Он наклонился ко мне, заставив кресло отчаянно скрипеть. Его голос мы не услышали, вещал только механический переводчик из динамика на его горле, говоривший без интонаций или эмоций. Пробудившаяся вдруг эмпатия позволила читать Крамера как раскрытую книгу. Приступ злобы у нашего терририста перебил страх.

— Софья твоя, наглая тварь. — монотонно бубнил робот-переводчик, — Гордячка. Пальцем ее не тронь, слова не скажи. Как же я ее ненавижу. А потом явился ты. Смотрел на всех свысока, детишек обижал. Унизил перед всеми. Как мне дальше жить с ними, когда ты меня так опустил при них? В топку.

— Ты всех убил из-за комплексов? Ну ты герой! — не выдержал я, хотя и не собирался его перебивать.

— А потом пришла она. Единственная, кто отнесся ко мне по-человечески. Целовала меня. Объяснила, как всех поставить на место, особенно вас, наглых уродов. Тебя и Софью. Даже и не думайте, я вам ее не сдам, что хотите со мной делайте.

— Ту блондинку, Лисицину? Не сдавай, мы знаем про нее все, — улыбнулся я.

Крамер поник, скорчился в кресле.

— Ты, наверное, не ожидал такого результата? Как она описала эффект от твоей бомбочки?

— Будет красивое световое шоу, — бесстрастно озвучил его бормотание голос робота, — просто демонстрация возможностей.

— И ведь не соврала. Как ты уговорил Соню уйти с тобой в трещину? Сомневаюсь, что вы были дружны.

— Меня научили. Ты охотился на оракула. Ты в беде. Тебе нужна помощь. Она пошла за мной как крыса за дудкой. Вера дала мне нож…

— Вера? — переспросил Свешников.

— Вероника Лисицина, — пояснил я, — связная Гостя, соблазнила вашего лучшего студента.

Настоятель кивнул. Ирина отвесила Крамеру легкий подзатыльник.

— Продолжай!

— Нас встретили пауки. Моя задача была не допустить боя. Софья могла пострадать. Мне плевать, но Верочке она нужна целой. Пыталась защищать меня, дура. Кольнул, жаль только раз можно было.

Я понял, что наступил прекрасный момент проявить свой актерский талант. Я спросил максимально бесстрастно, в тон машине на шее мерзавца:

— Где сейчас Соня?

— Не знаю.

Я подошел к креслу, наклонился к самому уху Крамера.

— Не ври мне!

— Правда, не знаю. Этот дебил, паук, не сберег. Вера сказала, где искать. Пришлось лететь в Токио. Оттуда вошли.

— Ты забрал Соню из клуба, — не спросил, а сообщил я. — Куда?

— Ее там не было. Хотели допросить пьяную скотину, он как с цепи сорвался. Метнул нож, меня Вера научила. Не помогло. Пришлось убить пьяницу. Сони не было. Я вернулся в тюрьму. Прекрасная работа.

— Я тебе не верю, — сказал я холодно. — Не бойся, я не собираюсь тебя раскалывать. Этим займутся твои коллеги. «Прекрасная работа», — передразнил я Виктора. — Сейчас ты многому научишься. Я не понял одного. Ты странно вел себя в осколке. Мог встретить нас со всей своей гвардией и прочим персоналом, едва мы взорвали ворота. Нас было пятеро, а вас человек пятьдесят. Массой бы нам задавили и шквальным огнем. Но ты увел лучших бойцов в катакомбы. Почему?

Виктор заерзал в кресле. Пауза затянулась. Наконец Ирина, внимательно разглядывавшая лицо Крамера, расхохоталась.

— Он просто трус! Мерзавец запаниковал и бросился бежать, а гвардии велел защищать себя, любимого. Так, Витенька? Так! Андрей, хочешь еще что-то спросить?

— Пусть расскажет про артефакт, откуда взялся, как работает.

— Нечего рассказывать. Был уже, когда мы пришли.

— Был всегда в этом осколке?

— Нет. Он говорил, что его выращивают из зернышка. Поливают ликвором, не настоящим, а вашим, выкачанным из монстров. В камерах сидели слишком старые, исчерпанные, артефакт не рос. Надеялись на Соню, но она пропала.

— Он? — снова удивился Свешников.

— Акаи Гестио, я думаю. Наверняка приезжал ввести нового сотрудника в курс дела. Ну и проведать ценный объект. Так, Витя?

Крамер промолчал.

— И ведь нельзя его в лоб спросить, как он выглядит. Явно Гость успел блок поставить.

