Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

И все же, когда эта соблазнительная особа уселась меж двух приятелей, Паспуалю пришлось убедиться, что львиная доля любезностей достается его благородному другу, а нормандца держат едва не за мальчишку, годного разве что на черный день.

Кокардас ущипнул хозяйку за щеку:

– Послушай-ка, я не хочу охотиться на землях своего приятеля. Если бы у нас с ним были одинаковые вкусы, мы бы уже давно выпустили друг из друга кишки. Но я люблю только вино, а лысенький – только женщин – вот мы никогда и не ссоримся, дьявол меня раздери!

Подстилку это ничуть не смутило. Она обернулась к нормандцу и толкнула его коленкой. Были бы у человека деньги, а остальное неважно.

Меж тем Кокардас и Паспуаль были такие разини, о каких можно только мечтать: нормандец забывал обо всем на свете, чуть видел красотку попокладистей, а гасконец, чуть промочив горло, начинал молоть языком без остановки. Часто из-за лишнего слова или нежного взгляда они попадали в такие переделки, что им едва удавалось выпутаться из них живыми.

Кружка за кружкой, и Кокардас тоже разнежился и стал пить на брудершафт с девицами. Хозяйка меж тем всем телом навалилась на Паспуаля. Он терся плечом о ее заманчивые округлости и чувствовал себя просто превосходно.

Кто знает, чем бы это кончилось, если бы в кабаке не появились двое юношей. Подстилка встретила их недружелюбно: стесняться она их, разумеется, не стеснялась, и все же пришли они некстати.

Кокардас тоже кинул на них недобрый взгляд – и не успели молодые люди, устроившись за столом, начать партию в кости, как гасконец окликнул их:

– Эй, мальчики! Вроде я уже где-то видел ваши мордашки… У вас нет родственников в Байонне?

Игроки, не повернув головы, продолжали партию: в их возрасте на подобную болтовню не обращают внимания. Но гасконец вовсе не собирался оставлять их в покое. Он так стукнул кулаком по столу, что кружки высоко подпрыгнули.

– Когда Кокардас-младший оказывает вам честь разговором, извольте отвечать, молокососы!

Это был уже вызов. Оба юноши встали.

– Мы отвечаем тогда, когда нам угодно, и в таком тоне с нами не разговаривают, – отвечали они. – Чего вы от нас хотите?

– Откуда вы приехали в Париж? Уж не с испанской ли границы?

– Мы никому не обязаны давать отчет, а особенно людям незнакомым.

– Ну уж мне вы его дадите, черт и дьявол! – прорычал гасконец, обнажив шпагу. – Один испанец тоже не хотел говорить, но я быстренько развязал ему язык. Разве вас при этом не было?

Юноши переглянулись и, ни слова не говоря, изготовились к схватке.

– Это был каталонец по имени Морд, – продолжал Кокардас. – Он у меня славно поплясал, и вы тоже должны помнить этот вечерок. Погляди-ка сюда, лысенький: мы ведь видели эта рожи в Байонне, дьявол меня раздери!

– Черт, да у него, видно, в голове все помутилось спьяну! – расхохотался один из юнцов. – Мало ли кого вы, милейший, где видали? Дайте нам спокойно играть, а не то мы поиграем в такие игры, что вам не поздоровится.

Он, образно говоря, поднес спичку к огню. Теперь уже и Паспуаль вскочил, выхватив шпагу. Четверо дуэлянтов встали друг напротив друга: Ив де Жюган против Кокардаса, сын Пинто против Паспуаля. Клинки уже готовы были скреститься, но тут произошло нечто весьма неожиданное. Подстилка схватила два пистолета и бросилась между врагами.

– Здесь не дерутся без моего разрешения! – заявила она. – Благородные гости не должны покидать мое заведение ногами вперед. Раз между вами недоразумение – объяснитесь, только без шпаг.

Паспуаль немедленно повиновался. Его восхищение хозяйкой мгновенно удесятерилось.

– Что ж, – сказал он приятелю, – подчинимся суду Красоты!

Подстилка нисколько не дорожила жизнями своих посетителей – многих убили в ее кабаке, а она и не думала за них вступаться. Но так случалось только с теми клиентами, которых уже успели хорошенько пощипать: ведь хозяйку занимали лишь деньги ее гостей.

В данном случае молодые люди вряд ли сдержали бы верх, но чем черт не шутит… Она на всякий случай решила пресечь стычку в корне.

