такое клитор?

Его лицо побагровело от смущения.

— Умоляю, перестань!

— Выходит, знаешь?

Он сухо кивнул и оглянулся, чтобы убедиться, что никто не подслушивает.

— А на мой, значит, тебе было наплевать?

— Твой любовник, наверное, был лучше меня.

— Мне что, напомнить тебе о Сибилле?

— Мы о ней уже говорили. Это все в прошлом.

— Мы о ней и пяти минут не проговорили, а потом ты потребовал, чтобы я никогда больше об этом не упоминала.

— Я же сказал, потому что это дело прошлое! Мне нужна была только ты.

— Мы должны начать по-настоящему разговаривать друг с другом, Лотар. По-настоящему.

— Разговорами можно что угодно испортить. Время лечит раны, ничего лучше не бывает.

— Времени у нас осталось немного, Лотар. Может быть, лет двадцать, если повезет.

— Вечно ты все драматизируешь!

Марианна глубоко вдохнула и выдохнула.

— Забудь про клитор. Я только скажу тебе, чего я еще хочу. Хочу устроиться на работу. Хочу, чтобы у меня была собственная комната. Хочу играть на аккордеоне.

— Так в чем проблема? На здоровье, пожалуйста.

— Ты сам всегда видел в этом проблему!

— Это только ты напридумала!

Марианна замерла от удивления. А что, если это правда? Что, если память рисует ей мужа куда более мрачными красками, чем он того заслуживает? Вдруг она и правда навоображала невесть чего, чтобы появился повод его возненавидеть? Она нерешительно посмотрела в окно: вот уже час, как они проехали Ренн. Вскоре они прибудут на вокзал Монпарнас.

— Скажи мне что-нибудь приятное, — попросила она.

Он неохотно закрыл журнал.

— Марианна! Я приехал во Францию, чтобы попросить тебя вернуться домой и снова выйти за меня! Разве то, что я по-прежнему хочу жить с тобой, не приятная новость? Что мне еще сделать?

«Быть романтичным. Нежным. Ласковым. Участливым. Радоваться, когда меня видишь! Смотреть на меня так, как будто я для тебя — самый важный человек на свете. Желать меня. Хотеть. Уважать. Ценить. Верить мне. Поддерживать меня. Перестать читать этот идиотский журнал, когда я прошу со мной поговорить!»

— Я люблю тебя, — произнес Лотар. — Ты это хотела услышать?

«А ты хотел это сказать?»

«Я же все равно сказал!»

«Но ты честно это говоришь?»

«Марианна, я сейчас выйду. Если все женщины начнут так вести себя и постоянно терзать мужей вопросами, честно ли они…»

«Но так ведут себя не все женщины».

«Да, к счастью. А то бы наше общество давным-давно погибло! Нужно ведь уметь не только о себе думать! Как подобает взрослым людям!»

«Нужно уметь думать о конкретном человеке. Видеть отдельного человека. Каждый человек — личность, у каждого есть свои, неповторимые причины поступать так, а не иначе. И каждый отдельный человек важен. Как подобает взрослым людям. Я в этом уверена».

Этот диалог она молча вела сама с собой. И теперь она окончательно убедилась: они с Лотаром действительно совершенно разные, память ее не обманула.

Но может быть, ей тогда начать делать для него все то, чего она от него ожидала: стать ради него более женственной, более соблазнительной, более уверенной в себе, более загадочной…

«БОЖЕ МОЙ, ПЕРЕСТАНЬ, МЕНЯ СЕЙЧАС СТОШНИТ!»

Это закричал голос у нее в голове. Это было похоже на Колетт.

— Да, именно это я и хотела услышать, — помолчав, ответила Марианна.

В какой-то момент она почувствовала, как Лотар положил руку на ее ладонь.

— Нам стоит купить новые кольца, — прошептал он, погладив ее по безымянному пальцу, давным-давно отвыкшему от кольца. — А то что люди-то подумают? — проворчал он, и Марианна отняла у него руку.

Париж, Монпарнас. Перед уличными прилавками и киосками, как всегда, толпились люди, а когда Марианна проходила мимо импровизированного обувного магазинчика, продавец поднял глаза, заметил ее и крикнул:

— Ma chère madame! Вы просто очаровательны!

— Спасибо. Вы продаете туфли и ботинки, которые могут перенести своего обладателя в страну его мечты?

— Ну конечно! — Он как по волшебству достал откуда-то пару красных лодочек в белый горошек. — Вы хотите найти там любовь?

Продавец подмигнул Лотару, который недоверчиво наблюдал за ними.

«Да. Хочу».

Марианна быстро двинулась к ближайшему такси.

— До центра мы можем доехать и на автобусе, это дешевле, — предложил Лотар.

— Мне шестьдесят, и я не хочу ездить на автобусах, — заявила Марианна, садясь в такси. Лотар следом за нею открыл дверцу с другой стороны.

Когда такси тронулось с места, муж схватил Марианну за руку.

— Прости меня, — прошептал он.

Он прижал ее онемевшие от ужаса пальцы к своей гладко выбритой щеке; отдаваясь их прикосновению, закрыл глаза.

Марианна не знала, что делать.

Он поцеловал ее ладонь.

— Прости меня, — еще настойчивее взмолился он. — Прости меня за то, что не любил тебя так, как ты заслуживаешь.

Муж провел ее рукой по своей щеке, словно устав ждать, когда же она решит его погладить.

И тут Марианна осознала: с тех пор как они снова встретились, она ни разу не обняла и не поцеловала Лотара. Она и не хотела к нему прикасаться.

— Неужели мы не можем научиться любить друг друга так, как нужно? — умоляющим тоном теперь спрашивал он. Он попытался привлечь Марианну к себе, погладить по волосам.

— Я жила твоей жизнью, Лотар. Не своей. Отчасти в этом виноват ты, но столько же и я. Это не имеет отношения к любви.

Он опустил голову.

— А если я отныне буду жить… твоей жизнью? Так, как ты хочешь?

«Он не понял. Никто не должен жить жизнью другого человека. Ни он, ни я».

— Я согласен, ты будешь жить в собственной комнате. Играть на аккордеоне. А когда я уйду в отставку, все изменится. Мы можем съездить в отпуск в Кердрюк, если хочешь.

«Съездить в отпуск в Кердрюк. Лотар уйдет в отставку. Жить будем в Целле».