— Это мы еще посмотрим, — улыбнулась Ирина. — Необязательно спрашивать в лоб.

Она почти дружески потрепала Крамеру волосы.

— Не хочу больше видеть эту мразь.

Я развернулся и отправился к выходу.

— Спасибо, Васнецов! — Сказал мне в спину Свешников. — Я рад, что ты выполняешь свои обещания! Я твой должник!

Мы вышли из барака.

— Куда теперь? — Поинтересовался Михельсон. — Поработаю твоим личным водителем, раз уж ты такой весь из себя герой.

— Я могу взять такси, — принялся я скромничать.

— Куда едем? — отмахнулся он.

— Ну раз уж ты так любезен, отвези меня в Кречетовку. С меня чай. Ну я надеюсь, что нас там напоят. Ты знаешь, где это?

— Я тебя умоляю, — засмеялся Михельсон.

Чаем дел не обошлось, после серии горячих объятий и всхлипываний, а выглядел я «краше в гроб кладут», как в сердцах выразилась баба Степа, нас обоих усадили за стол и накормили до отвала. Я-то был не против, давешняя котлетка уже куда-то улетучилась, а вот Михельсону пришлось туго.

Я улучил момент, когда САБовец увлекся беседой с княгиней Дятловой, и позвал Владимира, который тоже обедал с нами, в сад.

— Отвез Соню на квартиру, — начал он докладывать. — Вколол ей противоядие от паучьей стали. На мой дилетантский взгляд, состояние стабильное. Мне кажется, что она крепко спит. Почему не может проснуться, понятия не имею. Ей бы врача хорошего, но тебе виднее. Да и что они понимают в наших болезнях. Есть у меня одна идея, но это опасно.

— Опять будем шарить по военной базе?

— Угадал. Будем искать медицинский отсек, там должны быть универсальные полевые аптечки и диагносты. В идеале неплохо бы найти стационарное медицинское оборудование, но тот больничный отсек, что мне попался, был полностью разгромлен.

— Значит, экспедиция. Я готов!

— Ты? — Владимир невесело усмехнулся. — К зеркалу подойди, герой, и на себя полюбуйся. Еле на ногах стоишь.

— А без меня вы не справитесь. И вряд ли у нас есть время ждать.

В этот момент организм решил меня предать. Я настолько резко захотел спать, что действительно чуть было не рухнул прямо на траву. С трудом добрел до веранды, попрощался с Михельсоном, который взглянул на меня скептически, поднялся в свою любимую мансарду и упал на кровать.

Разбудили меня, как мне с устатку показалось, мгновенно, не дав голову донести до подушки. На самом же деле прошло часов десять, на дворе была глубокая ночь. В мансарду ворвалась, ломая руки, баба Степа, из ее обрывочных жалоб я не сразу, но понял, что сгорела наша, точнее, ее дача, та самая, возле станции Луговой. Бабуле об этом сообщили соседи.

Я обещал, что разберусь, и это не первая наша недвижимость, которую мне предстоит восстанавливать. Возможно, и не последняя. Люди в пожаре не погибли, и славно. А дом построим новый лучше прежнего.

Княгиня увела немного успокоившуюся бабулю пить целебную вишневую настойку. Я же спустился вниз, и завел свой любимый Эдельвейс, по которому успел соскучиться. Не успел я доехать до свежего пепелища, как раздался новый звонок, на этот раз звонил охранник Цитрамона Бурый, огромный мужик, похожий на медведя. Я сразу подумал, что смотрящий угодил в новую беду, и почти угадал.

Бурый сообщил, что этой ночью убит цыганский барон Раду. Цитрамон и сам бы сообщил мне, но его вроде как арестовали. На мой ехидный вопрос, не схвачено ли у смотрящего все что надо в правоохранительных органах, Бурый ответил, что его не менты загребли, а кореша. Скоро назначен сходняк, а Цитрамоном как смотрящим недовольны и закрыли на чем-то вроде домашнего ареста, только не дома, а в специальном особняке. И нет, доставать его оттуда пока не надо, ногти ему никто не вырывает, и лучше бы все по понятиям разрулить. По крайней мере попытаться. Но Цитрамон хотел бы, чтобы я был в курсе цыганских разборок, вот Бурый и звонит. Я поблагодарил и сказал, что с меня причитается. Здоровяк буркнул, что это они мне должны, и отсоединился.

Картина сложилась. У цыган свершилась маленькая местная революция. Янко решил подсыпать мне стекла в кашу и сжег мою дачу. А ведь я предупреждал барона, что его племянничек мутит с новым проверяющим от криминала. Не послушал старый дурак! Вот и доигрался!