Чтобы успокоить Кокардаса, Подстилка принесла ему вина и даже пригласила за стол обоих юношей. Все чокнулись, и разговор сразу же принял другой оборот. Тем не менее, Кокардас стоял на своем:

– Дьявол меня раздери! Неужели я не видел вас в Байонне?

– Да мы только неделю назад из Марселя, – отвечали те.

– И Готье Жандри вы не знаете?

– Готье Жандри? Первый раз слышим.

– А Кита?

– У нас в Марселе киты не водятся, – рассмеялись молодчики.

– Ну что ж, тогда давайте сюда ваши руки и примите тысячу извинений. Еще вина! Кокардас-младший должен выпить за отвагу юности и прекрасного пола!

В те времена плутовали и убивали даже в игорных домах парижского губернатора герцога де Трема и принцессы де Кариньян. Так что можете себе представить, что происходило там, куда полиция не заглядывала, и никто не стеснял игры, разврата и преступлений!

В «Клоповнике» ставки были поменьше, чем в аристократических притонах, но и тут большая часть доходов шла в карман хозяйки. Она сама всегда садилась за стол и вела счет. Многие ворчали, что у нее дурной глаз, что она ломает им удачу, но терпели: выиграв, Подстилка так щедро благодарила проигравших, что те даже считали себя у нее в долгу.

У Кокардаса голова кружилась от славного воверского вина, а у Паспуаля – от любви к хозяйке; раздеть их было нетрудно. Но Подстилка рассчитала, что не стоит резать курицу, которая несет золотые яйца: если бретеров сразу обчистить, они сюда больше не вернутся.

Что касается Ива де Жюгана и Рафаэля Пинто, им нужно было подружиться с нашими приятелями, чтобы задержать их до ночи или уговорить прийти в «Клоповник» на другой день. Они напросятся проводить Кокардаса с Паспуалем до ворот Парижа – мол, неровен час, повстречаются лихие люди, – а сзади тем временем незаметно подкрадутся Готье Жандри и Кит… Впрочем, этот план еще надо было обсудить с самим отставным сержантом.

Итак, в тот вечер игра шла почти честная, ибо все так или иначе были заинтересованы ублажать наших приятелей. Кокардасу с Паспуалем пришлось за вино и свой проигрыш заплатить всего несколько экю.

Когда Подстилка вставала из-за стола, Ив де Жюган всякий раз потихоньку подталкивал Паспуаля и говорил негромко:

– Не поймешь этих женщин, господин Паспуаль! Уж как мы с товарищем за ней ухаживали – и все напрасно!

– А ведь вы люди молодые, – не без самодовольства отвечал Паспуаль.

– Вот-вот: и молодые, и собой недурны, – а она глядит только на вас.

– Любовь слепа, – вступал в разговор Кокардас.

– Все так, – подхватывал Пинто, – только белым днем любви делать нечего. Приходите перед самым закрытием ворот – и тогда, господин Паспуаль, пусть меня черти унесут, если вы не будете счастливейшим из смертных!

Но как ни занимали нормандца прелести хозяйки, он все же помнил про обещание, данное Шаверни: вернуться до захода солнца. Паспуаль встал из-за стола и окликнул Кокардаса.

– Куда же вы так торопитесь, благородные господа? – забеспокоилась Подстилка. – Я только что для вас насадила каплуна на вертел: думала, вы раньше полуночи не уйдете.

– Дьявол меня раздери! – отвечал гасконец. – Компания тут хорошая, да и каплун наверняка недурен… Но сегодня мы дали слово ужинать у одной принцессы, так что ничего не поделаешь!

Произнеся это, он низко поклонился, театральным жестом подметая пол перьями шляпы. Хозяйка обвила шею Паспуаля жирными ручищами, заглянула ему в глаза и прошептала:

– Это кто из вас двоих с принцессами водится? Ты смотри: я ревнивая, так и знай!

Нормандец что-то промычал в ответ. Он и боялся этой женщины, глядевшей на него одним глазом, и ощущал невыразимое блаженство от колыхания ее жарких грудей.

– Э… что… не знаю… – пробормотал он.

– Ну, так и быть: ступай сегодня к своей принцессе – только поклянись, что завтра, когда закроют ворота, ты будешь у меня.

– Обещаю, – ответил Паспуаль, и бледное лицо его зарделось при мысли о будущих блаженствах.

3
{"b":"94170","o":1}